Хронология мустьерских и позднепалеолитических горизонтов

Вопросы хронологии памятника полностью не решены в силу объективных трудностей. Во-первых, отсутствует древесный уголь – материал, наиболее пригодный для абсолютного датирования. Во-вторых, кости из мустьерских и позднепалеолитических горизонтов заметно минерализованы, что не может не сказываться на результатах радиоуглеродного анализа. Так, по заключению радиоуглеродной лаборатории ИИМК РАН, возраст костей из горизонтов 5 и 5б составляет ок. 20 тыс. лет, что явно не соответствует действительности. Для образца кости из горизонта 4 имеется AMS-дата: 30 240 ± 360 л.н. (Beta 183591), которая также является омоложенной. В этой связи уместно напомнить об осторожности в отношении

к молодому возрасту некоторых мустьерских горизонтов ряда памятников Крыма [Степанчук, 2004].

К сожалению, эти предварительные даты отдельные исследователи уже используют для подтверждения некоторых своих схем (см., напр.: [Аникович, 2005б, с. 46]). Как они предполагают, неандертальцы были в Восточной Европе в более позднее время, чем принято считать, и представляли тупиковую линию развития. Не вдаваясь в дискуссию, отметим, что мы не разделяем такой подход к решению дан- ной проблемы.

В последние годы для мустьерских и позднепалеолитических горизонтов Бирючьей Балки-2 получено несколько радиоуглеродных дат [Otte, Matioukhine, Flas, 2006]. Для верхней ископаемой почвы, которую А.Е. Додонов связывает с брянским интерстадиалом, в лаборатории радиоуглеродного датирования г. Майами американского штата Флорида получены три AMS-даты. Одна из них – для кровли почвы, которая содержит горизонт 3а: 26 630 ± 230 л.н. (Beta 183588), две другие – для средней части почвы: 26 390 ± 200 л.н. (Beta 177776) и 31 560 ± 200 л.н. (Beta 183589). Показательно, что две последние даты получены для костей, залегающих на одном уровне. Более предпочтительной представляется последняя. Образцы костей из горизонтов 3а и 3 были да- тированы также в Центре радиоуглеродного датирования Университета г. Лиона (Франция). Получены даты: 31 610 ± 460 л.н. (Ly 17242) и 28 930 ± 340 л.н. (Ly 17243) соответственно*. Говоря об имеющихся датах для горизонта 3 Бирючьей Балки-2, нужно иметь в виду, что они отражают лишь какой-то отдельный временной эпизод. В этой связи сошлемся на работу Д.Д. Соколова, Л.Д. Сулержицкого и В.Н. Тутубелина, в которой нашла отражение попытка определить относительно точные хронологические рамки актив- ной фазы и расцвета стоянки ранней поры позднего палеолита Сунгирь [2004]. Наконец, датирован образец кости из средней части слоя коричневатого суглинка: 40 750 ± 970 л.н. (Beta 183590). По сути, это дата верхнего мустьерского горизонта 41.

Проведенное палеомагнитное исследование образцов, отобранных по всему разрезу из восточной и нижней части северной стен Бирючьей Балки-2, не позволило обнаружить четкие геомагнитные экс- курсы (Каргаполово и Моно)*. Вместе с тем несколько образцов из средней части коричневато-зеленоватого суглинка в северной стене указывают на вероятность обнаружения экскурса Каргаполово. Известно, что его хронологические рамки оцениваются по-разному. Мы принимаем временной диапазон 44–42 тыс. л.н. Неясным остается возраст горизонта 3в, связанного со средней погребенной почвой. Согласно результатам палинологического анализа, в ней преобладает пыльца древесных пород, в т.ч. широколиственных. Другими словами, речь идет о потеплении в пределах среднего валдая. На это указывают и геологи- ческие данные. Имеющиеся даты для нижележащего коричневато-зеленоватого суглинка (горизонт 41), а также для вышележащего суглинка (горизонт 3) со- ответствуют кашинскому потеплению, хронологи- ческие рамки которого находятся в пределах 37,5– 34 тыс. л.н. [Заррина, 1991, с. 163; Спиридонова, 1991, с. 70–71]. Если это определение окажется достоверным, то нужно будет признать сосуществование индустрий позднего мустье и ранней поры позднего палеолита. Для горизонта 3 многослойной палеолитической мастерской Бирючья Балка-1а получена AMS-дата 36 000 ± 280 л.н. [Otte, Matioukhine, Flas, 2006]. Кроме того, для ряда памятников ранней поры позднего палеолита Костенковско-Борщевского р-на Воронежской обл. возрастные значения составляют 34–35 тыс. лет [Аникович, 2003, 2004, 2005б; Синицын, 2004; Sinitsyn, 2004]. Отметим попутно, что имеющиеся для нижних культурных слоев стоянки Кос- тенки-12 JRSL-даты (в пределах 46–43 тыс. л.н.) могут оказаться вполне реальными [Аникович и др., 2005, с. 75]. Хотя нельзя исключить и некоторое удревнение возраста этих слоев. До конца не выяснен возраст нижних мустьерских горизонтов. Он не превышает 45 тыс. лет, если учитывать возраст верхнего мустьерского горизонта 41 (40 тыс. л.н.), а также результаты палеомагнитного исследования (к ним следует относиться с осторожностью!). Примерно такие же (или несколько более древние) хронологические рамки применимы к самому нижнему мустьерскому горизонту 6. Отметим, что в целом предлагаемый возраст нижних мустьерских гори- зонтов Бирючьей Балки-2 соответствует абсолютным датам для нижнего мустьерского горизонта Шляха.

