Краткий исторический очерк исследования лидерства

История научного психологического изучения лидерства пол­ностью укладывается в пространство XX столетия. Но, как известно, наряду с психологией научной существует еще и психология интересная. Последняя уходит своими корнями в толщу веков.

Есть все основания полагать, что проблемой лидерства люди заинтересовались очень давно, практически с момента своего появления на земле. Ведь от успешного ее разрешения, т. е. от умелой организации действий людей и искусного управления ими, во многом зависело их выживание на этой планете. Со времен первобытного человека и по наши дни история демон­стрирует нам великолепные образцы управленческой практи­ки, а сам факт многовекового существования империй далеко­го прошлого, несомненно, - лучшая иллюстрация того, на что способны эффективные лидеры. И не случайно исследователи менеджмента не прочь время от времени поразмышлять над опытом древних. Вот к каким любопытным умозаключениям на этот счет пришел, например, в 60-годы прошлого столетия ана­литик менеджмента Э. Джей:

«Одна из причин, по которым Римская империя достиг­ла таких больших размеров и просуществовала так дол­го (выдающийся подвиг управления), состояла в том, что не было тогда ни железной дороги, ни автомобиля, ни радио, ни бумаги, ни телефона. И поэтому у вас ни­как не могло возникнуть иллюзии непосредственного контроля над проконсулом, или наместником провин­ции; у вас не могла таиться мысль о возможности позво­нить ему или о том, что он позвонит вам, если его по­ложение окажется невыносимым, как не могли вы тешиться и возможностью слетать на место и навести порядок, если дела там придут в расстройство. Вы его назначали, вы провожали взглядом его колесницу и обоз, пока они не скроются за холмом, и дело с концом... Поэтому вопрос о назначении человека, который был бы недостаточно подготовлен или не полностью соответствовал должности, даже не возникал; вы знали: от того, что этот человек будет лучшей кандидатурой еще до его вступления в должность, зависит все. Следовательно, вы подбирали его с большой тщательностью; и, еще важнее, вы удостоверялись в том, что он знает все о Риме, римской системе управления и о римской армии, знает уже сейчас, до отъезда» (цит. по: [Питере и Уотермен, 1986. С. 346]).

Однако осмысление лидерства как явления социальной жизни людей не сразу стало предметом строгих научных изыска­ний. Оно началось с раздумий великих мыслителей древнос­ти - Конфуция, Платона, Плутарха о природе и «лице» власти, а в более поздние времена (и тоже в умозрительной форме) обрело себя в трудах Н. Макиавелли и Т. Карлейля.

Впрочем, умозрительность трудов Н. Макиавелли и Т. Карлейля, на мой взгляд, относительна. Так, размышления Н. Макиавелли об искусстве власти в его знаменитом «Государе» во многом базируются на анализе вполне конкретного опыта правления разного рода властелинов Древней Греции, Рима, а в новое время - ряда западноевропейских государств.

То же самое можно сказать и о творчестве Т. Карлейля. Глубокий мыслитель и блестящий публицист, он посвятил немало прекрасных строк героям - великим лю­дям, чьи имена благодаря их деяниям занесены в анна­лы мировой истории. «...Всемирная история, - писал Т. Карлейль, - история того, что человек совершил в этом мире, есть... в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образца­ми и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить, чего она хотела достигнуть; все, содеянное в этом мире, представ­ляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, при­надлежавших великим людям, посланным в наш мир. История этих последних составляет поистине душу всей мировой истории» [Карлейль, 1994. С. 6].

