Репрезентация культурных ценностей и норм в дискурсе различных лингвокультур. Речевой этикет как культурная норма.

Этикет есть внешняя, видимая часть этики, которая сложилась в течение веков и тысячелетий в обществе людей и составляет неотъемлемую часть духовного мира личности. Термин «этика» введен Аристотелем и имеет два значения: а) философская наука, объектом которой является мораль (проблемы смысла жизни, назначения человека и пр.),
б) нормы и правила, поддерживаемые общественным мнением и определяющие, как должен поступить человек в условиях выбора между добром и злом, эгоизмом и альтруизмом, в ситуациях самовыражения личности, в мотивации поступков, в понимании принципов и норм поведения.
Речевой этикет давно привлекал внимание исследователей, но его научное освоение началось лишь во второй половине XX в. (В.Г. Костомаров, Э. Сепир, Н.И. Формановская).
Речевой этикет - это система устойчивых форм общения, принятых в соответствии с социальными ролями общающихся. Системы этикетных речений изменчивы, они отражают историческое время и социальный статус применения. Они ситуативны и как бы «прикреплены» к той или иной ситуации общения: официальной или неофициальной обстановкам и т.д. Они отражают очень тонкие различия в выборе того или иного регистра общения, традиции, нормы взаимного уважения.
Социальные факторы играют важную роль в жизни языка и особенно ярко проявляются в рассматриваемой микросистеме языка - речевом этикете.
Речевое поведение - сложное явление, оно связано с особенностями воспитания человека, его местом рождения и обучения, со средой, в которой он привычно общается, со всеми свойственными ему как представителю социальной группы чертами. Как отмечает Э. Сепир, люди приспосабливают свои потребности к непосредственному окружению: «они делают то, что они делают, в значительной мере еще и потому, что они открыли для себя, что легче всего и, с эстетической точки зрения, предпочтительнее всего подгонять свое поведение под более или менее устоявшиеся формы, за которые никто конкретно не отвечает, природа которых никому толком не ясна и которые можно даже сказать - столь же явно присущи природе вещей, как пространству присущи три измерения. Формы социального поведения иногда бывает необходимо осознать для того, чтобы лучше приспособиться к изменившимся условиям».
Социальные нормы поведения являются необходимым условием существования общества: они регулируют социальное взаимодействие людей в процессе их практической деятельности.
Жизнь любого общества невозможна без соблюдения социальных норм и обычаев, регулирующих общественную деятельность людей. При этом обычаи, к которым и примыкают этикетные правила, являются наиболее древними формами хранения и передачи общественно-исторического опыта человека.
В качестве ведущего критерия этикетного речевого общения выступает принцип вежливости. Вежливость как признак или как качество характеризует как речевое, так и неречевое поведение человека.
Поведение личности может быть расценено как вежливое, невежливое, грубое (включая переходные ступени: более и менее). Речь человека может быть оценена собеседниками по шкале — вежливо, невежливо, грубо и т.д., то есть можно сделать вывод, что вежливое поведение человека находит свое
отображение в речи.

Речевой этикет как знаковая система маркирован также национальными и культурными особенностями. Как отмечает Н.М. Фирсова, формулы речевого этикета, которые буквальным образом пронизывают нашу речь, являются элементами культуры. Они используются в целом ряде самых разнообразных стандартных речевых ситуаций общения, в которых находит непосредственное отражение своеобразие национальной культуры и других составляющих соответствующей цивилизации.
Богатейший и многообразный состав вербальных знаков вежливости позволяет увидеть и ее национальную специфику.
Рассмотрим национально-культурную специфику речевого этикета носителей американской лингвокультуры.

В основе «отношение к себе» носителей американской лингвокультуры лежит ценность индивидуализма и пространственно-психологическое понятие “privacy”, которые имеют первоочередное положительное значение в американской культуре и обозначают веру в значимость индивидуума, установку на самодостаточность, самореализацию и личную свободу, ответственность за самого себя и право на личный выбор. Стремление полагаться только на собственные силы ассоциируется с ценностью свободы – одной из важных ценностей американского общества. Это находит проявление и в личных взаимоотношениях американцев, которые ценят как близкие взаимоотношения, так и независимость и право на частную жизнь. Если у друга американца возникла какая-то жизненная проблема, то он в данной ситуации может сказать: “Let me know if there’s anything I can do for you”. Если определённого ответа американцу дано не было, то он вполне может подумать, что друг справится с проблемой сам и для этого его другу необходимо время и уединение (‘privacy’). Вряд ли в такой ситуации американец будет часто звонить ('sympathy calls') или часто навещать своего друга. Однако, во избежание обобщений, следует заметить, что всё зависит от степени серьёзности проблемы и характера взаимоотношений.

Индивидуализм американцев находит своё проявление в стремлении сохранить коммуникативную дистанцию с собеседником, что реализуется в тематической лимитированности общения. По результатам эксперимента, проведенного исследователем Н.О. Фоминой среди американских студентов, были продемонстрированы следующие приоритеты в выборе темы для разговора: 1) вопросы индивидуальных интересов и личных целей; 2) отношение к работе, учёбе; 3) вопросы социальной жизни; 4) проблемы финансового и физического состояния. Вопросы личного характера считаются нежелательными с точки зрения представителей американской лингвокультуры.

Содержательный аспект американского речевого поведения характеризуется эмоциональной сдержанностью – склонностью к поверхностной и формальной стороне беседы, как правило, исключающей глубокое и серьёзное обсуждение и не предполагающей высокой степени откровенности.

Сохранение коммуникативной дистанции как особенность американской вербальной коммуникации проявляются в том, что в американской коммуникативной культуре советы ограничены и предпочтение отдаётся не прямым, а косвенным способам выражения совета. В трудной ситуации американцы могут и не обратиться за советом, полагая, что справятся с делом самостоятельно. С другой стороны, они предпочитают и сами не давать советы. Принцип полагаться на себя (‘self-reliance’) проявляется в том, что все свои проблемы американцы должны решать самостоятельно и стараться крепко стоять на ногах (‘stand on their own feet’). Вследствие этого совет в основном даётся в форме выражения собственного мнения, в то время как в русской культуре совет чаще всего воспринимается как социально-позитивный акт, проявление солидарности, помощи, что даёт право русским коммуникантам давать советы в форме наставления и указания, как поступить. Непрошенный совет, типичный для русской культуры, является нетипичным феноменом для английской и американской культур.

На невербальном уровне американская коммуникативная культура, как правило, остаётся бесконтактной. В русской культуре чаще, чем в американской, используются контактные жесты, несмотря на существование американской привычки «похлопывать друг друга по плечу» (‘back slapping’). Одно из основных правил американского общения: «Don’t touch people when speaking with them». Однако в то же самое время американцы считают, что если рукопожатие сопровождает вербальное общение, оно должно быть крепким и твёрдым – как показатель уверенности, слабое рукопожатие интерпретируется как слабость характера и отсутствие внутренней силы. Следует отметить, что американская коммуникативная дистанция обозначает личное пространство радиусом не менее полуметра, в которое не должен вторгаться никто посторонний. Если человек приближается слишком близко, он должен извиниться. Кроме того, американская речь более громкая, чем в европейских странах. В.И. Карасик прослеживает связь между громкостью голоса и типом коммуникативной дистанции. В русской культуре прикосновение, напротив, считается символом дружбы, верности, искренности и любви.

Американский индивидуалистский подход к жизни может быть воспринят русским как эгоцентричный и обособленческий, что может препятствовать достижению взаимопонимания в процессе межкультурной коммуникации. Для носителей русскоязычной культуры характерен коллективизм, который выражается в ориентировке на групповые ценности в противовес индивидуальным, склонности к тесным личным взаимоотношениям и крепким семейным узам.

