Конфигурационные понятия: каузальные схемы по Келли
Ковариационный анализ причин действия построен на использовании разнообразной информации. Во многих обыденных ситуациях такая информация отсутствует, или же у наблюдателя не остается времени на ее подбор и анализ. Келли (Kelley, 1971, 1972,1973) установил, что при неполной информации можно прибегнуть к выделению обобщенных конфигураций взаимодействия различных причин, т. е. к так называемым каузальным схемам. Если, например, кто-нибудь решил задачу и известно, что эта задача очень трудная, то успех приписывается большим способностям. Таким образом, успешный результат действия имеет причину, препятствующую его осуществлению (высокая степень трудности задачи), и благоприятствующую причину (большие способности). Препятствующие и благоприятствующие причины не обязательно должны, как в данном примере, распределяться между субъектом и окружением; обе причины могут одновременно локализоваться как в одном, так и в другом.
Наряду с дифференциацией причин на способствующие (благоприятствующие) и препятствующие, а также на внутренние и внешние, Келли (Kelley, 1972) указывает на два специальных понятия, которыми обозначается комбинация причин, ведущая к определенному эффекту. Одно из них — понятие «множественных необходимых причин». Из множества благоприятствующих причин для достижения необходимого эффекта должны присутствовать все причины одновременно. Рисунок 13.4 поясняет сказанное на примере двух гипотетических причин Ли В. Эффект Е возникает только при наличии и Л, и В. Руководствуясь этой схемой, при появлении эффекта можно тотчас же сделать заключение о наличии А и В без специальной идентификации обеих причин. Другой вид каузальной схемы — так называемые множественные достаточные причины. В этом случае из многих способствующих причин достаточно одной, чтобы вызвать необходимый эффект (см. рис. 13.4). Однако из самого эффекта нельзя вывести, какая из причин привела к его возникновению.
Рис.13.4. Каузальные схемы; а) множественных необходимых причин и б) множественных достаточных причин {Kelley, 1972, р. 2, 6}
Когда и какую каузальную схему следует применять? На этот счет люди выработали определенные эмпирические правила. Редкие и необычные (или особенно запоминающиеся) события (Cuningham, Kelley, 1975) чаще всего приписываются множественным необходимым причинам: несколько различных причин должны действовать совместно, чтобы их произведение обусловило рассматриваемый эффект. Примером может служить успешное решение очень сложной задачи или неудачное решение очень легкой. Первый случай может быть результатом действия двух благоприятствующих внутренних причин — больших способностей и значительного усилия, а второй — результатом их отсутствия. Для рядовых событий, например для успешного решения легкой и неудачного решения трудной задачи, больше подходит каузальная схема множественных достаточных причин. Для успешного решения легкой задачи достаточно наличия одной из двух благоприятствующих причин — способностей или усилия; для неудачного решения трудной задачи достаточно отсутствия одной из этих причин, чтобы препятствующая причина (трудность задачи) оказалась непреодолимой.
Но как в случае множественных достаточных причин определить, какая из них была благоприятствующей? Ответа на этот вопрос не дают и сведения о повторном появлении эффекта, поскольку каждое такое появление (например успешное решение легкой задачи) может быть следствием как одной, так и другой причины. При подобной неразделимости однонаправленных причин Келли (Kelley, 1972, 1973) рекомендует пользоваться принципом обесценивания: в данном случае снижается значимость каждой причины эффекта при условии, что наличествуют или являются возможными другие приемлемые причины. (Этот принцип также соответствует логике дисперсионно-аналитической модели.) Кстати, мы здесь имеем дело с тем же явлением, которое Джоунс и Дэвис (Jones> Davis, 1965) использовали в своей модели соответственного вывода в качестве детерминанта для выведения из действия лежащей в его основе диспозиции, т. е. с количеством специфических эффектов. Если число специфических эффектов выбранной альтернативы действия превышает единицу, то мы сталкиваемся с неразделимостью достаточных причин. Неясно, какая из соотнесенных с различными специфическими эффектами диспозиций направляет действие. Соотнесенность действия и диспозиции остается не-выявленной.
