Факторы, влияющие на появление государства

Проблема возникновения такого социального устройства, которое принято именовать государством, относится к числу дискуссионных и уже долгие годы влечет к себе философов, правоведов, политологов, писателей, журналистов, т.е. представителей самых различных сфер общественной жизни. Есть основание считать, что дискуссии по этому поводу в обозримом будущем не умолкнут, поскольку государство, и как явление, и как понятие, и как термин, далеко не однозначно по содержанию и порождает множество толкований, трактовок и оценок. Нередко, казалось бы, ушедшая вперед теория совершает траекторию окружности и приводит к началу. Следует отметить, что термин «государство» и ассоциации, с ним связанные, появились гораздо раньше, чем их теоретическое обоснование. Поэтому характеристику государства надежнее всего давать посредством анализа выявляемых элементов, обозначая своеобразный нижний предел. То есть необходимо рассматривать эмпирии, обобщать данные и преобразовывать их в понятия, элементы, категории для выведения общей дефиниции. Конечно, в этом случае есть риск свести дефиницию к описанию признаков, но пытаться дать краткое и абстрактное определение государству означает риск необоснованной редукции.

Говоря о причинах происхождения государства, необходимо иметь в виду, что они, в свою очередь, явились результатом предшествующих событий и социальных процессов. Во избежание погружения на недосягаемую глубину причинно-следственных связей и случайностей ограничимся указанием факторов, составивших основу государства как конструкции. Первым из них следует назвать увеличение численности и плотности населения. Это произошло благодаря различным обстоятельствам, к которым можно отнести следующие.

Естественный прирост населения, ставший возможным в связи с появлением новых источников жизнеобеспечения и общей стабилизацией жизни общества. С распространением земледелия повысилась выживаемость людей, возросли темпы прироста населения. На эти процессы воздействовали также географические, природные факторы. Так, естественное скопление происходило скорее на территориях, ограниченных природными барьерами, – морями, горами, пустынями. Большую роль сыграли демографические взрывы, вызванные не просто улучшением жизненных условий или географическими помехами к рассеиванию людей, но и стремлением переселиться в места, благоприятствующие земледелию. Концентрация нередко обусловливалась и политическими причинами, например, потребностями совместной защиты от внешней агрессии.

В общей сумме указанные факторы явились катализаторами скопления и, соответственно, сплочения людей[198]. Одни социумы быстрее достигали этого состояния благодаря охоте, рыбной ловле, собирательству. Другие в качестве экономической основы имели сельское хозяйство. Кстати, по мнению многих историков, антропологов, «с точки зрения эволюции охота и собирательство – это тупиковые направления, т.е. на их основе экономика, а следовательно, уровень жизни людей развиваться не может»[199]. Конечно, аграрная революция растянулась на тысячелетия, и изменения, ею вызванные происходили неодинаково, но все же по общепринятому мнению аграрное направление и успехи в нем дают наиболее важные и универсальные результаты.

Рост населения и его плотность способствовали формированию зон компактного проживания. Возникла критическая масса плотности[200]. Возросла оседлость, что способствовало росту богатств и началу построения более или менее сложных социальных систем. В это же время возникают гораздо более мощные и целенаправленные миграционные потоки, что вело к усложнению общества, в частности к перемешиванию различных этносов, групп, занимающихся различными видами деятельности. Появлялись новые формы управления обществом, крупные населенные пункты – города. Последние становятся формой концентрации населения и, соответственно, концентрацией разнообразных форм деятельности людей. Экономические успехи повлекли возникновение излишков продукции, более того, они стали регулярны. Их можно было хранить, перемещать, отчуждать. Постепенно излишки трансформировались в престижные товары, блага, предметы роскоши. Изменениям объективных условий жизни сопутствовала постепенная трансформация сознания.