Таким образом, «отношение к себе» носителей американской лингвокультуры обусловлено влиянием индивидуалистического подхода, который проявляется в стремлении дистанцироваться от собеседника, сохраняя независимость и неприкосновенность личного пространства.

Для носителей американской лингвокультуры «отношение к другому» обусловлено нормой американского коммуникативного поведения быть общительным – легко вступать в контакт и осуществлять непринуждённое общение. Для аме­риканцев дружелюбие является положительной чертой, высоко ценимой в общении, в том числе и с незнакомыми людьми. Национальной спецификой американской общительности является её формальный характер – американцы общительны со всеми в равной степени. Подобная формальная, конвенциональная общительность является показателем американской вежливости, которая означает стремление «сохранить лицо» (‘facework’), дистанцироваться от собеседника и найти компромисс, обеспечивающий необходимую комфортную атмосферу «гармоничного» бесконфликтного общения, соблюдение баланса «между интимностью и дистантностью». Различные контактоустанавливающие варианты в американской речевой культуре представляют собой, как правило, только «обмен любезностями», не предполагающий непременного вступления в разговор, точнее, это – стремление сохранить ‘privacy’, поскольку после такого ритуального обмена репликами каждая сторона обычно предпочитает быть предоставлена самой себе.

По негласным правилам американского коммуникативного стиля, разговор необходимо начинать с так называемого знака вежливости – “small talk” – «лёгкая светская беседа». Функцией этой краткой беседы является выявление общего между собеседниками, проявление интереса и уважения к своему коммуникативному партнёру. Однако следует отметить, что американцы в меньшей степени склонны к использованию ‘small talk’ в сравнении с британцами, так как целеустремлённые американцы больше воспринимают его как формальность и трату времени. Неуместными вопросами ‘small talk’, по мнению носителей англоязычной речевой культуры, являются вопросы, касающиеся заработной платы, политической принадлежности, религиозной веры, и вопросы интимного характера. Длительность ‘small talk’ до перехода к основной теме обсуждения в основном рассчитана максимум на пять минут.

В русском общении ‘small talk’ имеет весьма ограниченную сферу распространения. Если в ситуациях официального общения выражение формальных знаков внимания считается нормой, то в ситуациях бытового общения к ним, как правило, не обращаются без особой необходимости.

Распространённое в американской коммуникативной культуре правило оказания коммуникативной поддержки собеседнику (точнее, чисто внешнее к нему внимание) резко контрастирует с нормами русскоязычных коммуникантов, которые ценят свободу самовыражения и самостоятельность мышления на фоне внутреннего участия, при необходимости выраженного и «внешне». При этом безучастность, не являясь признаком невежливости, может быть продиктована отсутствием интереса к предмету общения или, напротив, может отражать процесс внутреннего осмысления («ухода в себя»). Русскоязычные коммуниканты обладают большей коммуникативной свободой, в то время как англоязычные собеседники продолжают соблюдать социальные условности.

Нормой русскоязычной коммуникативной культуры также является общительность. Общение является ценностью независимо от степени его информированности или полезности. Национальной спецификой русскоязычной общительности является стремление к открытости в коммуникации, искренности, эмоциональности, готовности раскрыть свой личный мир собеседнику. Одной из доминант русскоязычного общения является разговор «по душам», ориентация на установление неформальных отношений и создание непринуждённой атмосферы, способствующей углублению взаимопонимания, без которого невозможно полноценное общение. Исследователи отмечают, что интенсивность взаимоотношений у русских может показаться людям с Запада и забавной, и утомительной. Русские ищут не партнёра по разговору, но родственную душу, с которой можно поделиться своими переживаниями.

Таким образом, анализ коммуникативного поведения носителей американской лингвокультуры свидетельствует, что «отношение к другому» характеризуется необходимостью быть формально вежливым, соблюдая и сохраняя коммуникативную дистанцию с собеседником.

«Отношение к окружающей действительности» обусловлено влиянием оптимизма как одной из основных ценностных ориентаций американцев. Американцы не склонны жаловаться на судьбу и обсуждать свои и чужие проблемы в свободное от работы время. Считается неприличным демонстрировать плохое настроение. Как справедливо утверждает Т. Рогожникова, «дистанцирование от чужих проблем и откровений – своего рода самооборона и защита своего жизненного пространства. Ты просто обязан с улыбкой отвечать, что у тебя всё ‘OK’. Неприлично, если у тебя есть проблемы: решай их сам, никого не обременяй, а иначе ты просто неудачник».

Показателем американского позитивного отношения к жизни является частое употребление ‘OK’ в разных смыслах: 1) «пожалуйста» как ответ на «спасибо»; 2) «здоров»; 3) «правильно»; 4) «всё в порядке»; 5) «хорошо, ладно».

Оптимизм, уверенность в завтрашнем дне, характерные для американцев, стимулируют их целеустремлённость, нацеленность на самореализацию в работе и на достижение успеха. Данные ценностные ориентации находят своё проявление в существовании в американской культуре таких ключевых лексем, как ‘self-made man’, ‘achiever.’ В речевом поведении оптимизм и уверенность американцев проявляются в открытой самопрезентации своих положительных сторон – ‘I’m an excellent specialist’, ‘I’m extremely good at doing this or that’ и т.д.

На коммуникативном уровне оптимизм носителей американской лингвокультуры выражается в прямолинейности, честности и непосредственности выражения собственного отношения, что является составной частью американской «позитивной» культуры. Прямолинейность американцев вербально выражается в форме ‘direct communication’ – a style of talking in which speakers do not avoid issues; they “get to the point”, “don’t beat about the bush”, “get down to business!”. На невербальном уровне проявлением американской прямолинейности является необходимость зрительного контакта при общении, который также расценивается как знак внимания, симпатии, влияния (‘eye contact’). И недостаток зрительного контакта, и излишний зрительный контакт чётко ассоциируются у американцев с недоверием.

Следует отметить, что коммуникативная прямота американцев сочетается со стремлением найти компромисс, «сохранить лицо» своего собеседника, избежать конфронтации в целях гармонизации отно­шений между членами общества. Показательны в этом смысле наблюдения писателя Сергея Довлатова, эмигрировавшего в США. «В Союзе все было по-другому … Если тебе открыто не хамят, значит, дело будет решено в положительном смысле. И даже когда хамят, еще не все потеряно… Здесь все иначе. Беседуют вежливо, улыбаются, наливают кофе. Любезно тебя выслушают, затем печально говорят: «Сожалеем, но мы лишены удовольствия воспользоваться данными предложениями. Наша фирма чересчур скромна для осуществления вашего талантливого, блестящего проекта. Если что-то изменится, мы вам позвоним».

Умение чётко планировать своё время, свою жизнь, распределять время между работой и досугом является неизменным условием достижения успеха в жизни, к которому так стремятся американцы. Данные характеристики на коммуникативном уровне находят своё отражение в так называемом ‘busy-like character of communication’, а также в структуре американского варианта коммуникативного стиля, напоминающем игру в ‘ping-pong’ or ‘conversational volley’: реплики всех собеседников должны быть соразмерны и относительно небольшой длины; говорить одновременно и перебивать не принято; о «передаче эстафеты» свидетельствуют паузы, которые непременно надо заполнять, постоянно оказывая коммуникативную поддержку друг другу при помощи формальных «знаков внимания» (‘attention signals’), которые распространяются даже на приглашения (нередко превращающиеся в десемантизированные формулы – ‘phony invitations’) и комплименты.

