Долг призывал Блейз, как хозяйку Риверс-Эджа, зажечь святочное полено. По обычаю каждый год полено зажигали от горящей лучины из полена, сожженного в прошлом году.

Весь год лучина покоилась под кроватью хозяйки дома.

Поскольку в прошлом году Эдмунд Уиндхем не праздновал Рождество, пребывая в трауре после смерти жены, то теперь Блейз подали лучину из последнего святочного полена Кэтрин Уиндхем. Глаза супругов встретились, когда Блейз поднесла пылающую лучину к сухому полену, и почему-то ей показалось, что благодаря этому простому поступку она по-настоящему стала женой Эдмунда, графиней Лэнгфорд. Кэтрин Уиндхем, душа которой ныне упокоилась на небесах, осталась только в воспоминаниях.

А потом все долго пели и смеялись. Святочное полено горело ярко-золотым пламенем в огромном камине зала, все пили эль и поднимали тосты за веселое Рождество. С галереи для музыкантов неслись бравурные звуки. К горячей рождественской сладкой каше на молоке с корицей подавались святочные лепешки. Особенно порадовались такому угощению слуги, которым нечасто доводилось лакомиться сахаром.

Незадолго до полуночи гости отправились в церковь святого Михаила и добрались до нее через час, когда на колокольне церкви, как и по всей Англии, колокола вызванивали славу Рождеству. Они восхваляли не только рождение Христа, но и появление христианства, возвещенное этим рождением. Выйдя из экипажей, эрл, его родные и гости ступили в церковь, чтобы выслушать первую из рождественских служб.

Ночь выдалась темной и тихой. Звезды высоко в небе казались такими же блестящими и огромными, как в ту самую ночь, когда родился Спаситель. Из церкви святого Михаила неслись чистые голоса певчих, вознося песнопения к небесам: