ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ

ство становится иллюзией, которая служит для поддерж­ки эго и для отрицания жертвы. Она не может поддержи­вать во взрослом состоянии. Следовательно, человек фик­сируется на детской ситуации.

Шизоидная иллюзия превосходства и особеннос­ти присуща и мужчинам. Один из моих пациентов описы­вает это так: «Я вдруг понял, что у меня был идеализиро­ванный образ себя, как принца в изгнании. Я мечтал, что мой отец, король, должен был прийти и объявить меня своим наследником.

Я помню, как на выпускном вечере в школе я ждал, что появиться мой отец. Он не появился. Занима­ясь спортом и учебой, я всегда старался доказать, что достоин его. Он никогда не обращал на это внимания. Потом он умер.

Я понимаю, что до сих прибываю в иллюзии, что когда-нибудь меня найдут. Для этого, мне необходимо было не расставаться со своими «претензиями». Принц не мог посвятить себя ординарной работе. Я должен был показать, что я — особенный.»

Претензии этого человека на благородство и пре­восходство контрастировали с реальностью его борьбы и провалов. Несоответствие иллюзии и реальности приво­дили его в отчаяние. Поскольку этот клиент был актером, мечта о том, что его «откроют», вполне ему соответство­вала. Чем больше он старался, тем сокрушительнее был провал. Пробы на роль всегда были импрессивными, но спектакли редко соответствовали начальным надеждам. Он тратил все силы на пробу, рассчитывая на исполнение иллюзии. Когда этого не происходило, он вкладывал сер­дце в репетиции, а на спектакли его не хватало. Посте­пенно он научился тому, что усилия, потраченные на ре­петициях, не должны быть «беззаветными». В конце кон­цов, во время одной из репетиций, его способность иг­рать очень ослабла и он расторг контракт.

Этот пациент вел себя на терапии так же, как в театре. Вначале он прилагал массу усилий, чтобы мобили­зовать тело и показать мне, как хорошо он может выпол-

нить то, что я ему предлагал. Однако компульсивность, скрытая за усилием, повышала напряжение, и хорошие чувства, которые он переживал первое время, рассыпа­лись. Так как это произошло одновременно с потерей ра­боты, он впал в отчаяние. Пока продолжался кризис, ил­люзия была разоблачена. Затем он понял, что вовсе не обязан быть самым лучшим. «Если вы не самый лучший, — сказал он, — вам не грозит провал». Он имел в виду, что всегда мог оправдать свой провал. Иллюзия предупрежда­ла конфронтацию с реальностью.

------------ ОТЧАЯНИЕ И ДИССОЦИАЦИЯ

Хотя отказ от иллюзии представляет собой шаг к здоровью, он неизбежно сопровождается отчаянием, кото­рое возникает из страха быть покинутым или оставленным. Поскольку отчаяние иррационально, как и страх быть поки­нутым, оно переносит во взрослую жизнь человека его ин­фантильные чувства. Когда рассыпается иллюзия, и прежде скрытое отчаяние прорывается в сознание, пациент может понять, что и то, и другое — продукт лежащей глубже безыс­ходности.

Чем сильнее глубокая безысходность, тем большую иллюзорность она порождает; еще больше иллюзия связа­на с отчаянием. Когда иллюзия обрела силу, она начинает требовать исполнения, неизбежно толкая человека на кон­фликт с реальностью, который приводит к безрассудному, отчаянному поведению. Чтобы гнаться за исполнением иллюзии, приходится пожертвовать хорошими чувствами в настоящем, и человек, живущий в иллюзии, не может получить удовольствия. В отчаянии он стремится отказать­ся от удовольствия и сохранить жизнь, откладывая надеж­ду, что его иллюзорно-правдивое проявление отодвинет отчаяние. Психология отчаяния объясняет, почему шизо­ид живет на грани катастрофы. С помощью безысходнос­ти и деструктивного поведения он бросает вызов обре-

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ

139

ченности, надеясь ослабить ее ужас; с помощью иллюзии он отрицает безысходность, надеясь избежать отчаяния.

Согласованность различных элементов в личности Пенни можно описать следующим образом. Отрицание ее детской потребности в физической близости, повторяв­шееся вновь и вновь, вызвало у девочки чувство отвер­женности, которое переросло в отчаяние. В интересах выживания Пенни вытеснила страстное стремление к эро­тическому удовлетворению, диссоциировавшись с собствен­ным телом. Этот процесс (отвержение — отчаяние — дис­социация) породил разлом личности, в результате чего сформировалась иллюзия и возникло чувство отчаяния. Да­вайте изобразим это графически.

Пока в личности присутствует разлом, раскачива­ние между иллюзией и отчаянием остановить невозмож­но. Только отождествление с собственным телом позволя­ет ликвидировать этот разлом. Отождествленность реду­цирует отчаяние и разоблачает иллюзию. Появляется воз­можность обнаружить лежащее глубже чувство обреченно­сти или безнадежности, что открывает путь для реконст­рукции инфантильной ситуации. В этой точке травмирую­щее детское переживание может быть «перереагировано» и разрешено.

Иллюзия и отчаяние замыкаются в петлю, кото­рая медленно душит человека. Удивительно то, что отчая­ние представляет собой единственный путь, позволяющий вырваться из этой петли нереальности. Возьмем алкого­лика. Он пьет не потому, что находится в отчаянии. Упот­ребляя спиртное, он отрицает свое отчаяние, убегает от чувств и уходит от реальности. Именно отчаяние застав­ляет его искать помощи. Но тем, кто имел дело с алкого­ликами, отлично известно, как трудно заставить их при­знать, что они переживают отчаяние. Алкоголик — это от­чаявшийся человек, который не может взглянуть в лицо собственному отчаянию или допустить возможность суще­ствования надежды. Алкоголика поддерживает иллюзия. Самая большая иллюзия состоит в том, что он может ос­тановиться и перестать пить, если решит сделать это.

Трудно найти что-нибудь более далекое от правды, чем эта иллюзия. Природа наркотической зависимости такова, что человек бывает не в силах освободиться от ее хват­ки. Какое же высокое мнение о своей воле надо иметь, чтобы думать, что можешь контролировать паттерн пове­дения, представляющий собой переживание провала и по­вторявшийся бессчетное число раз!