Политика немецких властей в отношении Прав-ной Церкви на оккупированных территориях СССР.

Третий рейх провозгласил расизм своей официальной идеологией, стремился к истреблению одних и порабощению других народов. Вожди нацистской партии открыто отвергали христианские нравственные ценности и предпринимали опыты по возрождению древнегерманского языческого культа. В своих пропагандистских обращениях к русскому народу гитлеровцы, спекулируя на печальных страницах в советской истории, пытались предстать в облике защитников религии. Но эта демагогия не ввела в заблуждение Местоблюстителя Патриаршего Престола. Митрополит Сергий в первый же день войны написал «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал православный русский народ на защиту Отечества и высказал, что «если молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится еще и лукавыми соображениями на счет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу. Церковь благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины».

В ходе войны Русская Церковь потеряла прекрасные храмы, разрушенные из-за боевых действий; уцелевшие церкви на освобожденных территориях были опустошены, разграблены; святыни осквернены. Уничтожен была Успенский собор Киево-Печерской Лавры (XII в.). Так называемая «Верхняя Лавра» разрушена немцами полностью. Особенно страшным разрушениям подверглись храмы в окрестностях Ленинграда. Жители занятых территорий рассказывали, как оккупанты врывались в православные храмы, сбивая замки, в шапках, с сигаретами в зубах и с собаками на поводу; как стреляли в иконостасы, грабили и оскверняли иконы. Грубое издевательство над чувствами верующих и самими верующими были повседневной реальностью на оккупированных территориях.

Целью войны для Гитлера и его приспешников было расчленение нашей страны и порабощение славянских народов. Поэтому в случае победы Германии Православной Церкви, высшей национальной святыни русского народа, грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом. В пропагандистских целях оккупационные власти выдавали разрешения на открытие церквей. Так, в Киевской епархии в 1942 году было открыто 8 монастырей и 318 храмов, в которых служило 434 священника. Но в проведении религиозной политики оккупационные власти исполняли коварное указание Гитлера: наша политика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола. Розенберг наметил основные принципы религиозной политики Германии на оккупированных территориях: «1) Религиозным группам категорически запрещалось заниматься политикой; 2) религиозные группы должны быт разделены по признакам национальным и территориальным. При этом национальный признак должен был особенно строго соблюдаться при подборе возглавления религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны были выходить за границы одной епархии; 3) религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей. Сталкивать разные конфессии, чтобы компрометировать их в глазах народов, – в этом всегда был стержень религиозной политики нацистской партии. Категорически запрещалось восстановление церковной епархиальной структуры. На оккупированных территориях было сохранено действие большей части советского законодательства, оказавшегося весьма удобным для новых хозяев. В начальных школах и ремесленных училищах запрещено было преподавать Закон Божий. Некоторые чиновники Третьего Рейха поддерживали Зарубежный Синод и всячески поощряли автокефалистские расколы.

В Прибалтике оккупационные власти разрешили митрополиту Сергию (Воскресенскому) сохранить каноническую, но не административную связь с Патриархией, заключавшуюся практически лишь в возношении имени Местоблюстителя за богослужением. Это сделано было из расчета впоследствии, в случае победоносного для Германии окончания войны с большим удобством выселить всех православных из Прибалтики в глубину России. В Белоруссии оккупационные власти пытались сколотить автокефальную Белорусскую Церковь. Находившемуся на покое в Жировицком монастыре архиепископу Пантелеймону (Рожновскому), который был сторонником сохранения канонического единства с Московской Патриархией и находился в оппозиции к митрополиту Варшавскому Дионисию (Валединекому), немецкие власти предложили возглавить автокефальную Белорусскую Церковь, потребовав от него не вступать в сношения ни с Москвой, ни с Варшавой. Возглавив Белорусскую Церковь в сане митрополита Минского и Белорусского, Пантелеймон не пошел на разрыв с Предстоятелем Русской Церкви. Поэтому под давлением оккупационных властей, а также из-за интриг сепаратистски настроенного духовенства вынужден был практически отойти от дел.

На Украине викарный епископ Владимиро-Волынский Поликарп (Сикорский), в прошлом петлюровский чиновник, опираясь на поддержку оккупационных властей и коллаборационного «землячества Украины», обосновавшегося за пределами Украины – в Польше, объявил себя архиепископом, потом митрополитом Луцким и заодно главой автокефальной Украинской Церкви. Его поддержали епископы Геннадий (Шиприкевич), Мстислав (Скрыпник) – украинские националисты прогерманской ориентации. С оккупационным режимом тесно сотрудничал и возглавивший в 20-е годы Лубенский раскол епископ Феофил Булдовский, который именовал себя «митрополитом». Большая часть украинской паствы занятых областей находилась, однако, под окормлением так называемой автономной Церкви Украины, которая не порывала канонической связи с Патриархией, хотя автономия ее и не была признана Главой Русской Православной Церкви митрополитом Сергием и Экзархом Украины митрополитом Киевским Николаем Ярушевичем. Во главе этой группировки стоял митрополит Волынский и Житомирский Алексий (Громадский), 8 мая 1943 года убитый националистами, близкими к Поликарпу Сикорскому.

Оккупационный режим поддерживал автокефалистов во главе с Поликарпом (Сикорским). Священников, не желавших подчиняться ему, обвиняли в связях с Красной Москвой, чинили им препятствия в совершении богослужений. Генерал-комиссар Днепропетровска приказал арестовывать священников, не желавших подчиняться ставленнику Поликарпа «профашистскому» епископу Геннадию (Шиприкевичу). Когда клирики стали выходить из юрисдикции Поликарпа (Сикорского), генерал-губернатор Кох издал приказ, запрещавший православным священнослужителям менять юрисдикцию. Крайне сложным делом было устроение канонически нормальной церковной жизни в областях, пострадавших от оккупации, где при немцах образовывались расколы и самочинные отделения и где часть духовенства скомпрометировала себя сотрудничеством с врагом.