Вы отговаривали брата, как могли, разве нет? — мягко спросил Адали. — Я сам видел.

Неоднократно, — признался Кипп. — Я повсюду следовал за ним. Сначала Пирс был всего лишь честолюбив, и я не видел зла в том, что он привлек взоры короля. Много раз за эти годы я пробовал удерживать брата от неразумных и рискованных деяний, пусть это не всегда удавалось. Взять хоть женщин, которых ему так нравилось терзать! Я старался, чтобы они по крайней мере были искушены в любовных утехах. Только три или четыре раза он измывался над девственницами, но все это были простолюдинки, и никто ничего не посмел сказать. Я хорошо заплатил им, чтобы они не пожаловались властям.

Но мне говорили, что вы тоже участвуете в этих гнусных оргиях! — возразил Адали.

Верно… Но этим я спасал бедняжек от куда более тяжких побоев и пыток. Я сознаю всю меру своего позора, Адали. Во всем виноват наш отец, это он с детства подстрекал нас окунуться в пучину порока, потому что сам не мог насладиться женщиной, не причинив ей боли. Я помню, как жаловался матери, но она твердила, что нужно подчиниться отцу, если не хочешь потерять его благосклонность.

Но ваш отец давно умер, — заметил Адали, — и с тех пор ваш брат все глубже увязает в болоте греха. Ему нет пути назад, Кипп Сен-Дени, но вами еще не окончательно завладели силы зла. В вас сохранились остатки совести, и теперь вы получили шанс спастись. Неужели, доведись вашему батюшке принимать решение, он захотел бы потерять обоих сыновей? Видеть, как его гордое имя исчезнет с лица земли?