Пунктуальность и склонность американцев к чёткому планированию проявляется в коммуникативной структуре англоязычной беседы, имеющей следующий образец: приветствие (‘opening’) – введение темы (‘feedforward’) – обсуждение (‘business’) – сворачивание обсуждения (‘feedback’) – прощание (‘closing’). В данной структуре наблюдается определённая симметрия её составляющих. Начальный этап, целью которого является установление коммуникативного контакта, обычно включает обращение, приветствие, выражение (положительного) отношения по поводу предстоящего общения и ‘small talk.’ Аналогичным образом финальный этап, свидетельствующий о завершении коммуникативного контакта, предполагает (в обратном порядке) ‘small talk’, выражение положительной оценки состоявшегося контакта, благодарности за уделённое время, оказанные знаки внимания и т.п. (при необходимости – приглашение), пожелания и прощание. Цель вводного этапа (‘feedforward’) – «подготовка почвы» для дальнейшего обсуждения путём предоставления собеседнику определённой информации, предваряющей «деловую» часть, облегчающей её последующее восприятие и позволяющей частично войти в курс дела. Четвёртый этап – установление «обратной связи» – является своего рода «зеркальным отражением» второго: ‘feedback’ предполагает посредством вопросов (как правило, обобщающего характера) выявление ответной реакции (а в случае недопонимания – возвращение к предыдущей стадии и уточнения), оценки результативности беседы. Этот этап сигнализирует о достижении намеченной цели и при помощи резюмирующих реплик и подведения итогов готовит собеседников к плавному переходу к заключительной части общения. Основной этап, называемый целеустремлёнными американцами ‘business’, предполагает возможность сфокусироваться на сути дела и должен отличаться большей продолжительностью. Следует подчеркнуть, что все вышеописанные составляющие неизменно должны присутствовать. Допустимым отклонением является объединение двух первых и двух последних этапов, что характерно для ситуаций неформального общения (типа ‘Hey, look what I’ve got here…’).

Созданию положительного микроклимата речевого взаимодействия способствует тенденция американцев к частому использованию экспрессивно-оценочных средств, свидетельствующих о повышенном (чисто формальном) ритуальном внимании к собеседнику, что отражается в использовании комплиментов. Рассматривая национальную специфику американского комплимента, следует отметить, что американцы часто используют комплименты в речи в ситуациях приветствия, благодарности, извинения, инициации разговора. Основными темами комплиментов в Америке являются жильё, еда и внешность. В комплименте не принято указывать, что человек выглядит как-то необычно хорошо (‘unusually well’), намекая, что в повседневной жизни он выглядит совсем по-другому.

Американские комплименты достаточно ограничены лексически, чаще всего в них можно встретить пять наиболее употребимых прилагательных – ‘nice’, ‘good’, ‘beautiful’, ‘pretty’ and ‘great’ и глаголов – ‘like’ and ‘love’. В американских комплиментах не принято использовать пословицы, сравнения и устойчивые выражения. В ответ на комплимент представителя американской культуры принято выразить благодарность, согласие с комплиментом или, возможно, скромно занизить свою оценку объекта комплимента. В официальной обстановке не принято делать комплименты о внешности или манере одеваться, особенно лицам противоположного пола, так как в Америке в ряде организаций строго относятся к возможным случаям сексуального домогательства (‘sexual harassment’) и комплименты могут быть неправильно истолкованы.

В русской коммуникативной культуре, по сравнению с американской, похвала и комплимент, как правило, более значимы и искренни. И.А. Стернин указывает, что в американской коммуникативной культуре комплимент широко распространён как средство установления контакта, в русском общении комплимент в такой функции не используется. Отсутствие привычки к «прямым» комплиментам (‘direct compliments’) и соответственно умения адекватно на них реагировать – часто расцениваются британцами и американцами как отсутствие хороших манер или недостаток должного внимания и уважения к собеседнику, недооценки его заслуг, поскольку в их традициях похвалы удостаиваются не только внешность, но и внутренние качества.

