ПРИМЕРЫ РАБОТЫ С КРИЗИСНЫМИ СОСТОЯНИЯМИ

«Тихая воительница»

Это была высокая и очень красивая девушка. Пока она сидела в коридоре, ожидая приема, головы прохо­дящих мимо людей невольно обращались в ее сторону. Казалось, такая красавица должна говорить спокойно и уверенно. Но она, сев в кресло, опустила голову и забормотала очень тихо, запинаясь и останавливаясь на каждом слове. Ее трясло. Звали девушку Ирина. Вот что можно было понять из ее рассказа.

Неделю назад Ира возвращалась домой от по­други. Было всего девять часов вечера, и потому мысль об опасности не приходила ей в голову. В проходном дворе на нее налетел мужчина. Угрожая ножом, он по­волок девушку в пустую парадную и потребовал удов­летворить его желания. В парадной не было квартир, это был просто сквозной проход на соседнюю улицу, к тому же кричать Ирина боялась. Но несмотря на испуг, ей удалось вырваться и убежать.

С тех пор она боится ходить по улицам, в каждом мужчине видится насильник. «Я привыкла доверять мужчинам, они всегда меня опекали, теперь я от всех шарахаюсь. Я ничего не рассказывала родителям, толь­ко своему молодому человеку. Он беспокоится за меня, видит, как я изменилась, сказал, что мне нужен психолог, и записал меня сюда». Днем, когда Ирина была чем-то занята, она могла отвлечься, но когда оставалась одна, воспоминания о пережитом страхе не давали покоя.

Консультант: Что вы вспоминаете больше всего?

Клиент: Разное... Думаю о том, что это все могло кон­читься иначе... Когда я увидела нож, я ужасно испу­галась. Я вспомнила передачу, может, вы видели по телевизору, про милиционера, который знакомился с девушками, потом насиловал их и убивал. Я пред­ставила себе расчлененные трупы... И тогда откуда-то взялись силы, я ударила его ногой... (Ира еще ниже опустила голову) ну сами понимаете куда... Он скри­вился, уронил нож, а я выбежала на Съездовскую, там ведь народу полно.

К концу рассказа Ирина уже почти шептала слова, тере­бя в руках платочек. Это выглядело очень странно. Человек сам спас себе жизнь, казалось бы, надо гордиться своим подвигом...

Консультант: Ира, у меня к вам предложение. Пред­ставьте, что вы смотрите на эту ситуацию со стороны. Вот показали по телевизору историю про девушку Ирину, как напал на нее мужчина в темном дворе, как угрожал ей ножом, как ей удалось ударить его и спас­тись... Что бы вы сказали об этой девушке Ирине?

Клиент: Ну, что она молодец... Что не растерялась... Сильная...

Консультант: Вы как-то об этом так вяло говорите, без энтузиазма.

Клиент: Мне кажется, это не я...

Консультант: Растерянная, испуганная Ирина— это вы, а сильная и смелая — нет?

Клиент: Вот как будто так. Это как будто откуда-то взялось.

Консультант: Откуда-то извне?

Клиент: Да.

Консультант: Можете представить себе образ рас­терянной Иры и сильной Иры?

Клиент: Нет, не знаю...

Консультант: Хорошо, какого цвета растерянная

Ира? Клиент: Она серая. Консультант: А сильная? Клиент: Фиолетовая.

По просьбе консультанта Ирина изобразила на разных листах серое и фиолетовое пятна.

Консультант: Вот это серая Ира. Что вы можете

сказать о ней? Клиент: Она слабая, она многого боится, но она мягкая,

добрая, понимающая. Консультант: А фиолетовая?

Клиент: Она сильная, но жесткая, в ней нет понимания. Консультант: Она вам нравится? Вы улыбнулись,

когда о ней говорили. Клиент: Я восхищаюсь ею, но она мне не нравится. То

есть, скажем, я не хотела бы, чтобы она была мне

другом...

По мере дальнейшего разговора образы менялись, в них появлялись новые краски, Ирина вносила их в свои рисунки, менялось отношение к ним Ирины и сам тон ее голоса. Казалось, она впускает в себя сильную Иру и по-другому видит слабую.

Клиент: Она теперь меня немного раздражает. Она добрая, это хорошо, но она беспомощная, привыкла,чтобы ее опекали. Она использует других людей, и ее используют.

Консультант: А сильная как видится теперь?

Клиент: Она независимая, может сама о себе поза­ботиться. Правда, может и не заметить чего-то, не почувствовать, например, когда другому плохо. Но она самостоятельная, с ней не скучно. А слабая может быть унылой и скучной. В сущности она как ребенок... Как ребенок... (смотрит на рисунок). Теперь в ней появился желтый цвет.

Консультант: Это веселый ребенок?

Клиент (улыбаясь): Да.

Консультант: То есть вам нужна и та и другая? Клиент: Да.

Консультант: И сколько от каждой Ирины вы хотели

бы взять себе? Клиент: Я хотела бы 70% сильной и 30% слабой. Консультант: Вы сможете узнать в себе эти части, когда

той или другой будет больше, чем вам хотелось бы? Клиент: Да. И вспомню эту картинку. Консультант: И вы всегда будете помнить, что вы

главная, что вам выбирать и решать, какой быть? Клиент: Да.

Консультант: Какую часть вы сейчас больше в себе

ощущаете? Клиент: Сильную.

Консультант: Вы перестали дрожать, вы это чувст­вуете?

Клиент: Да, конечно. Яне думала, что эту ситуацию можно увидеть как-то по-другому. Я только сидела, все вспоминала, мучилась и думала: почему это случилось со мной? Наверное, я в этом виновата... Но когда вы сказали посмотреть со стороны, что-то как будто изменилось.

Консультант: Вы хотите взять ссобой рисунки?

Клиент: Хочу... (улыбаясь). Меня сейчас там, за дверью, не узнают.

Клиентке пришлось пережить страх за свою жизнь, отвра­щение, ужас. И эти сильные чувства нужно было проработать.

Но произошло еще кое-что. Она встретилась со своей силой и агрессией, и ей трудно было принять эти свои качества, хотя именно они спасли ей жизнь. Испытанию подверглись и ее представления о мире как безопасном месте, где ее никогда не дадут в обиду сильные мужчины, всегда любив­шие и опекавшие ее. Она чувствовала себя незащищенной, но вместо того, чтобы соприкоснуться со своей силой, она, сохраняя старый стереотип поведения и, может быть, неосо­знанно усиливая его («Чем я буду слабее, тем скорее найду себе защиту»), полностью растворилась в мягкой и слабой части своей личности. Она утратила контроль над ситуацией и своим состоянием. Поэтому такое большое значение имело для нее (и она сама отметила этот момент как поворотный) предложение консультанта встать в позицию наблюдателя и посмотреть на ситуацию со стороны. Из этой позиции она смогла пересмотреть свои отношения с разными частями своей личности и принять свою силу.

В кризисном состоянии человек настолько захвачен своими переживаниями, что он просто не может говорить и думать ни о чем другом, даже объективно более значимом. Приводимый ниже случай мы часто разбирали на учебных группах, и это позволяет нам подробно и предметно пого­ворить о типичных ошибках начинающих консультантов при работе с кризисным состоянием.