Обесценивание одной или нескольких из многих возможных причин (так же как и одного из многих возможных специфических эффектов) должно быть тем значительнее, чем больше число достаточных причин (или эффектов). Единственное, что можно порекомендовать для дальнейшего прояснения этого вопроса, — дифференциация каузальной схемы рассматриваемого эффекта путем наблюдения ковариации объектов, ситуационных условий, временных факторов и субъектов, т. е. посредством построения все новых психологических гипотез и их проверки. Но еще до того, как такое объяснение будет получено или не получено, возникает следующий вопрос: какая из двух возможных способствующих причин обесценивается сильнее — причина, относящаяся к субъекту или к окружению? В зависимости от ответа можно судить о тенденции объяснения поведения с первого или второго взгляда. Если относимая к окружению причина обесценивается сильнее, то такое предпочтение объяснения поведения с первого взгляда соответствует,
согласно Джоунсу и Нисбетту (Jones> Nisbett, 1971; Jones, 1976), предубежденности перспективы стороннего наблюдателя. Эту односторонность, на которую указывал еще Хайдер (Heider, 1958), Росс (Ross, 1977) называет «фундаментальной ошибкой атрибуции».
Помимо принципа обесценивания при каузальных умозаключениях во внимание должно приниматься и нечто прямо ему противоположное — принцип усиления значимости (Kelley, 1971). Этот принцип означает, что значимость способствующей причины всегда повышается, если ей противостоит препятствующая причина, например, если осуществлению целевого действия мешают трудности, связанные с ним жертвы и риск. И здесь опять-таки прослеживается полная аналогия с моделью соответственного вывода Джоунса и Дэвиса, а именно с таким детерминантом этой модели, как желательность. Чем менее социально желательным является целевое действие (например если оно противоречит ролевым предписаниям), тем сильнее возрастает значимость соответствующей внутренней причины действия и в тем большей степени оно объясняется диспозицией субъекта, а не требованиями особенностей ситуации.
Эксперименты, направленные на доказательство каузальных схем, по большей части носят гипотетический характер, т. е. основываются на тезисах, подразумевающих готовность испытуемых находить причинные объяснения. Эксперименты такого рода подвергаются вполне справедливой критике за чуждое реальности представление заранее упорядоченной информации и за их сем антическу ю тривиальность (см.: Fiedler, 1982, и критический анализ в: Shaklee, 1983). Мэйор (Major, 1980) перед атрибутированием описанного поведенческого эпизода предлагал испытуемым информационный материал, который они сами могли распределить по заранее данным категориям. Однако испытуемые пользовались этой возможностью лишь в ограниченной мере. Информации о специфичности и согласованности они предпочитали информацию о стабильности. Атрибуции лишь приблизительно совпадали с ковариационной моделью Келли.
Келли (Kelley, 1973) проанализировал и другие каузальные схемы. Рассмотренные выше схемы необходимых и достаточных причин представляют собой только два частных случая более общей схемы, не ограниченной констатацией наличия или отсутствия некоторой причины. Речь идет о схеме градуальных (аддитивных или мультипликативных) эффектов, близкой обыденному мышлению, так как последнее всегда учитывает различия в силе отдельных причин. Поскольку каузальная схема градуальных эффектов играет решающую роль в мотивации деятельности достижения, мы вернемся к ней в следующей главе (см. рис. 14.2).
Как обнаружили Цукермап и Эванс (Zuckerman, Evans, 1984), существуют различные атрибуционные схемы для объяснения причин действий, с одной стороны, и причин событий — с другой (подробнее об этом различении см.: Buss, 1978). Когда человек ищет основания для чьего-то действия, он опирается в большей мере на ковариационное измерение специфичности, чем на измерение согласованности, тогда как при объяснении событий (например, успеха и неуспеха) — он в большей мере опирается на согласованность, чем на специфичность. Цукерман и Эванс показали, что для чтения и понимания информации о специфичности и согласованности, а также для ответа на соответствующие вопросы требуется меньше времени, если
при атрибутировании действий человек получает информацию о специфичности, а не о согласованности, а при атрибутировании событий — информацию о согласованности, а не о специфичности. Здесь мы опять сталкиваемся с тем, что действия выводятся из оснований, а события — из причин.