На невербальном уровне оптимизм американцев проявляется в необходимости улыбаться в процессе общения. Нормой вежливости считается начинать беседу с улыбки и продолжать улыбаться до окончания общения. Тактика “Don’t worry” в англо-американской культуре построена на напоминании о необходимости не подавать вида, что вас постигло несчастье, тогда как аналогичная тактика, принятая у русских, имеет целью реальное изгнание печали. Когда русский коммуникант говорит: «Да улыбнись ты, наконец!», он имплицирует: сначала успокойся, потом – улыбнись. Для американца важнее в данной ситуации соблюдение приличий.

Улыбка для русского человека выполняет иные функции. Она должна быть обязательно осмысленной и выражать чувства: сердечность, доверие, дружелюбие. К этикету русская улыбка не имеет непосредственного отношения. Таким образом, как справедливо отмечает Ю.Б. Кузьменкова, в англо-американской лингвокультуре эмоциональность понимается как «стратегическая демонстрация» поверхностного «нормативного» отношения, а в русской коммуникативной культуре эмоциональность понимается как искреннее проявление эмоций.

Для русскоязычной коммуникативной культуры характерен пессимизм. Русскоязычные коммуниканты склонны к самокритике, проявляя скромность и сдержанность, затушёвывая позитивные моменты, усиливая негативные аспекты, что способствует формированию у англоязычных собеседников впечатления об их «пессимизме». Русскоязычные коммуниканты придерживаются пресуппозиций причастности и соучастия, ожидают нравственного сочувствия и деятельной помощи от друзей и сослуживцев. Следствием внимания к глубинной стороне происходящего можно считать, по мнению исследователей, склонность русских к обсуждению (как дома, так и в общественных местах) недостатков и трудностей современного образа жизни, личных проблем, что расценивается оптимистичными американцами как фаталистические «жалобы на судьбу». Нередко «разговор по душам» принимает характер исповеди. Р. Ратмайер назвала русскую культуру «культурой причастности», причем причастность одного к судьбе другого может выливаться как во взаимопомощь, солидарность, заботу, так и в любопытство, навязчивость. Таким образом, влияние оптимизма на коммуникативное поведение носителей американской лингвокультуры свидетельствует о том, что «отношение к окружающей действительности» американцев определяет этнопсихологическая особенность – позитивное восприятие.

Коммуникативная дистанцированность представителей американской лингвокультуры определяет специфику поведения в самых разных коммуникативных ситуациях. Реализация социокультурной стратегии коммуникативной дистанцированности обеспечивается следующими речевыми действиями: 1) управление тематическими контурами разговора с целью избегать вопросов личного характера, отдавая предпочтение вопросам и темам, которые интересны собеседнику; 2) приоритет «деловой» части разговора; 3) косвенность выражения просьбы, предложения и совета; 4) уклонение от прямого, категоричного ответа; 5) сохранение эмоциональной сдержанности – приоритет формального общения перед эмоциональным; 6) соблюдение личной дистанции (на невербальном уровне).

Косвенность выражения просьбы, предложения и совета, уклонение от прямого ответа могут реализовываться посредством: а) смещения временного плана (с Present Simple на Past и Future); б) использования модальных глаголов (could, would, might); в) использования в условном наклонении модальных модификаторов – сочетаний с глаголами говорения/мышления (типа say, call, think) и глаголами предпочтения (типа like/prefer); г) акцентуации собственного мнения; д) перенесения акцента на общепринятое мнение; е) использования вопросов как средства смягчения высказывания.

Смещение временного плана, то есть использование прошедшего или будущего времени, предоставляет свободу выбора ответных реплик. Это создаёт впечатление, что собеседник никоим образом не собирается вмешиваться в намерения другого собеседника или влиять на его решение. Следует обратить внимание, что императив нередко считается просто оскорбительным для представителей англо-американской культуры, что равноценно непосредственному покушению на свободу его действий.

