Коммуникативная методология: основные проблемы и первоочередные задачи

Наступил новый век. Не подлежит сомнению, что психология в новом столетии существенно изменится. Появятся другие приоритеты, возникнут новые проблемы, изменится характер междисциплинарных связей. Возможно, сбудутся те предсказания, согласно которым XXI век будет «веком психологии» (А.Н. Леонтьев), наступит «психозойская эра» (В.И. Вернадский), «психология займет одно из важнейших мест в общей системе научного знания» (Б.Г. Ананьев). Однако, пока эти ожидания не сбылись: психология, хотя она интенсивно развивается и имеет несомненные успехи, все же по-прежнему далека от того, чтобы «занять центральное место» (Ж. Пиаже) в структуре научного знания. Вспомним известный доклад знаменитого швейцарского ученого на XVIII Международном психологическом конгрессе в Москве в августе 1966 года: «Психология занимает центральное место не только как продукт всех других наук, но и как возможный источник объяснения их формирования и развития». Пиаже отмечает, что испытывает чувство гордости по поводу того, что психология занимает ключевую позицию в системе наук. «С одной стороны, психология зависит от всех других наук и видит в психологической жизни результат психохимических, биологических, социальных, лингвистических, экономических и других факторов, которые изучаются всеми науками, занимающимися объектами внешнего мира. Но, с другой стороны, ни одна из этих наук не возможна без логико-математической координации, которая выражает структуру реальности, но овладение которой возможно только через воздействие организма на объекты, и только психология позволяет изучить эту деятельность в ее развитии» (Пиаже, 1969, c.152). Плодотворное будущее психологии он видит в развертывании междисциплинарных связей. По прошествии 35 лет мы отчетливо видим, что ожидания великого швейцарского эпистемолога также не оправдались (во всяком случае, пока), – он явно принимал желаемое за действительное. И, видимо, существуют какие-то причины, объясняющие не оправдавшиеся экстраполяции развития психологической науки в заключительной трети уходящего века.

На наш взгляд, объяснение этого феномена может выглядеть очень просто. Во-первых, это понятное человеческое качество, свойственное всем увлеченным людям — нетерпение, т.е. острое желание достичь всего и сразу (вспомним прекрасный роман Юрия Трифонова «Нетерпение», где обстоятельно проанализирован этот феномен). Во-вторых, надежда на действие «объективных законов» и «прогрессивных тенденций», которые «выводятся» из исторического пути, пройденного психологической наукой. Но – законы в человеческом обществе действуют, в частности, преломляясь через сознательную деятельность людей. Остановимся на этой второй причине несколько подробнее.

Обратимся к классическому руководству «Экспериментальная психология» под редакцией Поля Фресса и Жана Пиаже. В блестящем очерке «Развитие экспериментальной психологии» (напомним, французское издание вышло в 1963 году) П. Фресс отмечает, что главные трудности психологии остались позади: «В 1925 году К. Мерчисон опубликовал том «Психология за 1925 год» («Psychologies of 1925»), пять лет спустя вышел в свет том «Психология за 1930 год» («Psychologies of 1930»). Однако больше эта блестящая серия, в которой крупные ученые излагали свои собственные концепции психологии, не выходила. Почему?

Малая история может сослаться на второстепенные причины, но большая история сохранит в памяти только то, что вследствие установления в Германии гитлеровского режима произошла встреча двух миров мысли и исследований: мира Германии и Англии, с одной стороны, и мира Америки – с другой. Эта встреча ускорила процесс унификации психологии, продолжающийся на наших глазах» (Фресс, 1966, с. 80). «1930 год. Совсем недавно умер Титченер. В Берлине по-прежнему процветала гештальтистская школа. Фрейд еще жил и работал в Вене, а в Америке необихевиоризм, исходя из революции, совершенной Уотсоном, старался превратить психологию в науку, не искажая при этом действительности. Существовала не одна психология, а множество психологий. Совсем иной была картина десять лет спустя, когда разразилась вторая мировая война. Коффка, Вертгеймер, Левин, Келер жили уже в Америке и опубликовали там на английском языке свои основные труды. Фрейд и многие его ученики также переехали в Англию или Америку. И эти течения мысли встретились с англосаксонским эмпиризмом к их взаимной пользе» (Фресс, 1966, с. 80). Не случайно этот раздел очерка назывался очень оптимистично: «К единству психологии при разнообразии проблем». Оставим без комментариев известный «америкоцентризм» французского психолога, отметим лишь то, что он явно поторопился: вывод, согласно которому, «экспериментальная психология обрела ныне свое единство» (Фресс, 1966, с. 89), оказался преждевременным. Обещанное единство не наступило. Фресс отмечает: «Если практически достигнуто согласие в отношении предмета психологии и ее основных методов, то мы констатируем также, что ныне не существует столь глубоких расхождений и между такими крупными системами интерпретации, как ассоциационизм, гештальттеория и функционализм. История психологии – это теперь история ее крупных проблем, проблем восприятия, обучения, интеллектуальных процессов и т.д.» (Фресс, 1966, с. 91).