Признание увеличения численности населения в качестве фактора возникновения государства, поддерживается рядом западных исследователей. Например, Э. Босераг высказала предположение, что предпосылкой государства является демографический рост, когда осваиваются все возможные на тот момент территории обитания и максимально возрастает необходимость организации управления. Это, в свою очередь, сопровождается дифференциацией статусов, увеличением социокультурной сложности и генезисом государства[201]. Н. Н. Крадин указывает, что отчасти эти мысли созвучны идеям Р. Карнейро, который показал, что генезис государства связан, главным образом, с ростом населения и усиления конкуренции за обладание ресурсами, что в свою очередь приводит к умножению конфликтов и войн. Единственный выход из этого – введение политической иерархии. С одной стороны, она закрепляет положение победивших в конфликтах групп, с другой – способствует развитию производства, решает экономические, демографические проблемы.

Г. Джонс и Г. Райт пришли к выводу, что увеличение размеров социальной системы при сохранении утвердившихся форм возможно лишь до определенных пределов, а дальше происходят качественные изменения. Увеличение численности населения прямо пропорционально увеличению объема нагрузки на людей, осуществляющих управленческую деятельность и обратно пропорционально ее эффективности. То есть при чрезмерной нагрузке эффективность управления снижается, и для противодействия этому приходилось решать задачи по изменению формы управления. Возникла необходимость введения организационной иерархии, т.е. зарождения государства. Далее ученые замечают, что для вождеств характерна двухуровневая иерархия (локальные общины, центр), тогда как для ранних государств – трехуровневая система (деревня, районный центр, столица)[202].

Увеличение плотности, скопление людей должны были неизбежно привести к пересечению такого плотностного порога, за которым можно вести речь о новообразовании, изменению характера и структуры социума и появлению государства. Таким образом, можно утверждать, что, по мере роста и концентрации населения, компактность проживания стала необходимостью ввиду роста нестабильности индивидуального существования в ряде регионов[203].

Что до общего вывода, то концентрация населения имела следствием изменение в структуре общества, а отсюда – образование государства. Постепенно происходило оформление функциональных слоев нового типа. В частности, этому способствовали повышение уровня производства, переход многих народов к оседлому образу жизни и, следовательно, локализация рынка. Увеличение объемов и частота контактов, как индивидуальных, так и коллективных субъектов, привело к распространению технических новшеств, знаний, возможностей и потребностей. Развивалась межобщинная и межплеменная торговля. Соответственно, появилась социальная прослойка, занятием которой стало осуществление функции торговли. Кстати сказать, торговцы на первых порах не выступали от своего имени и не действовали как частные лица – собственники продукции. Вначале они являлись представителями своей общины или своего племени, и сама же торговля осуществлялась именно как часть внешней жизни общины. Однако факт выделения торговцев в качестве особой социальной группы означал серьезное качественное изменение в общественной организации. В свою очередь, усложнение порождало дробление социума. Переход к производству и оседлости существенным образом преображал общину, менял устоявшийся ритм ее функционирования. Индивидуализация трудовых процессов влияла на характер взаимоотношений людей в группе. Коллективное начало и связанные с ним обычаи все больше и больше уходили в тень. На место коллективного монолита, стратифицированного лишь по естественным критериям – полу и возрасту, постепенно вставала отдельная личность. Объединение также могло строиться на основе родства, но оно формировалось уже по другим, более индивидуалистическим признакам.

С усложнением общества и появлением новых видов отношений и взаимосвязей появились надобщинные структуры – фратрии, племена. Будучи вначале аморфными объединениями, они постепенно превращались в самостоятельный вид социума. В таких сообществах внутриплеменные отношения постепенно оттесняли на вторые роли и подчиняли себе внутриобщинные и родовые связи, так как общие задачи всегда довлеют над частными, а проблемы регулирования территориальных, хозяйственных, гражданских, культурных и прочих контактов приобретали иные масштабы. Субъектами отношений стали выступать целые общины, и эти отношения никак не могли быть упорядочены путем применения тех же способов, которые использовались в регулировании общинной жизни. Увеличение обществ нового типа, продолжающийся процесс усложнения жизни порождали новые проблемы в межличностных отношениях.