Только с наступлением XX века были предприняты первые попытки перехода от размышлений «по поводу» к конкретному исследованию лидерства. Первые научные публикации, в той или иной мере релевантные обсуждаемой проблеме и упоминаемые в связи с этим в уже знакомом нам справочни­ке по лидерству Р. Стогдилла, датируются са­мым началом века (1900-1910 гг.). Их авторами были фран­цуз А. Бине, американцы С. Дей, Ч. Кули, Е. Мамфорд, Д. Паффер, Л. Термен (То обстоятельство, что с самого начала научных разработок лидерства тон в них задали американские исследователи, вряд ли должно удивлять. Скорее есть вполне определенная закономерность в том, что мировой экономический лидер минувшего столетия явился и лидером в исследовании различных сторон управленческой проблематики, в том числе и ее психологической состав­ляющей. Вот любопытная статистическая справка, иллюстрирующая сказанное. Согласно литературным данным, только в период между 1990 и 1995 гг. в США было опубликовано 2624 книги, в заголовке которых значи­лось слово «лидер» или «менеджер». За тот же период в этой стране появилось 592 340 названий всевозможных биографических и автобиографических очер­ков, посвященных лидерам в бизнесе и политике.)⁴. В этих публикациях рассматривались вопросы лидерства в промышленной, военной и образователь­ной сферах и обсуждались теоретические и прикладные ас­пекты феномена.

По истечении теперь уже более чем столетия путь, пройденный психологией лидерства, можно условно разделить на два больших этапа, водоразделом между которыми проходит Вто­рая мировая война. Но если результаты первого этапа труд­но отнести к разряду сколько-нибудь впечатляющих, то вто­рой этап исследований оказался чрезвычайно продуктивным как в плане выдвижения оригинальных научных идей, так и в смысле эмпирического их воплощения. Впрочем, как будет показано ниже, сам этот этап также далеко не однороден, что обнаруживается, например, в смене господствующих в тече­ние данного временного отрезка исследовательских парадигм.

Итак, остановимся несколько подробнее на основных тенденциях движения научной мысли в области проблематики ли­дерства за обозначенный более чем вековой период.

Согласно единодушному мнению специалистов, наиболее сложившимся в предвоенные годы направлением исследования лидерства являлась так называемая теория черт лидерства. Основной ее постулат гласил, что человек может стать лиде­ром (имелось в виду лидерство и как неформальный фено­мен, и как феномен организационный, управленческий, т. е. руководство) лишь при наличии у него некоего универсаль­ного набора биосоциальных характеристик (от роста и веса до интеллекта и собственно личностных черт), которые, как считалось, являются врожденными, не подвержены измене­ниям и пригодны для многих ситуаций. Теория уходила сво­ими корнями в идеи знаменитого английского ученого Ф. Гальтона [1996] относительно роли наследственных факторов в жизненном пути выдающихся людей и, возможно, по этой причине получила еще одно, весьма примечательное, наименование - «теория великого человека». Первые итоги обсуждаемого подхода были подведены в са­мом конце 30-х годов. Они оказались обескура­живающими. Положения теории не выдерживали критики ни в научном, ни в прикладном отношениях. Во-первых, не уда­лось выявить какой-либо универсальный набор «лидерских» черт, поскольку из них лишь примерно 5% (а всего к тому времени было выделено около 80 таких черт) были общими для четырех или более исследований. Во-вторых, провали­лись попытки прогноза реального поведения лидеров (в част­ности, в военной сфере) с помощью психологических тестов, имевших своей идейной основой «теорию черт». Проведенный спустя примерно десятилетие Р. Стогдиллом анализ свыше 120 исследований лидерства внес новый штрих в эту неутешительную картину. Оказалось, что, хотя можно утверждать о некотором превосходстве «сред­них» лидеров (руководителей) над «средними» последовате­лями (подчиненными) относительно таких характеристик, как интеллект, эрудиция, способность к пониманию ситуаций, красноречие, приспособляемость, надежность, активность, социабельность, популярность, тем не менее количественно раз­личия были невелики, а корреляции лидерства с указанными чертами обнаруживали значительный разброс от исследова­ния к исследованию.

Но означает ли все вышесказанное, что индивидуальные особенности (в данном случае - «черты») людей не являются сколько-нибудь существенным фактором их выдвижения в позицию лидера (или руководителя)? Последующие (т. е. начиная с конца 40-х годов и особенно в последние десятилетия минув­шего века) исследования обнаружили полную несостоятель­ность подобной точки зрения. Для понимания этого прежде всего понадобилось сместить акцент в подходе к анализу детер­минантов лидерства. Основное внимание было обращено на си­туацию, в которой реализуются «лидерские черты».