Вероятно, ошибка именно здесь – полагать, что основные вопросы уже решены, парадигма определена, остается заниматься решением задач-головоломок (если использовать известную терминологию Т. Куна). Выше мы уже останавливались на анализе кризисного состояния психологической науки. Можно констатировать, что методологические затруднения воспроизводятся в научной психологии регулярно: как только менее актуальными становятся расхождения между школами и направлениями в психологии, так выявляются радикальные различия между парадигмами, «полупсихологиями» и т.п. Обещанного единства, увы, нет. Кризисные явления методологического характера налицо. Интегративные тенденции, явно существовавшие в шестидесятые годы, стали существенно менее выраженными. И если мы заинтересованы в реальной интеграции психологического знания, то для этого требуется специальная целенаправленная деятельность самих психологов.

Традиционно рассмотрением этих в высшей степени сложных вопросов занималась методология психологии. Как уже отмечалось, в последние годы она явно не «в чести» у научных психологов. Возможно, кто-то из них привычно рассуждает по принципу «не говорите мне, что я должен делать, и мне не придется объяснять, куда вам следует пойти», т.е. в полном соответствии с известной теорией реактивного сопротивления личности протестует против «предписывающего», претендующего на аподиктичность характера прежней методологии, существовавшей в нашей стране в предшествующие годы. Дело доходит до призывов вообще отказаться от методологии (на том основании, что методология отождествляется с ее философским уровнем, а последний, в свою очередь, с марксизмом-ленинизмом), более «мягкие» варианты редукции методологии связаны (под явным влиянием американской психологии) со сведением ее к чисто технической дисциплине, трактующей процедуры планирования и проведения экспериментального (или квазиэкспериментального) исследования (Ф. МакГиган, Р. Кирк, Р. Готтсданкер, Р. Плутчек, Д. Шассан, А. Каздин). Есть попытки ограничить методологию важными, но отнюдь не исчерпывающими ее содержание вопросами, к примеру проблемой объяснения в психологии (Ж. Пиаже, Х. Сворт, Д. Фодор, Р. Камминс и др.). Наконец, часто высказывается мнение, что методологические проблемы должны решаться ученым в ходе конкретного исследования, и, следовательно, методология психологии как самостоятельная концепция не нужна. По нашему мнению, методология необходима, и, в первую очередь, требуется разработка методологии психологической науки, ориентированной на коммуникацию.

Традиционный подход определяет методологию как систему «принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе» (Спиркин и др., 1989, с. 359). Это же определение воспроизводится в ряде современных психологических словарей применительно к методологии психологии. Основные проблемы содержательной методологии обычно представляются так: структура научного знания вообще и научной теории в особенности; законы порождения, функционирования и изменения научных теорий; понятийный каркас науки и ее отдельных дисциплин; характеристика схем объяснения, принятых в науке; структура и операциональный состав методов науки; условия и критерии научности (Спиркин и др., 1989). Это означает, что методология фактически рассматривается только в своей познавательной, когнитивной функции. Это, несомненно, важнейшая функция методологии. Но, как можно полагать, далеко не единственная. Известно, что современная российская психология находится в состоянии методологического кризиса. Сейчас остро необходима разработка методологии научной психологии, отвечающей требованиям сегодняшнего дня. И если в течение многих десятилетий методология психологии была направлена исключительно на разработку средств, позволяющих осуществлять процесс познания психического (когнитивная функция методологии психологии), то сегодня пора вспомнить, что методология психологической науки должна выполнять и коммуникативную функцию, т.е. способствовать установлению взаимопонимания между разными направлениями, подходами внутри психологической науки. Сегодня совершенно ясно, что современная психология далека от единства. Фресс и его современники, которые придерживались сходных взглядов, явно поддались иллюзиям. Различные парадигмы и подходы в сегодняшней психологии различаются не меньше, чем психологические школы периода открытого кризиса. Собственно, сейчас мы имеем дело с настоящим «полноценным» методологическим кризисом. Для того, чтобы только «просто разобраться» в сложившейся ситуации, необходимо сопоставление научных концептуальных систем, выполненных в разных научных традициях.

Важно подчеркнуть, что одного желания, «доброй воли» психологов для установления необходимой коммуникации между концептуальными системами мало. Для этого должны существовать реальные возможности, которые может обеспечить использование инструмента — понятийного аппарата коммуникативной методологии. Юнг был прав, утверждая, что время глобальных теорий в психологии еще не наступило. Поэтому, возможно, стоит переменить ориентацию – вместо тщетных попыток создания «супертеории» перейти к «нормальной» работе по упорядочению, соотнесению уже добытого знания. Представляется, что научная психология в полной мере еще не осознала реальных размеров того богатства, которое накоплено предыдущими поколениями научных психологов и действительно существует. Для того, чтобы это осознать, необходимо изменение установки. В психологии действительно накоплено огромное количество научного материала, выдвинуто множество гипотез и теорий, сформулировано много концепций. Главная проблема состоит в недостаточном реальном взаимном соотнесении различных подходов и теорий. Особенно важно подчеркнуть, что дело отнюдь не в «нежелании» психологов вступать в научную коммуникацию, а в отсутствии реального методологического аппарата, позволяющего произвести такого рода соотнесение. Сегодня необходимо направить усилия на разработку научного аппарата коммуникативной методологии, позволяющего реально соотносить различные концепции и, тем самым, способствовать установлению взаимопонимания в рамках научной психологии.