Российский ученый А. Хоцей замечает, что «по мере усложнения обнаружилось несоответствие новым реалиям старых порядков и даже в целом подходов к организации функционирования сообществ людей. Это несоответствие развивалось по двум основным направлениям: 1) старыми способами все труднее становилось решать хотя бы старые по типу задачи из-за возрастающей сложности; 2) старые способы совсем не годились для решения задач нового типа. Традиционные способы «трещали по швам»[204]. И хотя их пытались модифицировать, привести в соответствие с новыми запросами общественной жизни, проблема постоянно обострялась. Все ощутимее чувствовалась необходимость новых приемов и способов социального регулирования. Хоцей пишет: «Целое знает лишь один способ лечения своих периодически обостряющихся хворей – путем специализации отдельных своих частей на преодоление возникших трудностей, т.е. путем формирования и выделения в своем деятельном и материальном составе новых функций и исполняющих их функционеров»[205]. Главной проблемой усложнения общества было упорядочение, структурирование общественных отношений. Поэтому управление общественными делами, решение организационных проблем стали главной функцией власти. Суть центрального социального прогресса заключается в следующем: 1) выделении функций управления; 2) соответствующей специализации и обособлении в социальный слой ее функционеров; 3) сопутствующем изменении характера самого управленческого труда, наполнении его новым содержанием, отражающем как его возросшие масштабы, так и особенности положения занимающихся им лиц.

Возникновение сложных стратифицированных обществ означало, как уже говорилось, качественные в нем изменения, переход в принципиально новое состояние. Рассмотренные выше факторы, которые стали катализатором появления государства, составляют содержание и аргументацию так называемой интегративной версии стейтогенеза. Признавая то, что государство возникает вследствие необходимости выполнения организационных функций, которые не были присущи простому обществу, ее сторонники делали акцент на естественность и бесконфликтность этих процессов. Возникшее на основе внутренних факторов раннее государство не имело в себе такой характеристики, как насилие-принуждение. Власть, с одной стороны, носила консенсуальный характер, с другой – основывалась на сакральной, священной идеологии. По сравнению с общинным строем государство предстает как политическая система с «более сложной экономической и сакральной инфраструктурой»[206]. Поэтому в число признаков, характеризующих становление государства, справедливо включаются высокоразвитое и специализированное ремесло, торговля, крупное монументальное строительство, появление письменности.

Консенсуальный характер государства, с точки зрения Э. Сервиса, состоит в том, что подданным приходится платить определенную «цену» управляющим общественными делами за то, что они выполняют свои организационные обязанности. По мнению сторонников теории внутреннего конфликта, эта самая «цена» по-другому называется эксплуатацией. Они согласны с тем, что государство – средство стабилизации стратифицированного общества, способное разрешать и предотвращать конфликты между различными социальными группами за ресурсы, жизнеобеспечения, но оценивают отношения подданных и государства как эксплуататорские. Напротив, Сервис отказывается видеть эксплуатацию в названных отношениях. Выгоды от объединения усилий очевидны и превышают плату за услуги. В подтверждение своих мыслей он указывает на то, что раннему государству были неизвестны восстания. Государство отвечало за стабильность и благосостояние, подданные несли повинности[207].