Четыре вопроса, ведущие к углубленному пониманию феноменов атрибуции
Исследования, проводимые в логике теоретических моделей Хайдера, Джоунса, Дэвиса и Келли, были ориентированы не на логику как таковую, а на лежащие в основе этих моделей допущения. Прежде всего подразумевалось неявное допущение, что люди объективно используют всю доступную им информацию, рационально оценивают ее и, как только им представляется возможность, прибегают к каузальной атрибуции. В связи с этим на первый план выдвинулись критические вопросы, которые Келли (Kelley, 1976) обозначил следующим образом: 1) вопрос «Когда?», 2) используемая информация, 3) эффекты ожидания, 4) Мотивационная предубежденность.
Постановка указанных вопросов, во-первых, была обусловлена необходимостью освободить трактовку феноменов атрибуции от представлений жестко заданных когнитивных моделей, что позволило бы описать их как продукт реальных процессов переработки информации человеком (Fischhoff, 1976; Ross, 1977; Major, 1980; Trope, 1986a). Во-вторых, ответ на эти вопросы помогал разобраться в том, насколько каузальная атрибуция подвержена влиянию мотивационно обусловленных предубеждений и установок. Рассмотрим кратко все названные вопросы.
Вопрос «Когда?»
Когда люди чувствуют необходимость размышлять над причинами своего поведения и когда они перестают это делать? ДумаеТся, что это один из наиболее важных вопросов, которые должно прояснить исследование каузальной атрибуции. До настоящего времени, однако, почти не исследовались побуждения, приводящие к началу и завершению каузальной атрибуции. Всегда ли человек спрашивает себя, почему что-то происходит, если причина не самоочевидна? И все ли люди делают это в равной степени? Исследователи атрибуции, усматривающие в ней основную человеческую потребность, склонны давать положительный ответ на оба вопроса. Было бы правильнее ограничить случаи атрибуции только ситуациями, в которых имеет место нечто неожиданное. Но насколько неожиданным должно быть это нечто? Частичный ответ на этот вопрос дает эффект Валинса, а также модель Либхарта (Libhart, 1978), уточняющая условия начала и прекращения процессов атрибуции. По окончании эксперимента, в котором испытуемые должны были испытывать ощущение «беспомощности» из-за частого неуспеха, Хануса и Шульц (Hanusa, Schulz, 1977) в ответ на прямые вопросы не получили никакой информации о каузальных атрибуциях. Уортман и Динцер (Wortman, Dintzer, 1978) предложили два возможных объяснения этому: во-первых, каузальная атрибуция должна происходить тем более спонтанно, чем более неожиданным и удивительным оказывается результат, и, во-вторых, чем более неопределенным он кажется в случае возобнов-
ления усилий, что часто имеет место после неудачи. Что касается первого момента, т. е. удивления, то Мейер (Meyer, 1988a) в своем теоретическом анализе доказал, что удивление служит эффективному управлению действием, так как при обнаружении несоответствий оно ведет к проверке и пересмотру того знания, которым неявно руководствовался человек при совершении действия. Во-вторых, атрибуция должна чаще наблюдаться после неудачи, чем после успеха, поскольку анализ причин неудачи помогает избежать ее в следующий раз. И действительно, Фризе (Frieze, 1976) обнаружил, что неудача побуждает к поиску дополнительной информации в большей степени, чем успех.
Неясность вопроса «Когда?» связана не только с исходными позициями создателей теории атрибуции — их постулатом об основной потребности, игнорированием мотивационно-психологического контекста и логико-рациональным характером их моделей, —- но и с методическими проблемами. Каузальная атрибуция как когнитивное событие почти никак не проявляется во внешнем поведении. Обычно после какого-то события, например после неудачного решения задачи, испытуемых просят объяснить это событие, предлагая им готовые варианты возможных причин. Такая методика оставляет открытым вопрос о том, занимался ли сам испытуемый каузальной атрибуцией и не привел ли он правдоподобное объяснение, с тем чтобы, например, оправдать перед экспериментатором результат своего действия.
