Девушка с тревожными глазами

Мы обедали с отменным аппетитом. Некоторое время ели молча, затем Пуаро с издевкой сказал:

— Между прочим, мы совсем забыли о ваших неблагоразумных поступках. Не расскажете ли вы о них?

Я почувствовал, что краснею.

— О, это вы про сегодняшнее утро? — мне страшно хотелось уйти от этого разговора.

Но такие номера с Пуаро не проходят. Поблескивая глазами, он за несколько минут вытянул из меня всю историю.

— Вот как! Крайне романтичная история. А как зовут эту очаровательную леди?

Мне пришлось признаться, что я не знаю.

— Еще романтичнее. Сначала случайная встреча в поезде из Парижа, затем здесь. Похоже на любовь с первого взгляда.

— Перестаньте издеваться, Пуаро.

— Вчера это была мадемуазель Добрейль, сегодня это мадемуазель… Золушка! Несомненно, Гастингс, у вас сердце турка! Вам надо завести гарем! — Пуаро улыбался.

— Не нахожу ничего смешного. Мадемуазель Добрейль очень красивая девушка, и я бесконечно восхищен ею. Я этого не скрываю. Та, другая — ничего особенного, не думаю, что когда‑нибудь встречу ее еще.

— Вы не намерены снова увидеть эту леди?

В его последних словах прозвучал неподдельный интерес, и я заметил, что он проницательно взглянул на меня. Я вспомнил вывеску: «Отель „Дю Пар“, написанную большими огненными буквами, и как она сказала: „Заходите ко мне“, и как я поспешно пообещал: „Приду обязательно“.

Стараясь принять беззаботный вид, я ответил:

— Она приглашала меня зайти, но я, конечно, не пойду.

— Почему, «конечно»?

— Ну, мне не хочется.

— Вы сказали, что мадемуазель Золушка остановилась в отеле «Англетер», не так ли?

— Нет, в отеле «Дю Пар».

— Ах да, я забыл.

У меня возникло сомнение. Определенно, я ничего не говорил Пуаро про отель. Я взглянул на него и успокоился. Он резал хлеб на аккуратные маленькие квадратики и был полностью поглощен этим занятием. Должно быть, ему показалось, что я говорил, где остановилась девушка.

Мы выпили кофе на веранде, глядя на море. Пуаро выкурил одну из двоих крошечных сигарет, потом достал из кармана часы.

— Поезд в Париж отходит в 2.25, — заметил он. — Мне пора идти.

— В Париж? — воскликнул я.

— Я так и сказал, мой друг.

— Вы едете в Париж? Но почему?

Он очень серьезно ответил:

— Искать убийцу месье Рено.

— Вы думаете, он в Париже?

— Я совершенно уверен, что нет. Тем не менее я должен искать его там. Вы не понимаете, но в свое время я все объясню. Поверьте мне, поездка в Париж необходима. Я уезжаю ненадолго. Скорее всего, вернусь завтра. Не предлагаю сопровождать меня. Оставайтесь здесь и наблюдайте за Жиро. Кроме того, поддерживайте знакомство с месье Рено‑сыном.

— Да, — сказал я. — Разрешите спросить, как вы узнали об интимных отношениях Жака с Мартой?

— Мой друг, я знаю человеческую натуру. Сведите вместе юношу вроде молодого Рено и красивую девушку вроде мадемуазель Марты, и интимные чувства неизбежны. Потом, ссора с отцом! Она могла быть только из‑за денег или женщины, судя по тому, как Леони описала гнев юноши. Я предположил последнее. И оказался прав.

— Вы сразу заподозрили, что она любит молодого Рено?

Пуаро улыбнулся.

— Во всяком случае, я видел ее тревожные глаза. С тех пор мадемуазель Добрейль для меня — девушка с тревожными глазами.

Серьезность тона Пуаро давала основание предположить, что он прочел в глазах девушки еще что‑то.