Интерес к ситуации пробуждался в головах исследователей постепенно, по мере осознания того существенного факта, что лидерство не сводится исключительно к роли лидера. В связи с этим уместно, например, вспомнить давнюю мысль С. Джибба о том, что лидерство есть понятие, прилагаемое к отношению «лидер - окружение». Чуть по­зднее один из адептов ситуационного подхода, Дж. Хемфилл, утверждал, что не существует абсолютных лидеров, поскольку эффективное лидерство должно всегда иметь в виду специфические требования, обусловленные природой группы, которая является ведомой. Но, возмож­но, наиболее точно суть изменившегося взгляда на лидерст­во позднее выразил все тот же С. Джибб: «Лидерство есть функция личности и социальной ситуации и их обеих во взаимодействии».

По мнению специалистов ситуация включала в себя: характеристики по­следователей, специфику решаемых группой задач, степень соответствия им наличных человеческих и материальных ре­сурсов, качество и историю взаимоотношений лидера с по­следователями и т. д.

Именно ситуация стала рассматриваться со временем как зве­но, решающим образом опосредующее связь между «черта­ми» личности и эффективностью действий лидера. Таким об­разом, по современным представлениям, влияние той или иной «черты» в лидерстве носит не фатальный и универсаль­ный, а, скорее, вероятностный характер, будучи обусловлено фактором ситуации.

Причем в последние десятилетия наметился еще один интересный ракурс рассмотрения такого влияния, связанный с осо­бенностями перцептивной активности последователей. Учеными было установлено, что те или иные качества («черты») нередко приписываются последователями лидеру, если действия последнего дают на то соответствую­щее основание, и лишь в этом случае могут рассматриваться как оказывающие влияние на процесс лидерства. В результа­те, как полагают Е. Холландер и Л. Офферманн, произошел любопытный сдвиг в анализе старой проблемы: от «черт» лидера акцент в попытках ее понимания сместился к атрибуциям последователей (имеются в виду их умозаключения насчет наличия у лидера этих «черт»). С перцептивной активностью последователей связан и еще один, весьма популярный в последние десятилетия, личностный аспект лидерства - харизма лидера. Ее основу состав­ляют качества («черты») лидера, вызывающие восхищение последователей, возбуждающие желание следовать за ним, исполнять его указания. Но эти качества должны быть еще увидены последователями, и если в одних ситуациях подоб­ное видение в отношении конкретного индивида, признавае­мого лидером, имеет место, то в других, как показывают ис­следования и жизненные факты, тот же самый индивид может абсолютно не восприниматься в качестве носителя харизмы. В годы, непосредственно предшествовавшие началу Второй мировой войны, возникло и другое крупное направление в разработке обсуждаемой проблемы - исследование стилей лидерства (в отечественной трактовке, безусловно, - руководства), т.е. способов взаимодействия лидера с группой. У истоков этого направления стоял выдающийся немецкий ученый К. Левин, вынужденный к тому вре­мени эмигрировать из нацистской Германии в США. Под его руководством группой психологов (Р. Липпитт, Р. Уайт и др.) были проведены серии экспериментов, позволивших выде­лить три управленческих стиля лидера: авторитарный, демократический и попустительский (или либеральный). Каждый из них имеет свою специфику: авторитарный но стилю лидер склонен к единоличному принятию решений, его ма­ло интересуют подчиненные как личности; для лидера демо­кратического типа, напротив, характерно активное включение подчиненных в процесс выработки решений, заинтересованное отношение к работнику; наконец, лидер попустительско­го типа находится как бы в стороне от коллектива, предостав­ляя его членам полную свободу действий и не питая к ним ни малейшего интереса. В экспериментах К. Левина и в более по­здних работах обнаружилось влияние стилей лидерства на групповую эффективность. Так, наибольшая продуктивность наблюдалась чаще всего при авторитарном (а иногда и демо­кратическом) лидерстве. Наибольшая же удовлетворенность выполняемой работой (лабораторной или реальной) отмеча­лась при демократическом стиле управления.