Примером может служить эксперимент Вайнера и Куклы (Werner, Kukla, 1970, эксперимент V). Испытуемых просили предсказать появление цифры 0 или 1, предъявлявшихся в случайном порядке. После сообщения о правильности или ошибочности их результата испытуемые должны были.оценить, насколько причина результата определялась затраченным усилием. Испытуемые, которым сообщалось об успехе, объясняли результат большими усилиями. Возникает подозрение, что подобная каузальная атрибуция не была спонтанной и что испытуемые прибегли в своих ответах ктактике, которую Нисбетт и Вильсон в своем исследовании (Nisbett, Wilson, 1977) обозначили следующим образом: «Говорить больше, чем мы можем знать». При ответе испытуемые просто воспользовались доводами здравого смысла, справедливо полагая, что большие усилия скорее приведут к успеху. Здравый смысл подсказал им и обратное соображение: «Поскольку успех достигнут, то я, наверное, затратил большие усилия».
Не подлежит сомнению тот факт, что испытуемые гораздо реже занимаются спонтанным объяснением причин, чем полагают исследователи атрибуции. Согласно нашей модели «Рубикона», относящейся к фазам действия (глава 6), каузальная атрибуция является одним из многих процессов фазы после действия, возникающих в той мере, в какой намеченный результат действия представляет собой загадку, разгадка которой может иметь значение для воспроизведения данного действия в будущем или для его продолжения в настоящий момент. Соответственно закончившееся действие должно было привести к противоречащему ожиданиям результату или, оставшись безуспешным, все же быть впоследствии доведено до успешного завершения.
Именно эти два условия — противоречащий ожиданиям либо неудовлетворительный результат действия — и связаны, согласно Лау и Расселу (Lau, Russel, 1980), Пищннскому и Гринбергу (Pyszczynski, Greenberg, 1981) и Вонгу и Вайнеру
(Wong, Weiner, 1981), со спонтанным процессом каузальной атрибуции. В эксперименте Вонга и Вайнера испытуемых после гипотетически или фактически ожидавшихся или неожиданных успехов и неудач просили указать, какие вопросы следовало бы задать в этой ситуации но отношению к достигнутым результатам или какого типа (из заданных) информацию хотелось бы сначала получить. Таким образом, испытуемых прямо не спрашивали о каузальной атрибуции. Несмотря на это, если речь шла о неудаче или успехе, противоречащем ожиданиям, на первый план выходили именно атрибуционные вопросы. Что касается различных измерений атрибуции (локализация, контроль, стабильность, преднамеренность, обобщенность), то в первую очередь задавались вопросы о локализации (зависело ли это от меня или от внешних причин) и контроле (ответствен я за случившееся или нет).
Полученный поразительный результат показал, что в ситуации неуспеха и несоответствия ожиданиям такого рода атрибуционные вопросы выполняют полезную для действия функцию. После неожиданной неудачи прежде всего задавались вопросы о внутренних и подконтрольных причинах (в первую очередь о старании), а после неожиданного успеха — о внешних и неподконтрольных причинах (например о легкости задания или везении). Все это вопросы самокритичного характера, противостоящие служащим поддержанию самооценки атрибуциям, к которым люди столь охотно прибегают под критическим взглядом окружающих (например неудача обесценивается с помощью атрибуции внешним и неподконтрольным факторам; см. ниже).
