Что случилось, милорд? — спросила Блейз, глядя прямо в глаза Генриху.

Он мгновенно оторвался от раздумий и, склонившись, поцеловал ее.

Давай сначала покончим с более приятным занятием, моя простушка, — предложил он, — а затем поговорим.

Несколько минут он ласкал ее соски, зная, что это возбуждает Блейз, а затем вонзился в нее с такой яростью, как никогда не делал прежде, проникая в самую глубину ее лона в приливе растущей страсти. Запрокинув ее руки за голову, он грубо впился в ее губы.

Генрих — восхитительный возлюбленный, думала она.

Ему точно известно, как расшевелить ее, заставить исполнять его желания. Он научил Блейз тому, что не могло представиться даже самому извращенному воображению, и хотя он всегда был силен и любил подчинять ее себе, он ни разу не прибегал к жестокости. И сегодня он любил ее, пока оба не упали в изнеможении, тяжело дыша.

Он взял ее за руку и, повернув, поцеловал в ладонь.

Я хочу, чтобы ты вышла замуж, — деловито произнес он, и эти слова заставили Блейз затаить дыхание.

За кого? — с трудом выговорила она.

За Энтони Уиндхема, — ответил Генрих, приготовившись к буре, которую, несомненно, должны были вызвать его слова.

За Энтони Уиндхема? — она отбросила его руку и рывком села, не сводя глаз с лица Генриха. — Господи, чем же я не угодила вам, если вы решили выдать меня за человека, который убил Эдмунда? — Слезы заструились по ее разрумянившимся щекам, и Генрих испытал угрызения совести, ибо не мог видеть плачущих женщин.