К ком­му­ни­ка­тив­ной ме­то­до­ло­гии сегодня предъ­яв­ля­ют­ся сле­дую­щие тре­бо­ва­ния: это долж­на быть ме­то­до­ло­гия на ис­то­ри­че­ской ос­но­ве, т.е. учи­ты­ваю­щая ис­то­ри­че­ский путь, прой­ден­ный пси­хо­ло­ги­ей; это долж­на быть деи­део­ло­ги­зи­ро­ван­ная ме­то­до­ло­гия; это долж­на быть ме­то­до­ло­гия плю­ра­ли­сти­че­ская (не ори­ен­ти­ро­ван­ная на еди­ный уни­вер­саль­ный на­уч­ный стан­дарт); это долж­на быть ме­то­до­ло­гия, учи­ты­ваю­щая воз­мож­ность на­ли­чия раз­лич­ных це­лей по­лу­че­ния пси­хо­ло­ги­че­ско­го зна­ния (по­зна­ва­тель­ных или прак­ти­че­ских); на­ко­нец, это долж­на быть со­дер­жа­тель­ная ме­то­до­ло­гия, т.е. рас­смат­ри­ваю­щая во­про­сы ре­аль­но­го пред­ме­та пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ки (Мазилов, 2001).

Важно точно понимать, каковы (на сегодняшний день) реальные возможности коммуникативной методологии. Наибольшую трудность, как показывает развитие психологии в XX столетии, являет собой «несоразмерность», «несопоставимость» различных психологических концепций, что подчеркивается многими авторами, которым это препятствие представляется вообще непреодолимым: по их мнению, различные подходы, парадигмы являются несоотносимыми.

По-видимому дело обстоит не так безнадежно, соотнесение все-таки возможно. Назовем основные положения, составляющие фундамент концепции коммуникативной методологии, направленной на реальное соотнесение различных психологических теорий. В данном случае мы ограничимся лишь формулировкой некоторых предварительных соображений.

Во-первых, это представление о предмете психологии как сложном, многоуровневом. Как было показано в предшествующих работах (Мазилов, 1998), пред­мет пси­хо­ло­гии име­ет слож­ное строе­ние: мож­но го­во­рить о «дек­ла­ри­руе­мом», «ра­цио­на­ли­зи­ро­ван­ном» и «ре­аль­ном» уровнях. Раз­ли­че­ние уров­ней пред­ме­та по­зво­ля­ет из­бе­жать мно­гих не­до­ра­зу­ме­ний, по­сколь­ку со­от­не­се­ние кон­цеп­ций долж­но про­ис­хо­дить на уров­не «ре­аль­но­го» пред­ме­та. Отметим здесь, что разработка концепции предмета представляет сложнейшую задачу (как ни удивительно, научная разработка этой проблемы еще только началась), но она совершенно необходима, т.к. является обязательным условием для продвижения в этом магистральном направлении.

Во-вторых, как было показано ранее, многие недоразумения в психологии возникают от неоднозначного понимания многих терминов. Множественность определений и трактовок была и остается «фирменным» знаком психологии. Покажем это на примере понятия «метод». История психологии дает массу примеров, как различные авторы давали противоположные характеристики одним и тем же методам. Парадоксально, но для этого имелись определенные основания. Разработанный нами подход позволил дать однозначный ответ на этот вопрос. Специальное исследование показало, что метод имеет уровневое строение: можно говорить по меньшей мере об идеологическом, предметном и операциональном уровнях метода (Мазилов, 1998). Естественно, что характеристики метода на разных уровнях будут существенно различаться. При сопоставлении психологических концепций важно иметь в виду, что на разных уровнях метод выступает существенно по-иному, поэтому необходимо строго учитывать данное обстоятельство. Отметим здесь, что подобного рода проблемы возникают по отношению едва ли не к каждому психологическому понятию, что, несомненно, затрудняет работу по интеграции психологического знания. Выявление подлинного и мнимого спектра значений того или иного понятия - еще одна актуальная задача методологии психологической науки.

В-третьих, при соотнесении должна использоваться ра­бо­чая схе­ма, определяющая технологию соотнесения (с по­мо­щью ко­то­рой бу­дут про­из­во­дить­ся конкретные операции со­от­не­се­ния). Главная сложность состоит в том, что такая схема должна представлять собой инвариант, характеризующий любую психологическую концепцию. Поскольку многообразие психологических теорий общеизвестно, задача кажется практически невыполнимой. Однако наши предшествующие исследования показали, что может быть намечен путь решения и этой проблемы. Наши исследования в области методологии психологической науки показали, что может быть выделена универсальная проблема, с которой сталкивается любой исследователь-психолог (подчеркнем, вне зависимости от того, осознает он это или действует интуитивно), - проблема соотношения теории и метода. Первоначально нами была разработана на основе историко-методологических исследований исходная схема, которая в последующих исследованиях была уточнена и подвергнута проверке на универсальность (Мазилов, 1998, 2000, 2001). Данная схема приведена на рис.3.

