ИЛЛЮЗИЯ РЕАЛЬНОСТИ. Несмотря на отчаяние, разрушение иллюзий сде­лало Джоан более человечной

Несмотря на отчаяние, разрушение иллюзий сде­лало Джоан более человечной. Пребывая в отчаянии, она смогла увидеть своего ребенка как независимую личность, а не как спроецированный образ ее собственного эго. Она смогла понять его трудности как отражение ее собствен­ной тревожности. Ей удалось увидеть, что его сопротив­ление ей наполнение смыслом. Если раньше она стара­лась справиться с проблемами ребенка, и ее попытки окан­чивались неудачей, то теперь она стала относиться к дру­гим с пониманием. Она обрела способность видеть муж­чину как личность, с которой можно разделить наслажде­ние и боль жизни. Она перестала рассматривать предста-вителей мужского пола как исполнителей ее мечтаний.

РОДИТЕЛЬСКАЯ НЕРЕАЛЬНОСТЬ

Конфликт между принятием себя и потребностью в привязанности порождает бунт против родительских ценно­стей. Этот бунт, однако, бессилен изменить глубоко лежащее чувство покорности, он лишь служит формой протеста. Бес­силие попытки изменить родительские ценности видно в случае человека, который в детстве бунтовал против жесткой дисциплины, но сам столь же суров со своими собственны­ми детьми. Барбара, о которой мы говорили в первой главе, отметила, что пугает детей так же, как ее когда-то пугала мать, несмотря на то. что сознает позицию матери. Многие люди, став взрослыми, забывают о том. каково им было в детстве. Они забывают, как им было несладко, когда их зас­тавляли есть то, что они не любят, рано отправляться спать, чувствовать, что их ограничивают, и они точно так же огра­ничивают собственных детей. Забыть свое детское непови­новение, значит вытеснить свою ненависть к родителям, ко­торая привела к бессознательной идентификации с ними.

Большинство детей растут с иллюзией, что их жизнь будет не такой, как жизнь родителей. Каждый из них убежден, что будет счастлив там, где родителям не повезло. Необходимость такой иллюзии очевидна. Если бы

не иллюзии, несчастье во многих домах повергало бы в отчаяние. Но иллюзия ослепляет человека и форсирует провалы и несчастья. Она сулит нереальность. Помочь па­циенту достичь инсайта и осознать те иллюзии, которые присутствовали в жизни его родителей, — значит помочь ему в конце концов понять и свои собственные иллюзии. Это важная часть терапевтического процесса.

Один молодой человек описал подобный инсайт: «Придя домой, я посмотрел несколько дальше, заглянул за влияние моей матери. Она не думает об армии как о реальности, для нее это кошмар. Она не принимает про­исходящих в жизни неприятностей: наступления старости, смерти, моих неудач, наших ограниченных возможностей. Я увидел, что мне необходимо стать более объективным и отстраниться от той нереальности, которую навязали мне мои любящие родители».

Базисная нереальность невротичной родительской любви, которая навязывается ребенку, — отрицание теле­сной жизни, а значит и стремления к удовольствию, кото­рое человек получает от двигательной активности и теле­сного контакта. Для многих родителей жизнь тела ста­виться ниже достижения, повиновения, интеллектуальнос­ти, они игнорируют значимость телесного удовольствия. В результате, ребенок теряет способность самоутверждать­ся, проявлять агрессию для того, чтобы потребовать это удовольствие. Для невротичного родителя жизнь тела ир­рациональна, непредсказуема и полна опасности. Его тре­вожность возникает из страха собственной вытесненной силы и сексуальности, которую он проецирует на внешний мир. Существование вроде бы требует приручить живот­ное в новорожденном организме. Это осуществляется с помощью постоянного давления на ребенка, которое вы­ражается, к примеру, такими словами: «Веди себя прилич­но!», «Будь умницей!», «Тихо!», «Лежи смирно!». В резуль­тате форсируется диссоциация ребенка с его собственным телом и подавляются его чувства. Вот слова пациентки, описывающие эффект родительского подхода: «В моем теле нет ничего активного. Я всегда чувствовала, что если

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

иллюзия РЕАЛЬНОСТИ

я в нем (в теле), то я недееспособна. Мои родители все­гда боялись, что я упаду. Они всегда боялись, что я уро­ню что-то, и когда они кричали, я, конечно же, все ро­няла. Я никогда не доверяла своему телу, поэтому я разви­вала интеллект, чтобы скрыть ощущения безжизненности и пустоты».