Со временем, уже после Второй мировой войны, география исследований стилей лидерства (руководства) значительно расширилась, включив себя, в частности, и работы российских психологов [Журавлев, 1979; Ревенко, 1980; Русалинова, 1980; Шакуров, 1982]. Однако по мере накопления научных данных в них все более обнаруживались противоречия, касавшиеся связи стилей лидерства с групповой эффективностью. Так, если по результатам одних исследований предпочтительным вы­глядело демократическое лидерство, то материалы других ра­бот свидетельствовали в пользу авторитарного стиля.

Адекватная интерпретация казавшихся противоречивыми научных фактов относительно стилевых особенностей лидеров, как и в случае с «теорией черт», стала возможной лишь благодаря включению в исследовательский анализ фактора си­туации. Эмпирически было отчетливо показано, что эффективность того или иного управленческого стиля (т.е. по сути - групповая или организационная эффективность) но­сит вероятностный характер, будучи обусловлена своеобразием конкретной ситуации деятельности лидера. Итогом подобного рода исследований явилось построение весьма по­пулярных в настоящее время «вероятностных моделей» эф­фективности лидерства, успешно апробированных в разных странах, в том чис­ле и в нашей [Кричевский, 1985; Кричевский и Дубовская, 2001; Кричевский и Рыжак, 1985].

Небольшой возврат назад, к уже обсуждавшейся выше ситуационной идее лидерства. Отдавая должное разра­ботчикам ситуационного подхода к лидерству С. Джиббу, Дж. Хемфиллу и др., а позднее и авторам вероят­ностных моделей, стоит все-таки отметить, что в более широком, методологическом плане первым здесь был К. Левин. Именно сформулированные им еще в 30-е годы прошлого столетия принципы изучения «жизнен­ного пространства» личности заложили, по мнению современных исследователей [Гришина, 2000; Росс и Нисбетт, 1999], основы ситуационистской традиции объяснения и изучения различных форм социального поведения.

Дальнейшая эволюция научных представлений привела к пониманию того, что ситуационный контекст лидерства не ог­раничен лишь непосредственно, на уровне микросоциума, фиксируемыми условиями групповой (либо, несколько ши­ре, организационной) жизни, но, как полагают ученые, вклю­чает в себя и более широкие составляющие экономического, политического, социокультурного характера. Их влияние об­наруживается в специфических для соответствующей куль­туры (например, в «культуральном конструкте» Г. Триандиса индивидуалистическая культура США, Канады, стран северо-запада Европы сопоставляется с кол­лективистской культурой стран Южной Европы, Азии, Аф­рики, Латинской Америки) или социальной системы (на­пример, демократия в сопоставлении с тоталитаризмом) образцах поведения лидеров, в том числе используемых ими стилевых моделях.

Так, известно [Дафт, 2000; Льюис, 1999; Оучи, 1984], что американские менеджеры склонны в гораздо большей степени, чем, скажем, их японские коллеги, к единоличному принятию решений (Здесь и далее в этом параграфе под менеджером понимается организаци­онный лидер, т.е. руководитель.)³. Для менеджеров-японцев принятие управленческих решений в сфере бизнеса, как правило, сопряжено с вы­работкой коллективного консенсуса, что не столь типично для их американских коллег. Из опыта отечественной и зарубеж­ной истории можно сделать также вывод, что в степени открытости, гласности, коллегиальности принятия ответствен­ных решений политические лидеры демократических стран значительно превосходят представителей автократий.

Последние два десятилетия отмечены зарождением еще одной любопытной тенденции в подходе к исследованию лидер­ства. Дело в том, что длительное время в нем господствовала так называемая трансакционистская парадигма. В ее осно­ве - понимание лидерства как преимущественно отношения обмена, сделки между лидером и последователями [Но11апс1ег, 1985]. И хотя в этом отношении главенствующая роль отво­дилась лидеру, тем не менее его активность в целом не свя­зывалась с внесением существенных изменений в складывав­шийся характер внутригруппового взаимодействия.

Однако с середины 80-х годов все активнее заявляет о себе трансформационная парадигма - своеобразный исследовательский ответ на стремительные вызовы современного мира. Она трактует лидерство как процесс преобразования лидера­ми личностных и организационных структур, процесс актив­ного перевода людей и организаций из мира консервативных традиций в мир инноваций, процесс своеобразного выхода за пределы ожидаемого.