— Что вы имеете в виду, Пуаро?

— Мне кажется, мой друг, что скоро мы это узнаем. Но я должен идти.

— Я провожу вас, — сказал я, вставая.

— Вы не сделаете ничего подобного. Я запрещаю. Он был так категоричен, что я с удивлением уставился на него. Он выразительно кивнул.

— Вы меня правильно поняли, дружище. До свидания.

Когда Пуаро ушел, мне стало скучно. Я направился на пляж и стал разглядывать купающихся, не чувствуя в себе достаточно энергии последовать их примеру. Я представил, что среди них в каком‑нибудь удивительном костюме веселится Синдерелла, но ее не было видно. Я бесцельно побрел по песку вдоль берега. Невольно пришла мысль, что, в конце концов, приличия требуют, чтобы я навестил девушку. Этим история и окончится. А если я совсем не пойду, она вполне может навестить меня на вилле.

Поразмыслив таким образом, я оставил пляж и направился в город. Вскоре я нашел отель «Дю Пар». Это было довольно скромное заведение.

Крайне неловко не знать имени леди, к которой идешь. Чтобы не попасть в глупое положение, я решил зайти и осмотреться. Возможно, я увижу ее в холле. Я вошел, но ее нигде не было. Я подождал, сколько позволило мое терпение. Потом отвел в сторону консьержа и сунул ему пять франков.

— Я хочу видеть одну леди, которая здесь остановилась. Молодую англичанку маленького роста с темными волосами. Я точно не помню ее имени.

Мужчина отрицательно покачал головой, подавив усмешку.

— У нас нет такой леди.

— Но леди сказала мне, что она остановилась здесь.

— Месье, должно быть, ошибся или, скорее, ошиблась леди, потому что только что о ней справлялся еще один джентльмен.

— Что вы говорите? — удивленно воскликнул я.

— Да‑да, месье. Джентльмен, который описал ее точно так же.

— Как он выглядел?

— Он был маленького роста, хорошо одет, чисто выбрит, с жесткими усами, голова у него была странной формы, глаза зеленые.

Пуаро! Так вот почему он не разрешил мне проводить его до станции! Какая дерзость! Я был бы благодарен, если бы он не совался в мои дела. Неужели он думает, что за мной надо присматривать?

Поблагодарив консьержа, я в растерянности ушел, все еще разозленный на моего дотошного друга.

Но где же эта леди? Я умерил свой гнев и попытался разобраться. По‑видимому, она по ошибке назвала не тот отель. Но потом другая мысль пришла мне в голову. Была ли это ошибка? Может быть она намеренно скрыла свое имя и дала неверный адрес?

Чем больше я думал, тем больше убеждался, что моя последняя догадка верна. По каким‑то причинам Синдерелла не хотела, чтобы наше знакомство переросло в дружбу. И хотя полчаса назад я думал точно так же, мне не нравилась перемена ролей. Все это происшествие глубоко меня расстроило, и в крайне плохом настроении я пошел к вилле «Женевьева». Я не вошел в дом, а направился по тропинке к маленькой скамейке около сарая и угрюмо уселся там.

Мои мысли нарушили голоса, раздававшиеся поблизости. Мгновенно я понял, что они доносятся из сада виллы «Маргерит» и быстро приближаются. Заговорил женский голос, и я узнал Марту Добрейль.

— Дорогой, — произнесла она, — неужели это правда? Неужели кончились все наши беды?

— Ты это знаешь, Марта, — ответил Жак Рено. — Теперь нас ничто не разлучит, любимая. Устранено последнее препятствие нашему браку. Ничто не может отнять тебя у меня.

— Ничто? — прошептала девушка. — О, Жак, Жак, я боюсь.