По мнению Э. Саутхолла, первичные государства возникали эндогенно. Он обращает внимание на значение ритуальной составляющей власти в общине. В глазах простых людей власть поддерживала космический порядок и тем самым обеспечивала стабильность социума. «Простые люди в бесклассовых догосударственных обществах поддерживали развитие институтов ритуального и символического руководства, не видели в нем угнетения. Введенные таким образом в заблуждение, они поддерживали развитие институтов управления до тех пор, пока те не оказались в состоянии опереться на принуждение. После этого было слишком поздно отвергать их и избегать их власти»[208]. Источник воспроизводства власть имущих Саутхолл видит в жрецах. Он пишет, что жрецы рассматривались как знатоки ритуалов, умели поддерживать космическую и политическую гармонию. Для приема и учета даров, поступающих божествам, требовались храмы. Постепенно жрецы превратились в обожествляемых правителей с растущим штатом помощников, способных применять принуждение, хотя отношения между ними и общиной были, в основном, мирные. Вопрос о жрецах-правителях, конечно, достаточно спорен. В традиционных государствах правитель действительно обожествлялся, но каста жрецов и каста управленцев формировались как автономные друг от друга социальные группы. Правитель мог быть верховным жрецом, но скорее этот статус был номинальным. Пример тому – Египет, Индия, Япония.

В отличие от консенсуального конфликтный подход предполагает рассмотрение государства как политической организации, предназначенной для решения внутренних и внешних конфликтов и упорядочения структуры на принципиально новом уровне интеграции. Но при этом государство закрепляет неравный доступ к материальным благам и предотвращает конфликты методами физического и идеологического контроля. Н. Н. Крадин пишет, что в реальности и конфликт и интеграция – оба присущи природе государства. Оно действительно выполняет важные функции: защищает жителей от внешних врагов и преступников, осуществляет организационную деятельность. В то же время власть имеет расширенный доступ к ресурсам и благам. Подданные ж должны согласиться с низким статусом[209]. Власть по своей природе амбивалентна. Государство – орудие власти, которое, безусловно, помогает своим гражданам, но берет за это высокую цену – свободу. Оно защищает и наказывает. Таким образом, государство предстает как неизбежное зло, несущее добро.

На формирование государства значительное влияние оказывали внешние факторы. Конкретные общества в ходе постепенного расширения вступали в контакт не только с природной средой, но и между собой, отчего возникали новые факты и направления взаимовлияний. Это были политические, культурные, идеологически внешние соприкосновения социумов. По мнению большинства ученых, общества, формировавшиеся на базе высокопродуктивного земледелия, появились на арене истории раньше прочих и существовали в одиночестве в окружении менее развитой периферии, поэтому влияние со стороны этой последней, если и имело место, то было минимальным. Общества, развивавшиеся на базе менее эффективной экономики, являлись в течение некоторого времени периферийными по отношению к уже сформировавшимся государствам. При этом они испытывали сильное влияние со стороны политических центров. Правда оно не носило тотального характера, и было эффективным только тогда, когда появлялись соответствующие условия восприятия. Например, скандинавы были прекрасно знакомы с обычаями европейских и даже азиатских городов (Константинополь), но эта осведомленность не отражалась на внутренней организации этих обществ. Цивилизующее воздействие развитых обществ являлось именно катализатором процесса перехода к государственности в окружавших их социумах, а также сказывалось на формах вновь становившихся государств. Неизбежно происходило заимствование реципиентом части идеологии, культуры, а также политических форм, присущих донору[210].

К числу внешних факторов следует отнести торговлю, ее же изначальному развитию способствовало различие типов хозяйствования в различных географических зонах. Кстати сказать, натуральный обмен продуктами повышал уровень жизни населения. Этот обмен стал первым социальным институтом обществ, входивших в состояние цивилизации. К слову, у народов индоевропейской группы, о чем свидетельствуют лингвистические исследования, торговля появилась как результат рецепции, заимствования у ранних цивилизаций. Сравнение, к примеру, индоевропейских языков не позволяет обнаружить какого-либо общего языкового обозначения торговли как специфического вида деятельности. Отдельные термины, обнаружившиеся в тех или иных языках, чаще всего являются заимствованиями. Индоевропейцы были далеки от той стадии цивилизации, где торговля была укоренившимся, общепринятым родом деятельности[211].