Разработанная схема соотношения получена на основе историко-методологического анализа развития психологической науки (как концептуальной системы и как деятельности) . Эта схема характеризует научную концепцию в ее целостности — от первоначального замысла (предтеория) до получения итогового продукта (научной теории). (Подробнее об этом см. в предыдущем разделе учебного пособия). Главным достоинством предлагаемой схемы является то, что она, как показали наши исследования (Мазилов, 1998, 2001), представляет собой структурный инвариант, и, следовательно, может выступать в качестве основы для осуществления сопоставления различных концепций. Схема является «замкнутой», т.е. позволяет понять, каким образом полученные результаты одного исследования порождают гипотезы, подлежащие проверке в следующем авторском исследовании.

Таким образом, опираясь на разработанную модель соотношения теории и метода в психологии, возможно разработать коммуникативную методологическую модель, позволяющую реально соотносить различные психологические концепции, обнаруживая в них как совпадающие элементы, так и те, в которых сопоставляемые концепции различаются.

Остановимся несколько подробнее (в силу особой важности этого аспекта) на главной характеристике предлагаемой модели – ее универсальности. Универсальность данной модели обеспечивается тем, что:

В ней задан предмет психологии. Таким образом (напомним, предмет многоуровнев, исходное понимание максимально широкое – «площадка для сборки») оказываются реально соотносимыми любые психологические концепции (которые действительно являются психологическими – по предмету исследования).

В ней задан метод. Любая психологическая концепция предполагает использование тех или иных методов (принципиально схема не изменяется даже в случае чисто теоретической концепции, она в данном случае лишь модифицируется; в данной статье мы не будем специально анализировать подобную ситуацию). Поскольку метод многоуровнев, появляется реальная возможность поуровневого соотнесения различных психологических концепций.

Предтеория является важнейшим понятием в процедуре соотнесения. Моделирующие представления, к примеру, обычно не только не вербализуются исследователем, но и вообще не эксплицируются. Тем не менее, этот элемент является чрезвычайно важным (нами было показано, что различные теории мышления, к примеру, отличаются в первую очередь тем, что используют различные моделирующие представления) (см., например, Мазилов, 1998). Естественно, то же самое можно сказать и о базовой категории, и о других компонентах предтеории.

Создается возможность для реального соотнесения различных типов и способов объяснения.

Мы не будем специально останавливаться на других характеристиках предлагаемой модели. Отметим лишь, что един­ст­во тео­рии и ме­то­да дос­ти­га­ет­ся за счет то­го, что тео­рия как ре­зуль­тат ис­сле­до­ва­ния и ме­тод как сред­ст­во осу­ще­ст­в­ле­ния ис­сле­до­ва­ния име­ют об­щие кор­ни, ко­то­рые мо­гут быть об­на­ру­же­ны в пред­тео­рии (от­дель­ные ком­по­нен­ты пред­тео­рии оп­ре­де­ля­ют раз­лич­ные уров­ни ме­то­да). От­сю­да ста­но­вит­ся яс­но, по­че­му в од­ном слу­чае ис­поль­зу­ет­ся один ва­ри­ант метода, то­гда как в дру­гом слу­чае ис­поль­зу­ет­ся иной. Становится ясно, почему один и тот же метод может иметь совершенно различные характеристики в глазах разных исследователей. На­ли­чие уров­ней в струк­ту­ре ме­то­да по­зво­ля­ет по но­во­му по­дой­ти к про­бле­ме ин­ва­ри­ант­но­сти и ва­риа­тив­но­сти ме­то­да и т.д. Не станем далее здесь характеризовать возможности данной схемы, поскольку сейчас совершенно ясно, что разработка коммуникативной методологии принципиально возможна.

Наметим первоочередные задачи коммуникативной методологии. На наш взгляд, это:

1) Формулировка концепции коммуникативной методологии как четкой системы принципов, положений и правил.

2) Разработка вспомогательного аппарата коммуникативной методологии.

3) Разработка технологии соотнесения различных психологических концепций.

4) Проведение работы по выявлению реального и мнимого спектра значений основных психологических понятий.

5) Проведение сопоставительного анализа различных психологических концепций с целью отработки технологии соотнесения.

6) Разработка (и это представляется важнейшей задачей коммуникативной методологии) принципов и технологии интеграции психологического знания.