Я решил уйти, не желая подслушивать тайны влюбленных. Поднявшись, я увидел их сквозь изгородь. Они стояли неподалеку лицом ко мне. Рука Жака обнимала девушку, он смотрел ей в глаза. Они были прекрасной парой: хорошо сложенный юноша с темными волосами и молодая белокурая богиня. Стоя так, они казались созданными друг для друга, счастливые, несмотря на ужасную трагедию, омрачившую их молодые жизни.

Но лицо девушки было тревожным, и, кажется, Жак Рено понял это, так как он прижал ее к себе и спросил:

— Но чего ты боишься, дорогая? Чего теперь бояться.

И тут я увидел ее взгляд, тревожный взгляд, о котором говорил Пуаро. Марта прошептала ответ, но я угадал смысл слов:

— Я боюсь за тебя.

Я не расслышал, что сказал на это Жак, так как мое внимание было отвлечено необычным явлением. В изгороди из зеленых кустов появился куст с пожелтевшими листьями, что было по меньшей мере странным в начале лета. Я шагнул к нему, чтобы получше рассмотреть, но при моем приближении куст поспешно отодвинулся, и я увидел палец, приложенный к губам. Это был Жиро.

Он потащил меня в тень и держал там до тех пор, пока голоса не затихли.

— Что вы здесь делали? — спросил я.

— То же самое, что и вы: слушал.

— Но я делал это не нарочно!

— А! — сказал Жиро. — А я нарочно.

Как всегда, я им восхищался, в то же время испытывая неприязнь. Он презрительно осмотрел меня с головы до ног.

— Ваше появление здесь не помогло делу. Из‑за вас я не услышал что‑то очень важное. А куда вы дели вашего допотопного старика?

— Месье Пуаро уехал в Париж, — холодно ответил я. Жиро пренебрежительно щелкнул пальцами.

— Так он уехал в Париж! Ну, это хорошо. Чем дольше он там останется, тем лучше. Но что он ожидает там найти?

Мне послышалась в его вопросе легкая тревога.

— Этого я не могу вам сказать, — спокойно ответил я.

— Конечно. Пойдемте же.

— Возможно, у него достаточно ума не говорить этого вам, — грубо заметил он. — До свидания. Я занят. — И с этими словами он повернулся ко мне спиной и бесцеремонно удалился.

Казалось, все замерло на вилле «Женевьева». Очевидно, Жиро не искал моего общества, и после увиденного мне было совершенно ясно, что я не нужен и Жаку Рено.

Я вернулся в город, с наслаждением искупался и пошел обратно в отель. Я рано лег спать, гадая, не принесет ли завтрашний день интересные новости.

Наутро я был совершенно не подготовлен к тому, что произошло. Я ел в буфете свой завтрак, когда официант, поговорив с кем‑то за дверью, вернулся в видимом возбуждении. Минуту он колебался, нервно перебирая салфетку, а потом выпалил:

— Месье извинит меня, но имеет ли он отношение событиям на вилле «Женевьева».

— Да, — нетерпеливо ответил я. — А что?

— Значит, месье не слышал новость?

— Какую новость?

— Сегодня ночью там совершено еще одно убийство!

— Что?

Оставив завтрак, я схватил шляпу и побежал изо всех сил. Второе убийство, а Пуаро отсутствует. Какое несчастье. Но кого убили?

Я влетел в ворота. Кучка слуг стояли на дороге, разговаривая и жестикулируя. Я схватил за руку Франсуазу.

— Что случилось?

— О, месье, месье! Еще одна смерть. Это ужасно. Над этим домом висит проклятие. Да‑да, я уверена, проклятие. Надо послать за господином кюре, чтобы он принес святую воду. Ни одной ночи не останусь под этой крышей. Может быть, следующая очередь моя, кто знает?

Она перекрестилась.

— Да, — воскликнул я, — но кто убит?

— Откуда мне знать? Мужчина, незнакомый. Его нашли вон там, в сарае, меньше чем в сотне ярдов от того места, где был найден наш бедный месье. И это не все. Он заколот, заколот в сердце тем же самым ножом!