«Отставка палачу»

На прием обратилась женщина лет 35, Елена. Она работает вахтером в общежитии, разведена, имеет ребенка 6 лет. Рассказывая о своей ситуации, клиентка волновалась, иногда почти кричала, в голосе ее слыша­лись слезы. Год назад ее оставил мужчина, с которым она жила два года. Она очень переживала разрыв и решила обратиться за помощью к платному психотера­певту. «Он показывал мне какие-то рожи и спрашивал, что я чувствую. Потом дал заполнить какой-то тест. Потом сказал, что пора уже расти, сколько можно быть ребенком. А потом говорит, что надо еще прийти. Я го­ворю: „И заплатить, конечно... чтоб вам Кент курить" — а он так развалясь сидел, и Кент у него на столе. А он: „Ну уж не бесплатно, мы, психотерапевты, тоже кушать хотим...". А я говорю: „Нет у меня денег платить. Да за что платить? Что вы мне сделали, чем помогли?" Так он меня просто выгнал. Я шла всю дорогу от него и плакала. Какое он имел право! Он унизил меня, влез в мою жизнь. Что он знает обо мне, о том, какая я? Что он знает о моей жизни, чтобы меня судить?!»

С тех пор, вот уже в течение года, Елена ведет мысленные диалоги с обидевшим ее психотерапев­том. Она чувствует себя обманутой, жалеет, что у нее не осталось никаких квитанций об оплате, чтобы она могла как-то наказать психотерапевта, потому что в этом наказании видит единственный способ избавиться от преследующего ее образа обидчика. «Я все время вижу перед собой его рожу Я больше не хочу этого, я устала, я хочу, чтобы он ушел из моей жизни. Кто он такой, чтобы я все время о нем думала?!»

Для дальнейшего развития сессии большинство видят следующие возможности: поговорить о том, что привело ее к психоте­рапевту год назад и какую помощь она хотела от него полу­чить; предложить рассказать о том, как жила она до визита к терапевту; оттолкнувшись от фразы «Что он знает о том, какая я?», предложить клиентке рассказать о том, какая она, и, может быть, настроить ее на позитивный лад; выяснить, что же такого сказал психотерапевт, что так обидело ее; может быть, постараться показать ей, что ее реакция неадекватна.

Кажется, что все усилия таким образом направляются на то, чтобы незаметно увести клиентку с того пика переживаний, на котором она в данный момент находится. И это типичная реакция на сильные эмоции другого — хочется их немедленно прекратить, «ведь он так страдает, надо его отвлечь». На самом деле основная мотивация стратегии отвлечения — страдания собеседника (или консультанта, как в данном случае).

Реакция клиентки, конечно, неразумна, логика чувств не всегда совпадает с логикой разума. Но вряд ли ей нужно это объяснять. И конечно, ей самой хочется отвлечься от своих переживаний. Скорее всего, она в этом более изобретательна, чем консультант, но у нее не получается сделать это уже год. И, конечно, острая реакция клиентки обусловлена всей ее жиз­ненной историей, но вопросы, направленные на исследование жизненной истории, обращены скорее к интеллектуальной сфере, а клиентку захлестывают эмоции и ей трудно что-то анализировать. И может быть, ничего особенного этот психо­терапевт ей и не сказал, а просто это была последняя капля, которая, как мы говорили, может быть пусковым механизмом кризиса. Настойчивые расспросы— что же все-таки такого он сказал — могут восприниматься как недоверие и вызывать раздражение или обиду у клиента.

Когда бушует пожар, важно его потушить, а потом уже разбираться в том, бросил ли кто-то непотушенный окурок или сгорела проводка. И эти вопросы выясняет уже другое ведомство. Консультант — не комиссия по этике и ему не нужно решать судьбу того психотерапевта. Нужно помочь клиентке, которую мучает не тот человек, а тот образ, кото­рый живет в ее фантазии. Она ничего не может сделать с тем человеком, но образ находится в зоне ее контроля. Сейчас, в момент обращения, этот контроль утрачен. И консультант может помочь его вернуть. В группе 20-25 студентов, обучаю­щихся консультированию, обычно находятся два-три человека, которые предлагают именно этот путь обращения к образу психотерапевта. Так в реальности и складывалась сессия.