Заключение

Пачка отложений, фиксируемая в разрезе Бирючьей Балки-2, накопилась в течение примерно 25 тыс. лет в среднем валдае. Для вывода о более раннем возрасте отложений нет оснований. Результаты геологического и палинологического исследований указывают на то, что различные по генезису и структуре суглинки отложились в холодные и относительно теплые периоды. Наиболее теплые условия, по данным спорово-пыльцевого анализа, приходятся на время формирования темно-серого слабо гумусированного суглинка. Это заключительный этап кашинского межстадиала. Напротив, самый нижний гумусированный суглинок (литологический слой 8, см. рис. 2) указывает на холодные условия. Согласно археологическим исследованиям, не все геологические слои содержат артефакты. Полностью отсутствуют позднепалеолитические находки в желтоватом суглинке (литологический слой 5, см. рис. 2), связанном с поздним похолоданием. Не вы- явлены изделия и в нижней части желтовато-бурого суглинка, формировавшегося тогда же. Однако во всех литологических слоях нижней пачки отложений обнаружены предметы мустьерского времени. Это от- носится и к слою нижнего гумусированного суглинка, который сопоставляется с ранним похолоданием. Трудно назвать причины, определившие перерыв во времени обитания людей на данной территории. Воз- можно, это было похолодание или недоступность источников сырья. Можно полагать, что выходы камня в балке Бирючьей на протяжении длительного времени постоянно притягивали к себе древних людей. К тому же р. Северский Донец была удобным географическим указателем, позволявшим ориентироваться при передвижении.С учетом принятой нами хронологии памятника верхние мустьерские горизонты (4, 41и 3в) следует отнести к 40–34 тыс. л.н. Им синхронны на среднем Дону стоянки ранней поры позднего палеолита (нижние культурные слои Костенок-14, слой 3 Костенок-12 и слой 2 Костенок-17 и др.). Первые позднепалеолитические индустрии на разных территориях Евразии появились не одновременно. Не исключено, что становление позднего палеолита в некоторых регионах происходило позднее 30 тыс. л.н. Важно отметить появление новых приемов первичной обработки, например, пластинчатого расщепления; оно получило отражение в материалах, в частности, нижних мустьерских горизонтов Бирючьей Балки-2 и было обусловлено в первую очередь не влиянием ландшафтно-климатических условий, а характером изменения самой производственной деятельности первобытных людей.

Список литературы

Аникович М.В. Ранняя пора верхнего палеолита Восточной Европы // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2003. – №2. – С. 15–29.

Аникович М.В. Ранняя пора верхнего палеолита Вос- точной Европы (периодизация, хронология, генезис) // Костенки и ранняя пора верхнего палеолита Евразии: общее и локальное: путеводитель. – Воронеж: Истоки, 2004. – С. 86–91.

Аникович М.В. О хронологии палеолита Костенковско- Борщевского района // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2005а. – № 3. – С. 70–86.

Аникович М.В. Сунгирь в культурно-историческом контексте и проблема становления современного человечества // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2005б. – №2. – С. 37–47.

Аникович М.В., Хоффекер Дж.Ф., Попов В.В., Дудин А.Е., Холлидей В.Т., Форман С.Л., Левковская Г.М., Поспелова Г.А., Кузьмина И.Е., Платонова Н.И., Кар- тер Б. Хроностратиграфия многослойной стоянки Костенки-12 (Волковская) в контексте хроностратиграфии палеолита Костенковско-Борщевского района // Проблема ранней поры верхнего палеолита Костенковско-Борщевского района и сопредельных территорий. – СПб.: Нестор-История, 2005. – С. 66–86.

Бадер О.Н. Сунгирь: Верхнепалеолитическая стоянка. – М.: Наука, 1978. – 271 с.

Болиховская Н.С. Эволюция лессово-почвенной формации Северной Евразии. – М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1995. – 270с.

Величко А.А., Борисова О.К., Доскач А.Г., Морозова Т.Д., Спасская И.И., Фаустова М.А. Русская равнина // Развитие ландшафтов и климата Северной Евразии. – М.: Наука, 1993. – Вып. 1. – С. 11–21.

Величко А.А., Грибченко Ю.Н., Куренкова Е.И.Позднепалеолитический человек заселяет Русскую равнину // Природа. – 2003. – № 3. – С. 52–60.

Вишняцкий Л.Б., Нехорошев П.Е. Рубеж среднего и верхнего палеолита на Русской равнине (в свете ре- зультатов изучения стоянки Шлях в Волгоградской области) // Нижневолжский археологический вестник. – 2001. – Вып. 4. – С. 8–24.

Григорьев Г.П. Начало верхнего палеолита и происхождение Homo sapiens. – Л.: Наука, 1968. – 175 с.