Проблема институциализации авторитарных режимов

Еще одно существенное отличие авторитаризма от демократии и тоталитаризма — слабость политической институциализации. Как и тоталитаризм, авторитаризм — дитя незаконнорожденное. Более того, если тоталитаризм появляется на свет в результате революции, т.е. при поддержке массовых слоев населения, то происхождение авторитаризма значительно более сомнительно. Легитимность его власти весьма относительна. В случае военных переворотов главным источником власти выступает опора на силовые структуры. Режимы личной власти также весьма уязвимы, ибо, во-первых, свита лидера не обладает его авторитетом, во-вторых, харизма при всей мощи се мобилизационных способностей явление недолговечное и в случаях с тоталитарными режимами сочетается с другими механизмами социального контроля, прежде всего, с партийной машиной. Еще менее стабильны бюрократические режимы, которые не обладают чаще всего ни легитимностью, ни эффективностью. Источником их относительной стабильности, как правило, является отсутствие жизнеспособной оппозиции. Единственное исключение из этого ряда — однопартийные системы, опирающиеся в своем функционировании на достаточно отлаженные механизмы. Однако и здесь, если мы ведем речь об авторитаризме, правящая партия не способна выработать и внедрить в общественные структуры столь важную для закрепления ее власти идеологию, равно как и мобилизовать общество на успешное решение экономических задач.

Тоталитаризм в этом отношении гораздо более последователен, устойчив и надежен для власть придержащих. Однако путь от авторитаризма к тоталитаризму долог и тернист — редкие из авторитарных режимов могут пройти его до конца. Кроме того, даже в тех случаях, когда тоталитаризм установлен и функционален, а его политические институты производят впечатление сильных и эффективных, власть не может успокаиваться в поисках все новых и новых способов своей стабилизации и убеждения общества в се единственной законности и справедливости. Тоталитаризм, как показывает опыт, отнюдь не бессмертен и со временем теряет опоры своей устойчивости, вырождаясь в режим, чьи институты дряхлеют и который начинает все более напоминать авторитаризм. В этой связи имеет смысл выделить два типа авторитарных режимов — предтоталитарные и посттоталитарные. Конечно, теоретически нельзя исключать возможности их взаимотрансформации. Режим, возникший исторически как посттоталитарный, при соответствующих условиях может изыскать идеологическую и материально-силовую основу для нового прыжка в утопию. Однако шансы для такого прыжка у посттоталитарных режимов несравненно менее значительны.

Предтоталитарные режимы возникают на свет в результате углубления противоречий, особенно характерных для раннего капитализма. Функционирование представительных учреждений нарушается, и власть оказывается в руках лиц, опирающихся в своих действиях на силу, и авторитет которых не подкреплен процедурой всеобщих выборов. Два основных агента авторитаризма — бюрократия и военные — не справляются с решением проблем институциализации, ибо исторически им отведены в обществе совсем иные функции. Институциализация или связь государства, политической системы с обществом осуществляется совсем иными агентами — партиями и представительными учреждениями. Однако именно эти учреждения и преследуются авторитаризмом из опасения подрыва его и без того не слишком надежных устоев. Несколько иначе обстоит дело в условиях посттоталитарных режимов. Перед этими режимами не встает проблема формирования новых институтов, которые бы качественно отличались от их предшественника. Посттоталитарные режимы всячески подчеркивают свою преемственность и близость с давшими им рождение тоталитарными режимами. Однако проблема институциализации существует здесь в не менее, а порой в еще более острой форме, ибо все, на чем держался прежний режим, либо вообще отказывается функционировать, либо функционирует плохо, неохотно, выставляя наружу пороки режима и делая их посмешищем. В известном смысле, посттоталитарный режим является, по сравнению с тоталитарным, режимом лицемерия. Не обладая источниками доверия тоталитаризма, посттоталитаризм пытается насколько это возможно использовать авторитет своего гигантского собрата-предшественника, спрятаться за его спиной, либо декларируя в основном те же самые цели и намерения, либо лишь поверхностно модернизируя их. Однако результаты такого лицедейства, как правило, весьма плачевны.

Наиболее характерный пример посттоталитаризма — политический режим, возникший в СССР после смерти Сталина. Мы не хотели бы здесь вдаваться в обсуждение всех тех аргументов, которые нередко приводятся исследователями в доказательство (или в опровержение)

* Мы используем термин "посттоталитарные режимы", вкладывая и него несколько иное содержание, нежели автор термина Х.Линц, впервые использовавший термин в известной работе "Авторитарные и тоталитарные режимы"(см.: Lihz J.J. Totalitarian and Authoritarian Regimes. — Handbook of Political Science. Ed. by F.I. Greensioln, N.W, Polsby. Vol. 3. Macropoliltical theory, Mass. etc., 1975). Дли нас посттоталитаризм означает не столько открытую смену режима с официальным провозглашением отказа от прежней (например, коммунистической) идеологии и декларированием намерений формировать новую институциональную основу, сколько плавную, хотя содержательно и весьма существенную эволюцию тоталитаризма, его «вырождение в качественно иной по своему типу режим, который лишь на официальном уровне декларирует свою приверженность прежним политическим институтам.

новой природы режима, возникшего с уходом в мир иной "вождя всех времен и народов". Но если важнейшей характеристикой авторитаризма полагать появление в нем условий для функционирования различных центров власти, если допустить возникновение в условиях постсталинского режима различных элитных группировок и групп интересов, то с этой точки зрения режим придется признать скорее авторитарным, нежели тоталитарным по своей природе (51). Различия элит и наличие групп интересов не было институциализировано этим режимом, однако и прежние институты в их ослабленном, одряхлевшем виде предоставляли немалые возможности для артикуляции и постепенной консолидации новой структуры интересов. Политические институты сталинизма, приспособленные к нуждам харизматического вождя, в новых, послесталинских условиях наполнились качественно иным, нереволюционным содержанием. Они функционировали скорее по традиции, да и сам авторитет Генерального Секретаря и партии воспринимался скорее как традиционный, чем как харизматический. Идеология эволюционировала в ослабленный миф, выборы из места демонстрации массового ликования в поддержку режима превратились в посмешище. Источник власти режима утратил первоначальную ясность, определенность очертаний, приобретя взамен угрожающую самой власти множественность.

Институты авторитаризма таким образом представляют собой, в зависимости от обстоятельств, удивительную и не слишком функциональную смесь институтов традиционных, демократических и тоталитарных, Именно эта множественность оснований власти подрывает се устои, воспроизводя имеющиеся для этой власти угрозы и порождая новые.