Потом она добавила: «Когда вы отвергаете свое тело, вы становитесь нагим духом, ищущим это тело, что­бы войти в него». Человек, который не живет в своем теле, вынужден жить через тела других людей. По этой причине многие матери чрезмерно вовлечены в своих детей и совершенно не учитывают их собственные по­требности.

Отвержение тела вызывает широко распространен­ную шизоидную иллюзию «неагрессивности». Одна моя пациентка описала своего мужа словами, которые подхо­дят многим шизоидам: «Он не понимает, зачем в жизни бывают неприятности. Он думает, мир мог бы существо­вать без ненависти. Все должны придти к согласию». Та­кого мира не существует и не может существовать. Чело­век, который пытается функционировать на этой основе, живет в нереальности. Он создает эту иллюзию, чтобы компенсировать отсутствие агрессии. Без адекватного само-действия (action-self), пользуясь понятием Радо, ши­зоид чувствует беспомощность, он не может обеспечить себе удовлетворение своих желаний. Его личность фикси­руется на инфантильном уровне. Дальше его иллюзия при­водит к уверенности, что человек может получить заботу, не напрягаясь при этом сам. Это знакомая сказка незавер­шенного инфантильного создания, которое пребывает в иллюзии, что кто-то будет удовлетворять его инфантиль­ные желания, а с его стороны не потребуется никаких усилий.

Отказ от агрессии редуцирует способность орга­низма к удовольствию. Во взрослой жизни удоволь­ствие — это активный процесс, то есть удовлетворение своих желаний путем активных действий. Это вовсе не значит, что взрослый человек не может пассивно пере-

живать удовольствие, но пассивного удовольствия недо­статочно для того, чтобы поддерживать здоровую эмо­циональную жизнь. У ребенка, напротив, доминирует именно пассивное удовольствие. Страстное стремление к такому удовольствию, присущее множеству взрослых людей нашей культуры, отражает их фиксацию на ин­фантильном уровне функционирования. Иллюзия, что такое удовольствие может удовлетворить потребности взрослого человека, удерживает его от агрессии. Кон­цепция Радо о недостатке удовольствия у шизоида ва­лидна, но этот недостаток детерминируется отказом от агрессии и отрицанием тела.

Психологическое понятие слова «агрессия» не имеет отношения к результату движения. Агрессивное движение может быть конструктивным и деструктивным, любовным и нежным или полным ненависти и жестоко­сти. Само по себе слово означает лишь «движение к», которое противоположно «движению от». Агрессивные действия позволяют человеку вступить во взаимоотноше­ния с людьми, вещами и ситуациями. По этой причине агрессивные действия синтоничны эго. Они нацелены на удовлетворение потребностей. Физиологическая противо­положность агрессии — регрессия. Регрессируя, человек отказывается от потребности и возвращается на тот уро­вень функционирования, где эта потребность уже не вы­ступает как императив. Поскольку потребности удовлет­воряются во внешнем мире, агрессия означает, что чело­век ориентирован на реальность. При регрессии же он отворачивается от мира, уходит от реальности, отступа­ет в иллюзию.

------------ ЦАРСТВОВАНИЕ ИЛЛЮЗИЙ

В нашей культуре широко распространены две иллю­зии: одна связана с деньгами, а другая — с сексом. Иллюзия о всемогуществе денег, подразумевая, что они способны раз­решить любые проблемы и принести их владельцу радость