Вероятно, возможны различные варианты построения коммуникативной методологии психологической науки. Пред­ло­жен­ная нами схе­ма со­от­но­ше­ния тео­рии и ме­то­да в пси­хо­ло­гии мо­жет по­слу­жить ос­но­вой лишь для од­но­го из ва­ри­ан­тов коммуникативной методологии. Достоинством этой схемы является ее дос­та­точ­но уни­вер­саль­ный ха­рак­тер. Важно подчеркнуть, что она учи­ты­ва­ет спе­ци­фи­ку имен­но пси­хо­ло­ги­че­ско­го ис­сле­до­ва­ния (по­сколь­ку пред­по­ла­га­ет вклю­че­ние ре­аль­но­го пред­ме­та). Не подлежит сомнению, что, за­да­ча ре­аль­но­го ос­вое­ния бо­гат­ст­ва, на­ко­п­лен­но­го пси­хо­ло­ги­че­ской нау­кой, тре­бу­ет прак­ти­че­ских ша­гов, на­прав­лен­ных на раз­ра­бот­ку средств и кон­крет­ных ме­то­до­ло­ги­че­ских про­це­дур, ко­то­рые по­зво­ли­ли бы спо­соб­ст­во­вать бо­лее эф­фек­тив­ной ком­му­ни­ка­ции пси­хо­ло­ги­че­ских кон­цеп­ций. Реальной становится интеграция психологического знания на уровне концептуальных структур - осуществление такой интеграции представляется одной из первоочередных методологических задач психологии нового века.

Коммуникативная методология и разработанная на ее основе модель соотнесения представляют собой возможность для осуществления реальной интеграции. Как ее осуществить практически? Как добиться того, чтобы интеграция не оказалась предметом «бесконечного теоретизирования», а воплотилась в реальные достижения? Как реально организовать работу по интеграционной деятельности?

Представляется, что одним из первых шагов на пути интеграции психологического знания в целом является интеграция психологических понятий. В современной отечественной психологии одним из первых к рассмотрению этого важнейшего вопроса подошел крупный методолог психологической науки М.С.Роговин. В его известной книге «Введение в психологию» (1969) IV раздел носит название «Интеграция понятий и объяснение в психологии». М.С.Роговин отмечал: «Дифференциация психологических понятий – постоянно совершающееся изменение их содержания в результате применения научных методов исследования – есть один аспект их динамики. Вторым важнейшим ее аспектом является процесс установления отношений между понятиями и в конечном счете интеграции их в уже сложившиеся или складывающиеся системы понятий, образующие науку. Несомненно, что в какой-то мере мы можем рассматривать этот процесс и как объяснение одного понятия или какой-то совокупности понятий (хотя только интеграцией понятий объяснение не исчерпывается)» (Роговин, 1969, с.230). Вопросам соотношения психологических понятий большое внимание уделял известный отечественный ученый К.К.Платонов, посвятивший этой проблеме несколько работ, как теоретических (Платонов, 1972, 1982), так и «практических» (Платонов, 1974, 1981). В своей известной работе «О системе психологии» (Платонов, 1972) К.К.Платонов предпринял попытку систематизации психологических понятий. Особенно хочется отметить «практическую» работу (Платонов К.К. (ред). Краткий психологический словарь-хрестоматия. М., 1974), в которой собраны основные определения психологических понятий, принадлежащие ведущим отечественным психологам, т.е., фактически, проделана подготовительная работа к проведению процедуры соотнесения понятий.

В последние десятилетия в области упорядочения и соотнесения понятий проделана значительная работа. Перспективный подход был предложен М.Г.Ярошевским, который выдвинул концепцию категориального анализа (Ярошевский, 1974), получившую развитие и подтверждения в целом ряде историко-психологических работ (см. например, Ярошевский, 1985).

«Итак, инвариантное ядро психологии (условно назовем его категориальным) образуют:

категории,

принципы,

проблемы.

Будучи внутренне связаны между собой, категории образуют не простой конгломерат, а систему, «сетку» - категориальный строй. Вопрос о том, какие именно категории лежат в основе системы конкретной науки и как соотносятся ее различные компоненты, подлежит детальной сравнительно-исторической разработке» (Ярошевский, 1974, с.41-42).

Обсуждая (пусть и в самых общих чертах) эту проблему, нельзя не назвать известную работу Б.Ф.Ломова «Методологические и теоретические проблемы психологии», в которой предпринят детальный анализ оснований, категорий и принципов современной психологии (Ломов, 1984).

А.В. Петровский и М.Г. Ярошевский предприняли попытку конституировать новую психологическую дисциплину – теоретическую психологию. Отметим, что разработка теоретической психологии предполагает выявление категориальной системы психологии. Авторами разработана категориальная система психологии (включающая двадцать четыре основные категории). А.В. Петровский, В.А. Петровский и М.Г. Ярошевский выделяют протопсихологические категории (организм, потребность, реакция, сигнал, различение, аффективность), базисные психологические категории (индивид, мотив, действие, образ, отношение, переживание), метапсихологические категории (Я, ценность, деятельность, сознание, общение, чувство), экстрапсихологические категории (личность, идеал, активность, логос, соучаствование, смысл) . Действительно, необходимость подобного рода работы очевидна. В последнее время были опубликованы новые специальные работы, посвященные категориальной системе психологии (см. Петровский, Петровский, 2000).

