И что же?

Это был обычный поцелуй, только и всего, — пожала плечами Блейз, стараясь не вспоминать, какую беспомощность ощущала от прикосновений его губ.

Черт возьми, сестра, никогда не говори мужчинам ничего подобного! Лучше, если понадобится, притворяйся — особенно с королем. Схитрить совсем нетрудно, а мужчины гордятся, когда женщины говорят, что без ума от них. Он ласкал тебя?

Да. — — Да? Просто «да»? Рассказывай немедленно! — потребовала Блисс.

Мне нечего рассказывать, — заявила Блейз, поднимаясь с места. — Оставь меня в покое, Блисс! Я устала и должна отдохнуть. Даже мне, деревенской простушке, известно, что сегодня вечером мне придется появиться за ужином с сияющей улыбкой, если только я не хочу, чтобы в Гринвиче прибавилось сплетен насчет короля и меня.

С того дня, как Блейз получила незримое клеймо собственности короля, к ней стали относиться совсем иначе. В тот же вечер она имела возможность заметить это. Титулованные особы, которые прежде не удостаивали ее даже взглядом, низко кланялись, улыбались и кивали ей, проходя мимо. В покои эрла Марвудского то и дело доставляли приглашения на партии в карты и пикники.

Больше никому не приходилось строить догадки: желание, которое король питал к леди Уиндхем, было заметным и очевидным. Во время застолий король усаживал Блейз рядом с собой на помосте, подавал ей свой кубок и подкладывал на тарелку лучшие куски.