Таким образом, можно предположить, что институт торговли представляется одним из главных, если не главным цивилизующим фактором влияния на процесс формирования государств. Вместе с тем развитие торговли порождало конфликты как внутреннего, так и внешнего характера. Возникновение внутренних конфликтов связано не столько с фактом торговли как таковой, сколько с имущественным расслоением, которое она порождала. До появления разделения труда и торговли имело место естественное уравнивание, которое составляло суть психологии выживания. Поэтому появление такого общества, где один человек мог производить больше, чем все общество буквально потрясало его основы. Недаром появление частной собственности Ж.-Ж. Руссо в свое время рассматривал как несчастье, которое уничтожило «золотой век», каким для него являлся первобытнообщинный строй. Торговля и, как ее следствие, усиленная стратификация вызвали к жизни новые нормативы. Исследование римского права позволяет увидеть, что оно четко фиксирует переход от изначальной коллективной собственности к собственности индивидуальной. Само появление права являлось неизбежным следствием развития обмена.

В качестве значительного фактора, оказавшего влияние на образование государства, выступает и ирригация. К. Витфогель в 50-х гг. ХХ в. выдвинул специальную теорию ирригации. Она была им представлена как целостная доктрина, объяснявшая возникновение государства. Первоначальная государственность и развитие власти напрямую связаны друг с другом и вместе – с необходимостью строительства для общества крупномасштабных оросительных сооружений.

Говоря о внешних воздействиях, невозможно игнорировать факты присоединения. Причем, если речь идет о присоединении как об основании формирования государства, то, прежде всего, имеется в виду насильственное или, по крайней мере, недружественное присоединение, которое к тому же не обосновано, хотя бы формально, кровнородственными связями. О присоединении можно говорить тогда, когда не наблюдается рост какого-либо исходного ядра, которое влияет на социумы-сателлиты. Происходит не разрастание и интеграция, а формирование качественно новой структуры, хотя такое недружественное присоединение или прямое насилие играют роль именно способа появления таких структур. Факт присоединения служит отправной точкой, трамплином к последующим изменениями. Роль насилия-присоединения, конечно, очевидна, потому что лежит на поверхности, и в ряде случаев без него невозможно решить проблемы социума как целого. Даже тогда, когда необходимо национальное объединение в общих интересах, то ему, по выражению испанского философа Х. Ортега-и-Гассета, могут мешать «частные пристрастия»[212]. Он называет насилие своего рода исторической хирургией.

Ортега-и-Гассет наглядно показал роль присоединения и насилия на примере образования первоначального Рима и позже Римской империи. Единый Рим образовался из двух относительно самостоятельных частей – палатаниского Рима и квиринатского Рима. Это было первое объединение. Вблизи вновь образованного конгломерата проживало множество общин, которые принадлежали к латинской языковой группе, но не имели отношения к римскому государству. Рим сплотил население Лация в единое социальное тело, что явилось вторым этапом объединения. Третьим же было завоевание этрусков, опять же не связанных с Римом кровными узами. С этого момента можно говорить о появлении органически единого италийского мира. За минимально короткий срок были завоеваны народы от Кавказа до Атлантики. При этом в основе объединения и рождения новых форм государственности в истории Рима, а именно появления двойного Рима, Римской федерации, италийского государства, колониальной империи, лежали завоевания.

Однако, и это очень важно, завоевание не было конечной точкой. В результате чистого насилия может быть создано только псевдогосударство, которое может просуществовать лишь короткий срок и после бесследно исчезнуть. Как пишет Ортега-и-Гассет, разница между такими призрачными и эфемерными конгломератами и подлинным государственным образованием вполне очевидна. И чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить империи Чингисхана и Тамерлана с Римской империи и современной Европой. Насилие может быть способом присоединения, но оно не в состоянии стать созидательным началом. Далее необходим, по выражению Ортега-и-Гассета, проект совместной жизни. Например, варвары подчинились Риму, охваченные единой иллюзией, ибо само слово «Рим» сулило участие в едином жизненном подвиге, где каждый мог найти себе место. Римская цивилизация выступала синонимом порядка, правовой дисциплины, великолепной организации, богатейшего набора воспринятых от греков идей, дающих смысл жизни. Рим обещал варварам участие в новых празднествах и великих наслаждениях[213].