Обговорив с клиенткой направление работы — по­стараться обрести контроль не над реальным человеком, которого она уже год не видела, а над тем образом, который она носит в себе, — консультант предложила ей представить, что образ материализовался здесь, в кабинете, где она находится рядом с консультантом, и она может сказать ему все, что захочет. Плача и срываясь временами на крик, клиентка проговорила свои обвинения. Затем, помня о желании клиентки наказать психотерапевта, консультант предложила ей представить, что она, Елена, — главный психотерапевт Ленинграда и ее обидчик предстал перед ней в качестве подчиненного. Елена с удовольствием отругала его.

Следующим шагом был вопрос консультанта: «Что вам напоминает этот образ?»

В ответ Елена разрыдалась и стала говорить о том, что она никогда не знала отца, что у матери менялись партнеры и она мечтала о том, чтобы кто-то из них остался с ними жить и стал ей отцом. Наконец, когда ей было 8 лет, такой человек появился, но он не оправдал ее надежд, обижал и унижал ее, ревновал ее к матери, ограничивал их контакт, а мать не могла ее защитить. Образ врача-обидчика и образ отчима слились. Оба они обманули ее ожидания. Может быть, сыграло роль и то, что врач появился в ее жизни в тот момент, когда она пережила еще одно разочарование — ее оставил партнер, с которым она жила. Эта годами копившаяся горечь зарядила образ психотерапевта такой колос­сальной энергией.

Консультант: Как представляется вам этот образ?

Клиент: Он дьявол, черт!

Консультант: Можете его нарисовать? (Елена черным фломастером нарисовала бородатого черта.)

Консультант: Еще есть ассоциации?

К л и е н т: Он палач, у него лицо закрыто и дырки для глаз (она рисует палача в капюшоне).

Консультант: Елена, вы хозяйка этому образу, вы можете приказать ему все, что угодно, он должен вам подчиниться. Скажите ему это.

Клиент (обращаясь к своему рисунку): Ты должен уйти из моей жизни. Я твоя хозяйка, я приказываю тебе, и ты должен меня слушаться. Консультант: Как теперь вы себя чувствуете? Клиент: Мне легче. Консультант: Елена, когда вы говорили о своей жизни, мне показалось, что в этом очень много невысказан­ной боли. Может быть, вы хотели бы прийти еще раз, чтобы подробнее поговорить о том, как вы можете помочь себе.

На следующей встрече Елена сказала, что образ психотерапевта ее больше не мучит, что ее подруга даже заметила, что у нее изменился голос. Работа продолжилась, и ее предметом стали те проблемы клиентки, о которых на прошлой встрече упоминалось в общих чертах.

В работе с кризисным состоянием важно было дать кли­ентке отреагировать свои чувства и вернуть ощущение кон­троля. Но для дальнейшей работы может оказаться важным исследовать: что же все-таки так обидело клиентку в словах психотерапевта? В какое больное место попали его, скорее всего, случайно брошенные слова? Какая часть представлений клиентки о себе оказалась в результате разрушенной? И почему она несколько раз упомянула о деньгах, которые она заплатила за консультацию? Спрашивать об этом клиента напрямую бес­полезно, он этого не знает. Это вопросы консультанта к себе. Отвечая на них, мы можем построить гипотетическую картину внутренней реальности клиента, в которой эта необычная ре­акция будет не только логичной, но единственно возможной. В данном случае эта гипотетическая картина выглядела для консультанта примерно так: Елена потратила много усилий, доказывая самой себе и всем окружающим, что она взрос­лый, самостоятельный человек, заслуживающий уважения и признания. Она пришла к психотерапевту, заплатив деньги! И столкнулась с тем, что на нее смотрят свысока и упрекают в инфантилизме. В результате и без того хрупкие представления о себе как о Личности, с которой нужно считаться, рухнули. И если для снятия острой реакции потребовалась одна сессия, то, чтобы обрести настоящую веру в свою человеческую цен­ность и значимость, Елене нужно проделать долгий путь.