Предсказание отца Николая о монашестве

В первый год после крещения я гостил на приходе у моих новых друзей — отца Рафаила и отца Никиты. Хотя что к тому времени я стал часто бывать в монастыре, но сам о монашестве не помышлял. Напротив, всерьез собирался жениться. Невеста моя была, наверное, самой красивой девушкой в Москве. Во всяком случае, многие так считали, и мне это, конечно, льстило. Дело шло к свадьбе. Так что я не только наслаждался новыми впечатлениями от открытия духовной жизни, но и мечтал о будущем счастье. Ходил на рыбалку, вялил пойманную рыбу, валялся на солнышке и предвкушал, что совсем скоро начнется новая жизнь — семейная. А кроме того, как уютно будет осенью посидеть где-нибудь в Замоскворечье, попить с приятелями пивка под рыбку, пойманную и завяленную собственными руками. За этими мечтами проходил день за днем теплого лета.

Как-то отцы Никита и Рафаил собрались съездить в гости к старцу Николаю на остров Залит.

Старцу было уже около восьмидесяти лет, и большую часть жизни он священствовал на рыбацком острове в Псковском озере. Я тоже решил поехать с ними, хотя и не без некоторого страха: все-таки прозорливый старец, все о тебе знает!

Но в первые же минуты знакомства с отцом Николаем страхи рассеялись. Батюшка оказался на редкость добрым и приветливым. Он заботливо принял нас в своей бедной избушке неподалеку от храма. Напоил чаем, чем-то угостил. Мои отцы уединились с ним для беседы и совета, а мне спрашивать у него было особо нечего.

Прощаясь, стали подходить к старцу под благословение, и всех он с любовью напутствовал. Когда настала моя очередь, отец Николай неожиданно ухватил меня за чуб и начал то ли в шутку, то ли всерьез таскать меня за вихры и при этом приговаривать:

— Не пей, не пей! Нельзя тебе пить!

Надо признаться, что выпить, да еще в хорошей компании друзей, я в те годы и правда был не дурак.

Впрочем, догадаться об этом по моему виду было совершенно невозможно: я выглядел много моложе своих лет. Но старец тем не менее продолжал свое. Потом он вдруг приподнял за чуб мою голову и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Ты монах? Нет еще? А хорошо бы тебе в монастырь!

В монастырь?! Я не выдержал и просто расхохотался ему в лицо! Ну и старик, что он говорит? Да у меня скоро свадьба! Я хотел было сказать ему об этом, но отец Николай прикрыл мне рот рукой, как будто и так знал каждое мое слово.

— Молчи, молчи! А хорошо бы тебе в монастырь! Я снова рассмеялся.

— Да нет же!.. — начал я.

Но старец опять не дал мне ничего сказать.

— Смотри, Георгиюшка, когда будешь в монастыре, случится у тебя искушение. Но ты не унывай!

И он стал подробно рассказывать мне про какое-то испытание, связанное с монастырским начальством и случившееся с неким монахом. Только спустя десять лет я понял, что речь шла обо мне. А тогда я лишь снисходительно слушал странные речи отца Николая. И воспринимал их не иначе как старческие чудачества.

Наконец отец Николай благословил меня и отпустил с миром. Он проводил нас до пристани. Когда наша лодка отплыла, старец все кричал мне вслед:

— Георгиюшка, будь любвеобильным!

Это сложное и малоупотребительное слово врезалось в память. Так же, как и облик старца на берегу с развевающимися по ветру седыми волосами, осеняющего нас вслед крестным знамением.

Отец Рафаил посоветовал мне серьезно прислушаться к словам отца Николая, но я в ответ только усмехнулся. Да и забыл обо всем случившемся как о чем-то для меня непонятном.

Однако в Москве мои отношения с невестой вдруг как-то сами собой разладились, остыли, а по-

том и вовсе сошли на нет. Мы оба были даже рады этому. А у меня все чаще и сильнее стала возникать потребность съездить в монастырь, побыть там, помолиться, да и просто пожить. Через несколько месяцев я уже точно знал: ничто, кроме монастыря и служения Богу, меня в этой жизни не интересует. И с удивлением вспоминал слова отца Николая, к которому Господь потом приводил меня еще много раз.