Трансформационная парадигма успешно реализуется в практике эффективного, так называемого предпринимательского, менеджмента [Питере и Уотермен, 1986; Тичи и Деванна, 1990]. Работающие в ее русле исследователи делают акцент на максимальной активизации психологических ресурсов человека, раскрытии его творческих возможностей в организационном контексте.

«Обращайтесь с людьми как со взрослыми. Относитесь к ним как к партнерам; уважайте их достоинство; будьте к ним внимательны. Смотрите на них - а не на капиталовложения и не на автоматику - как на главный источник роста производительности. Вот фунда­ментального значения уроки, вытекающие из обследо­вания образцовых компаний» [Питере и Уотермен, 1986. С. 299- 300]. Вот, добавлю от себя, уроки, выте­кающие из знакомства с современным образцовым ме­неджментом.

Важное место в новой парадигме отводится харизме лидера как фактору, усиливающему его преобразующее влияние на последователей. Причем истоки харизматического влияния коренятся, по данным исследователей, не только во впечатляющих внешних характеристиках лидера, но также и в его способности представить последователям мотивирующее к действию видение проблемы, вселить в них уверенность в сво­их силах, пробудить желание превысить планку установив­шихся рабочих стандартов, развивая у себя готовность до­стойно противостоять вызовам действительности.

Как отмечают специалисты, в отличие от традиционных теорий лидерства, делавших акцент на рациональ­ных процессах, теории трансформационного и харизматиче­ского лидерства придают особое значение роли эмоций, мотивов и ценностей. Эти более новые подходы подчеркива­ют также важность символического поведения и роли лиде­ра в наполнении происходящих событий смыслом для последователей. По удачному выражению одного из аналитиков менеджмента, «хорошие менеджеры не только делают день­ги, но и создают смысл существования для людей» [Питере и Уотермен, 1986. С. 66-67].

Одновременно со сменой вышеназванных парадигм в 90-е годы наблюдается рост исследовательского интереса к роли личностных факторов в лидерстве. Этот интерес ко многом обуслов­лен прогрессом в таких областях психологии, как когнитивные процессы и личность. Ученых интересует влияние различных форм неакадемического (практического, социального, эмоцио­нального) интеллекта на эффективность руководства, в том чис­ле и трансформационного типа. Проводятся исследования, выявляющие связь обобщенных личностных факторов модели «Большой Пятерки» с внезапно возникающим (т.е. неформаль­ным) лидерством и эффективностью организационного лидер­ства. Ситуационизм был очень полезным способом мышления социальных психологов, заметил в интервью по случаю своего 75-летия создатель трансформационного направления в лидер­стве Б. Басе, но сегодня, полагает ученый, в исследованиях ли­дерства намечается поворот назад, к подходам, сосредоточива­ющимся на роли черт [Нооц'Ьег§ & СЬо1, 2000. Р. 296].

Впрочем, справедливости ради стоит все-таки сказать, что, судя по одной из недавних дискуссий ведущих специалистов в области организационного поведения, ситуация по-прежнему остается в поле их внимания. Учеными подчеркивается важность учета взаимодействия личности и ситуации в процессах лидерства. Другое дело, что время от времени меняется степень интереса исследователей к тому или иному компоненту этого взаимодействия.

На протяжении минувшего столетия исследователи лидерства уделяли немало внимания вопросам прикладного харак­тера, делая акцент на выявлении факторов эффективности данного феномена. Это заметно, например, в описании лично­стных и стилевых особенностей эффективных лидеров, в кон­струировании сложных моделей лидерского поведения. Осо­бое место в ряду подобного рода работ занимают попытки ответить на вопрос, что реально делают лидеры, занятые в сфе­ре менеджмента, дать описание их повседневной управленче­ской деятельности.