Поскольку исследование Вонга и Вайнера все же не было абсолютно нереактивным, особую методическую важность приобретает анализ письменных материалов, являющихся реакцией на какое-либо событие или образ действия, поскольку в этом случае можно предположить полную нереактивность атрибуирования. Вай-нер (Weiner, 1985b) проанализировал 17 исследований, основанных на материалах сообщений в прессе, протоколов комитетов, принимающих решения об отсрочке исполнения приговора, или писем акционерам какой-нибудьфирмы. Примером могут служить сообщения спортивной прессы после победы или поражения местной команды. Лау и Рассел (Lau, Russel, 1980) обнаружили в среднем 5,5 атрибуций на одно сообщение; больше всего их было в тех случаях, когда победа или поражение были неожиданными. В целом Вайнер пришел к выводу о том, что неожиданные и негативные результаты или способы действия побуждают к попыткам объяснения, которые письменно сообщаются читателям газеты, акционерам и болельщикам.
Таким образом, можно сделать следующий вывод: спонтанные атрибуции возникают лишь в случаях, явно противоречащих ожиданиям, или тогда, когда необходимо проанализировать неудачу с точки зрения продолжения действия в будущем. Так что значительная, если не большая, часть всех данных, относящихся к атрибуции, была получена чисто реактивным способом и поэтому обладает сомнительной ценностью, поскольку испытуемые просто следовали здравому смыслу.
Еще более убедительными, чем данные исследования Вонга и Вайнера или обобщенные Вайнером анализы архивных материалов, являются спонтанные высказывания испытуемых в ходе выполнения задания. Получить непосредственный
доступ к этому материалу с помощью метода мышления вслух попытались Динер и Двек (Diener, Dweck, 1978). Они установили, что, несмотря на одинаковые условия, существуют значительные индивидуальные различия в проявлениях каузальной атрибуции и ее эффективности (ср.: Heckhausen, 1982b). Испытуемые, в особой степени ориентированные на достижения, ни разу не прибегали к атрибутиро -ванию после противоречащей ожиданиям неудачи!
Динер и Двек с помощью .опросника на выявление склонности к принятию на себя ответственности (IAR) разделили испытуемых (учеников 5-го класса) (Crandall et al., 1965) на две группы; ориентированных на достижение и «беспомощных» перед лицом неудачи. При подготовке к эксперименту детей знакомили с задачей и приучали без стеснения сообщать обо всех приходивших им в голову во время решения задачи мыслях. На стадии эксперимента никто из испытуемых не смог решить четыре однотипные задачи.
Таблица 13.4
Распределение сопутствующих решению высказываний по содержательным категориям у различных групп детей, потерпевших в решении задач ряд неудач
(Diener, Dweck, 1978, p. 459)
Содержательная категория | Группа р | (по х2) | |
высказываний | |||
«беспомощные», | ориенти рованные | ||
JV=3O | на достижение, N= 30 | ||
Утеря способности | <0,001 | ||
Высказывания, | |||
не относящиеся | |||
к решению задачи | <0,001 | ||
Неэффективная | |||
стратегия решения | <0,001 | ||
Полезная стратегия | |||
решения | — | ||
Сам о ин стру кци и | <0,001 | ||
Самоконтроль | <0.001 | ||
Ожидания успеха | <0,001 | ||
Положительные эмоции | <0,025 | ||
Отрицательные эмоции | <0,001 |
Анализ содержания постоянно сообщавшихся мыслей показал, что дети, ориентированные на достижение, реагировали на неудачу не стремлением выяснить причины, а рассуждениями о том, как можно улучшить свои достижения (при этом преобладали самоинструкция и самоконтроль); одновременно они сообщали о своих ожиданиях успеха. В отличие от своих беспомощных одноклассников они переживали неудачу не как удручающее завершение деятельности, но скорее как ее первый вселяющий бодрость шаг.
В отличие от них «беспомощные» в основном занимались поисками причин своих неудач и объясняли их прежде всего утерей способности (рассеянность, не-
внимательность) или ее недостаточностью (например, плохой памятью). Кроме этого, они чаще прибегали к неэффективным стратегиям решения. В табл. 13.4 приводятся данные о частоте упоминания категорий когнитивных рассуждений для обеих групп. Поскольку на подготовительной стадии обе группы никак не различались по этим категориям, то данные по индивидуальным различиям в наступлении, протекании и воздействии каузальной атрибуции особенно впечатляют.
Дата добавления: 2014-12-22; просмотров: 1066;