В данном контексте представляет особенный интерес концепция, разрабатываемая А.А.Тюковым. «Я предлагаю собственную конструкцию категориального ядра новой психологии в целостной картезианской картине «пространства существования и развития человеческой души», задающего предмет психологии в целом как предмет комплексной науки и базовые предметы – как разделы психологической науки. Привычные и знакомые нам категории личности, сознания и деятельности вводятся как независимые и задающие отдельные базовые предметы и, соответственно, теории: личности, сознания, деятельности, а главное – возвращающие «душу» в качестве действительности психологического изучения» (Тюков, 2000, с.8). Нельзя исключить того, что на последующих этапах интеграции психологического знания именно эти категории – личность, сознание, деятельность будут играть организующую роль.

Таким образом, можно констатировать, что работа по определению и уточнению категориальной структуры уже проводится, что создает определенные предпосылки для осуществления интеграции психологического знания в целом.

Начинать реальную работу по интеграции научного психологического знания все же полезно на определенных «полигонах». В настоящее время такая работа уже начата, первым объектом интеграции избраны теории мышления. Первые результаты работы в этом направлении будут представлены в специальной работе.

Мы полагаем, что интеграция психологического знания – одна из важнейших задач, стоящих перед современной психологией. «Действительная интеграция предполагает раскрытие в массе специальных описаний, сложившихся в разных психологических дисциплинах и нередко противоречащих друг другу, того главного, общего и существенного в психических явлениях, что так или иначе проявляется при любом специальном подходе. В конце концов все специальные области смыкаются в зонах ее фундаментальных проблем, разрабатываемых общей психологией. Именно она выполняет цементирующую роль в системе психологических наук» (Ломов, 1984, с.64).

Чтобы быть правильно понятыми, подчеркнем: цель интеграции состоит не в том, чтобы создать общую универсальную теорию, которая объяснила бы все, а в том, чтобы достичь взаимопонимания и на этой основе обеспечить реальное конструктивное взаимодействие между имеющимися и вновь создаваемыми психологическими концепциями. Напомним, что слово «интеграция» («integratio» - лат. восстановление, возобновление) – всего лишь указание на путь к целостности, но вовсе не гарантия ее получения.

Именно интеграция научного психологического знания позволит психологии в будущем стать фундаментальной наукой, реальной основой всех наук о психическом, на что многократно указывали классики этой научной дисциплины

9. Коммуникативная методология– путь к интеграции психологического знания

В предыдущем разделе был сделан важный вывод о том, что разработка коммуникативной методологии, способствующей взаимопониманию психологов, представляющих различные направления в науке, принципиально возможна. Основанием, внушающим оптимизм относительно перспективности данного подхода, выступает тот факт, что схема соотношения теории и метода в психологическом исследовании, лежащая в основе разрабатываемой модели, позволяющей соотносить различные психологические концепций, является структурным инвариантом – основные элементы модели являются инвариантными для всех рассмотренных в исследованиях концепций (концепции периода становления психологии как самостоятельной науки, основных школ в психологии, современных теорий). Эта инвариантность, универсальность разработанной модели дает возможность начать реальную работу по осуществлению вначале сопоставления, соотнесения различных концептуальных структур в рамках научной психологии, а затем и попыток реальной интеграции научного психологического знания.

Хорошо известно, что прошедшее XX столетие было веком интенсивного развития психологии. Неоднократно многие выдающиеся психологи высказывали свои соображения относительно будущего психологии. Не будем здесь касаться в высшей степени интересных вопросов, в какой степени оправдались эти ожидания, в чем причины неверных экстраполяций и т.д. Здесь только укажем, что многие авторы связывали перспективы развития психологической науки с интеграцией психологического знания, увеличением интенсивности межпредметных связей, ростом междисциплинарных исследований и т.д.

Если обратиться к истории психологической науки, то легко убедиться в том, что все ее развитие в качестве самостоятельной научной дисциплины достаточно адекватно описывается таким простым выражением как «усложнение методологических схем». В классических исследованиях М.Г.Ярошевского было убедительно показано, что отдельные категории «образ», «мотив», «действие» (при всей их несомненной важности для психологии) недостаточны для построения адекватной картины психического (Ярошевский, 1974). Точно так же можно показать, что способы анализа, которые применялись на заре научной психологии изолированно, при таком их использовании фактически себя не оправдали - описание психических феноменов со стороны их структуры, функции, процесса, либо выявление уровней или генезиса оказалось принципиально недостаточным: потребовалось то или иное их сочетание. То же самое можно сказать и об объяснительных принципах, используемых в психологии.

Иными словами, прогресс в психологии связан в первую очередь с тем, что психические явления рассматриваются как все более сложные: «одномерные» модели становятся неадекватными новой картине психического, в связи с чем осуществляется «интеграция» подходов. Собственно говоря, все это достаточно хорошо известно: не одно поколение научных психологов мечтало найти спасительный для науки синтез и соединить объективное и субъективное, внешнее и внутреннее и т.д. и т.п. Массу великолепных примеров такого рода «диалектики» можно обнаружить в отечественной психологии двадцатых годов прошлого столетия, когда марксизм «скрещивали» с психоанализом и т.д. и т.п. (см. Выготский, 1982).