В частности, с конца 50-х годов специалисты обратились к анализу содержания менеджерского труда. Посредством хронометража управленческих действий, анализа документов и иных методов выяснялось, как реально складывается ра­бочий день менеджера, какие задачи ему приходится решать и какова их временная продолжительность, каков удельный вес тех или иных компонентов психической активности в этом процессе. Выявлялась система социальных связей, создава­емых менеджером для решения повседневных задач, карьер­ного продвижения и т. д. Изучению были подвергнуты функ­ционально-ролевые аспекты менеджерского труда, приемы и тактики эффективного влияния на персонал. Полученные дан­ные широко используются сегодня в практике семинарской и тренинговой работы с руководящим составом организаций, при проведении управленческого консультирования.

Хотя до сих пор предметом нашего обсуждения являлся фено­мен лидерства, понятно, что в реальной жизни групп и орга­низаций он не существует исключительно сам по себе. Еще в 30-е годы экспериментами в школе К. Левина было показано влияние стилей лидерства на групповую атмосферу. Матери­алы последующих исследований свидетельствуют о тесней­шей связи лидерства (в его неформальном, психологическом, и официальном, организационном, проявлениях) с многими феноменами и процессами (сплоченностью, нормативным по­ведением, принятием решений, психологическим климатом, коммуникациями, мотивацией и установками людей и т. д.), разворачивающимися в социуме. Отражение этой связи обна­руживается в целом ряде вероятностных, трансакционистских, харизматических и трансформационных моделей лидерства, в разработанных на их основе тренинговых программах эффек­тивного менеджмента.

Завершая краткий исторический экскурс в область проблема­тики лидерства, необходимо сказать несколько слов о динами­ке исследовательского интереса к двум обозначенным выше (см. 1.2) сторонам феномена: преимущественно психологичес­кой (собственно лидерство) и преимущественно социальной (руководство). Тенденция, наблюдаемая в последние десяти­летия как в отечественных, так и в зарубежных исследовани­ях, отчетливо свидетельствует о резком снижение интереса к изучению собственно лидерской проблематики и все более воз­растающем внимании (правда, преимущественно со стороны зарубежных ученых) к проблематике руководства. Что, впрочем, вполне объяснимо, если учесть, что основными заказчи­ками и спонсорами большинства исследований руководства, например в США этом, еще раз подчеркну, бесспорном ми­ровом лидере разработок в области психолого-управленческой проблематики, выступают бизнес и армия. Естественно, от­меченная тенденция, как сможет убедиться далее читатель, на­шла отражение и содержании и объеме материалов, представ­ленных па страницах настоящей книги.

РЕЗЮМЕ

За более чем столетний период исследований лидерства ученые накопили огромное множество данных, позволяющих довольно полно описать этот феномен, показать различные его стороны и проявления. Попытки систематизировать имею­щиеся эмпирические факты привели к построе­нию большого числа разнообразных теоретичес­ких моделей, свидетельствующих как о динамике научной мысли, так и о плюралистичности ее воплощения. К более подробному рассмотрению представленных в мировой науке наиболее замет­ных и интересных характеристик лидерства мы и переходим далее.

КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ Лидерство Руководство Лидер Руководитель

Вопросы и задания к практическим занятиям

1. Как трактуется лидерство в англоязычной психологической литературе? Какая из этих трактовок является наиболее
популярной среди зарубежных исследователей?

2. Как трактуется лидерство отечественными психологами?

3. Перечислите основные различия между лидерством и руководством, приводимые отечественными и зарубежными авторами. В чем сходство между этими феноменами?

4. Чем характерны исследования лидерства (руководства) в десятилетия, предшествовавшие Второй мировой войне? Назовите основные исследовательские подходы тех лет.

5. Обозначьте основные тенденции в изучении лидерства (руководства), наблюдаемые во второй половине прошлого столетия. К какой исследовательской парадигме они могут быть отнесены?

6. Что наиболее характерно для разработки проблематики лидерства (руководства) в последние десятилетия? Назовите новые исследовательские подходы, возникшие в этот период. К какой парадигме они могут быть отнесены?

7. Как исторически складывалась разработка проблемы «личность и ситуация» в лидерстве? Как эта проблема рассматривается в наши дни?

8. Вспомните имена мыслителей далекого прошлого и исследователей минувшего столетия, внесших наибольший вклад в развитие проблематики лидерства (руководства). Какие идеи,
релевантные проблематике лидерства (руководства), принадлежат этим людям?