В связи с этим можно утверждать, что завоевание, насилие ускоряют процесс стейтогенеза, а также естественным образом сопровождают государство на протяжении истории. Вместе с тем рассматривать их в качестве главных решающих причин формирования государства было бы очень спорно. Американский ученый Р. Лоуи в книге «Происхождение государства» доказывал, что завоевание далеко не всегда ведет к образованию государства, т.е. не играет в этом решающей роли. Для того чтобы стать, по крайней мере, катализатором процессов стейтогенеза, общества покорителей и побежденных должны быть хотя бы стратифицированы[214]. Кроме того, завоевание является лишь одной из форм интеграции. Наконец, по мнению Л. С. Гринина, не следует жестко противопоставлять внутренние и внешние причины в качестве ведущих в процессе стейтогенеза. В каких-то случаях или на определенных этапах более важными могли быть как одни, так и другие. Следовательно, «вопрос не в том: или – или, а в том, когда преобладали внешние причины, а когда внутренние»[215].

Подводя некоторые итоги, можно выделить четыре теоретических модели образования государства: интегративную или управленческую, теорию общей пользы или общего согласования, производственную или ирригационную, торговую и теорию присоединения или насилия. Ни одна из этих моделей не может претендовать на всесторонность и самостоятельность. Во всех присутствуют элементы конфликтов, в том числе и конфликтов внешних, во всех просматриваются элементы производственной и торгово-обменной моделей.

Позволим себе перейти к самому важному атрибуту государства – власти и соответствующему ей принуждению. Власть – это ядро государства. По М. Веберу, государство является структурой политического общества или политии и обладает монополией на применение силы. Он также называет государство институтом, характеризующимся наличием рациональных установлений и аппарата принуждения[216]. П. Л. Белков, характеризуя государство, избирает такие характеристики, как «сила – принуждение – насилие», «централизация – специализация – концентрация». При этом для государства характерно полное безразличие к идеологическим фетишам, и любая из самых «софистицированных» теорий сводит понятие государства к простому до банальности определению государства как специализированного института управления[217]. Государство можно называть институтом политического сообщества, который обладает монополией на применение силы, а именно силы специализированной, концентрированной для поддержания порядка. Государство существует там, где из стихии социальной жизни выделились органы охраны порядка, такие как полиция и суд. Они и есть государство.

Что же представляет собой власть как феномен? В нем в качестве составляющих присутствуют три момента, и первый из них – управление. Оно подразумевает действия субъекта на объект с целью сохранения или изменения его движения. Но управление – это не просто воздействие на объект, а воздействие с определенной целью. Поэтому о нем можно говорить как о целеустремленном, целенаправленном влиянии. Второй момент власти – это ее широта, которая измеряется количеством подчиненных. Подчинение ее может быть как прямое, так и опосредованное[218]. Так, президенту страны лишь несколько человек подчиняются непосредственно, в основном, высшие чиновники, но опосредованно – все граждане и даже не граждане, если они находятся на территории страны. Третий момент власти – объем, полномочия, характеризующие ее способность к проникновению. По объему власть делится на ограниченную и неограниченную, т.е. абсолютную. Четвертый момент власти – легитимность, которая измеряется количеством людей, признающих за каким-либо субъектом право на управление. При этом необходимы как внешняя, так и внутренняя легитимность. Можно привести пример Абхазии и Южной Осетии. Там власть признана гражданами, но не признана иностранными государствами. Существует внутренняя легитимность при отсутствии внешней. Если власть не признана, за ней остается только качество силы, которая является только одной составляющей власти[219]. Признанность власти может расходиться по времени с тем моментом, когда она обладает силой. Например, поначалу широко признанная власть, со временем может утратить это основание, что ведет к ее ослаблению и даже параличу. И, наоборот, вначале узурпированная власть может приобрести легитимность[220].