На этом пути были действительные свершения, наиболее ярким из которых был системный подход (в данном случае мы имеем в виду действительно системные исследования, в которых изучались действительно системные качества). Мы здесь не будем затрагивать этого важнейшего и увлекательнейшего вопроса (хотя нельзя не отметить, что и предыстория, и собственно история системного подхода в психологии еще не написана). Отметим лишь, что движение к единству, к интеграции в психологической науке XX столетия очевидно: как это в свое время удачно сформулировал Поль Фресс - «К единству психологии при разнообразии проблем».

Настоящее пособие не является историко-психологическим исследованием, поэтому не станем задерживаться на анализе интегративных тенденций в психологии. Констатируем только, что эти процессы идут значительно медленнее, чем ожидалось, и, что особенно важно, менее результативно, чем представлялось. И происходит это вовсе не потому, что психологи не совершают для этого усилий или не хотят этого. Можно полагать, что для этого есть свои причины. На наш взгляд, они лежат в области методологии психологической науки. Дело в том, что методология психологии формировалась в свое время под выраженным влиянием естественных наук. Это привело к тому, что методология психологической науки складывалась как теория, описывающая процесс добывания и обоснования психологического знания. Иными словами, методология психологии разрабатывалась исключительно как познавательная методология. Методология психологической науки неявно исходила из того, что в каждом конкретном случае формулирования той или иной психологической теории возможно построение исчерпывающей теории, которая бы обобщила и, тем самым, «отменила» предшествующие. Как представляется, подобного рода соображения уже давно не высказываются самими естествоиспытателями (а по отношению к психологии, по нашему мнению, это не было справедливо вообще никогда). Тем не менее, такая модель (назовем ее «гегелевской», имея в виду то, что развитие представляет собой путь к «высшему синтезу») явно жива в философии и методологии науки: во всяком случае и кумулятивистская и парадигмальная концепции неявно исходят из такой модели. Современной психологии остро необходима иная методологическая модель. Поясним это.

Мы видели, что в те­че­ние мно­гих де­ся­ти­ле­тий ме­то­до­ло­гия пси­хо­ло­гии бы­ла на­прав­ле­на ис­клю­чи­тель­но на раз­ра­бот­ку средств, по­зво­ляю­щих осу­ще­ст­в­лять про­цесс по­зна­ния пси­хи­че­ско­го (ког­ни­тив­ная функ­ция ме­то­до­ло­гии пси­хо­ло­гии). Ме­то­до­ло­гия пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ки долж­на вы­пол­нять и ком­му­ни­ка­тив­ную функ­цию, т.е. спо­соб­ст­во­вать ус­та­нов­ле­нию взаи­мо­по­ни­ма­ния ме­ж­ду раз­ны­ми на­прав­ле­ния­ми, под­хо­да­ми внут­ри пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ки. На современном этапе своего развития психология не в состоянии предложить исчерпывающие модели, которые бы претендовали на объяснение психического во всей его сложности. Поэтому психология (по крайней мере, на нынешнем этапе своего развития) вынуждена пользоваться совокупностью концепций, каждая из которых имеет свои достоинства и ограничения. (Заметим в скобках, что, поскольку психология имеет уникальный предмет, который, по мнению некоторых выдающихся мыслителей, представляет собой самое сложное для человеческого познания, построение универсальной теории психического в обозримом будущем вообще весьма проблематично). Се­го­дня со­вер­шен­но яс­но, что со­вре­мен­ная пси­хо­ло­гия да­ле­ка от един­ст­ва. Не­об­хо­ди­мо со­пос­тав­ле­ние на­уч­ных кон­цеп­ту­аль­ных сис­тем, вы­пол­нен­ных в раз­ных на­уч­ных тра­ди­ци­ях. Остро необходима раз­ра­бот­ка ап­па­ра­та ком­му­ни­ка­тив­ной ме­то­до­ло­гии. Без ре­ше­ния этой про­бле­мы не­воз­мож­но най­ти вы­ход из кри­зи­са пси­хо­ло­гии, по­сколь­ку имен­но не­раз­ра­бо­тан­ность коммуникативной методологии не по­зво­ля­ет на­хо­дить взаи­мо­по­ни­ма­ние ме­ж­ду раз­лич­ны­ми под­хо­да­ми и на­прав­ле­ния­ми в пси­хо­ло­гии (что, как известно, представляет ведущий «симптом» кризиса). Как проницательно в свое время заметил Юнг, время глобальных теорий в психологии еще не наступило. Нужно полагать, не наступило оно и сейчас. Поэтому главной задачей психологии на нынешнем этапе ее развития является не разработка неких «супертеорий», призванных объяснить «все и вся», а интеграция накопленного психологического знания, соотнесение различных концепций, подходов, направлений. Коммуникативная методология представляет собой инструментарий, с помощью которого возможно осуществить реальную интеграцию психологического знания.

Психология начала XXI века вправе рассчитывать на формирование собственной научной парадигмы. Для этого вовсе не обязательно копировать ходы «чужой» науки и с упорством, достойным лучшего применения, воспроизводить «чужие» парадигмы. Даже в современном естествознании происходят процессы, которые приводят к «размыванию» традиционной методологии и, как следствие, замене ее на «постнеклассическую». Почему же психология должна продолжать копировать чуждые ей каноны естественных или герменевтических наук? У нее свой путь.

Известный французский историк Марк Блок в свое время написал — и с этими словами невозможно не согласиться сегодня, более, чем полвека спустя: «Итак, мы ныне лучше подготовлены к мысли, что некая область познания, где не имеют силы Евклидовы доказательства или неизменные законы повторяемости, может, тем не менее, претендовать на звание научной. Мы теперь гораздо легче допускаем, что определенность и универсальность — это вопрос степени. Мы уже не чувствуем своим долгом навязывать всем объектам познания единообразную интеллектуальную модель, заимствованную из наук о природе, ибо даже там этот шаблон уже не может быть применен вполне. Мы еще не слишком хорошо знаем, чем станут в будущем науки о человеке. Но мы знаем: для того, чтобы существовать, продолжая, конечно, подчиняться основным законам разума, — им не придется отказываться от своей оригинальности или ее стыдиться» (Блок, 1986, с. 13-14). И самый сложный объект — человеческая душа — вполне заслуживает особого отношения, собственной научной парадигмы, отвечающей специфике ее объекта. Ибо психология — знание о наиболее возвышенном и удивительном.

Конечно, новая парадигма потребует новых принципов организации психологического исследования, конечно, новая парадигма должна будет восстановить во многом утраченный ныне контакт, взаимодействие между отдельными потоками внутри общего психологического знания. Для этого в первую очередь потребуется коммуникативная методология. Возможно, для этого потребуется пересмотреть многие взгляды, которые многим представляются незыблемыми. Впрочем, все эти неудобства преходящи, а игра стоит свеч: самое «возвышенное и удивительное» (вспомним аристотелевское определение «науки о душе») по-прежнему ожидает научного исследования.

Выскажем соображение в некотором смысле парадоксальное. Возможно, кризис психологии, наличие которого сегодня не подлежит никакому сомнению, и который заметен, что называется, невооруженным глазом, является не только свидетельством продолжающегося (вероятно, несколько затянувшегося) становления этой науки, но и, странным образом, подчеркивает богатство идей и концепций в этой предметной области. Сложность самого объекта располагает к множеству различных интерпретаций. «Разброд» в значительной степени является результатом доминирующей установки научного сообщества на принципиальную возможность разработки некоей универсальной супертеории. Если это все-таки возможно (хотя и представляется весьма и весьма проблематичным), то явно в достаточно отдаленном будущем. Пока же картина иная: «В 70-е гг. большие надежды возлагались на появление некоей единой и универсальной психологической теории, которая будет принята всеми психологами, покончит с эклектизмом пониманий психического и объединит психологическую науку, подобно тому, как средневековые монархи объединяли свои страны, ломая сопротивление удельных феодалов…» (Юревич, 1999, с. 4). «Однако надеждам не суждено было сбыться: перспективные теории не объединили психологическое «государство», а породили новые «феодальные вотчины», в результате чего психология сейчас еще более мозаична и непохожа на точные науки, чем двадцать или пятьдесят лет тому назад» (Юревич, 1999, с. 4). Прав был Карл Юнг, отмечавший, что время глобальных теорий для психологии еще не наступило (воспроизведем еще раз его афоризм).

Психологии XXI века необходимо изменить установку: больше обращать внимание на сходство в подходах, нежели на существующие различия. Тогда обнаружится, что единства во взглядах выдающихся психологов уходящего века значительно больше, чем это представляется на первый взгляд. Убедительным доказательством является замечательная работа Кена Уилбера (1999), в которой автору удалось обнаружить огромное количество совпадений (в существенных моментах) концепций психического развития, сформулированных различными авторами. Заметим, что впервые она была опубликована еще в 1980 году. Изменение установки позволит осознать, каким богатством психологической мысли мы реально располагаем и насколько велики подлинные успехи психологической науки. Но для этого нужна основа — новое, широкое понимание предмета психологии, которое может послужить тем «предметным», «операциональным» столом, позволяющим выполнить необходимые операции. Технологию соотнесения и интеграции психологического знания должна обеспечить коммуникативная методология и ее аппарат. Таким образом возможно начать конкретную работу по интеграции научного психологического знания.

На этой основе, можно полагать, впоследствии окажется возможным сопоставление и более «содержательно далеких» концептуальных структур: собственно научно-психологических, с одной стороны, и вненаучно- и ненаучно-психологических, с другой. Не будем забывать, что психэ столь сложна, что подходы к ее изучению в науке, искусстве, философии и других сферах знания скорее всего являются дополнительными. Перефразировав название известной работы Абрахама Маслоу, можно сказать, что здесь мы имеем дело с «дальними пределами» интеграции и будущим коммуникативной методологии.