Модальные глаголы, передающие целую гамму оттенков модальности, позволяют варьировать степень обязательности следования совету, степень желательности выполнения просьбы, позволительности совершения действия и т.д. – ‘You might try the new diet. It works miracles. (‘Try the new diet.’); ‘I wonder if you’d be so kind as to remove your cap’; ‘If I were you I’d join up with this firm’ (‘You should join up this firm’); ‘I’d rather you didn’t refer to those data’. (‘Don’t refer to those data’.). Следует отметить, что вопросы личного характера и отказы в просьбах также звучат более тактично в условном наклонении – ‘I’d really like to say yes, but…’.

Акцентуация собственного мнения состоит в принятии говорящим ответственности за свои слова на себя, то есть говорящий субъективизирует свою точку зрения при помощи средств модальности. Выражение суждения как личного мнения нередко используется также для создания эффекта «выразительности, открытости и личной вовлечённости» – ‘Personally, I don’t feel you’re making the best choice’. По мнению зарубежных исследователей, для американцев это является отражением стремления к равенству, когда говорящий в равной мере берёт на себя ответственность за то, что говорит, и за то, что слышит в ответ, и в случае конфликта может напрямую выражать и отстаивать свою точку зрения.

Приёмом перенесения акцента на общепринятое мнение можно пользоваться в тех случаях, когда необходимо, чтобы личная точка зрения звучала менее догматично: например, говорящий даёт совет, проявляет скромность относительно своих личных заслуг, скрывает неуверенность. Например: ‘Coming late is impolite. – It is well known / They say that coming late is impolite’. Использование вопросов как средства смягчения высказывания осуществляется в целях уклонения от выражения своих мыслей напрямую, переводя утверждения в более мягкую косвенную форму: ‘Why don’t you speak to him directly?’; ‘Would it be less expensive to go by car?’ и др..

На коммуникативном уровне американский концепт сохранения личного пространства (‘privacy’) проявляется и в косвенности выражения просьбы при помощи: 1) конструкций типа ‘Do you mind …? ‘Will you please …?’ ‘Would you mind if I did…?’ ‘Could you do me a favour?’; 2) стратегии интеракционного пессимизма (термин С. Левинсона, 1990), что выражается в использовании ряда конструкций, предваряющих просьбу и как бы признающих невозможность её выполнения – ‘I don’t suppose you’d be able to…’ ; ‘I wonder if you could …’; ‘I’m not sure I can ask you…'; 3) введения в речь «смягчителей» (‘hedges’) типа ‘sort of; kind of; like; in a way’ в целях придания просьбе менее категоричный характер; 4) использования речевых актов извинения, объяснения, предваряющих обращения с просьбой, и т.д. [Ошибка! Источник ссылки не найден., c. 169–181; Ошибка! Источник ссылки не найден.]: а) обоснование-мотив – ‘I just don’t have time to do it myself’; б) обоснование-довод – ‘Your typing is so much more professional’; в) стимул – ‘I’ll be eternally grateful’; г) извинение – ‘I know it’s a load of hassle …’; г) расширение – ‘I’m supposed to give it tomorrow’.

В общении между представителями русскоязычной культуры при выражении просьбы отдаётся предпочтение повелительным конструкциям, императивам, которые по сравнению с приемами в форме «вопрос – разрешение», принятыми в американской культуре, являются более категоричными, например «Ира, верни мне, пожалуйста, книгу. Она мне очень нужна». Для русскоязычной культуры характерно предварение просьбы путем ввода темы: «Оля, помнишь ты мне как-то давала пятновыводитель? (ввод темы) Не могла бы я им воспользоваться еще разок?

Социокультурная стратегия коммуникативная контактность основана на знании определённых коммуникативных норм, сценариев, речевого этикета, позволяющих постоянно направлять нить беседы в нужное русло, следуя национальной специфике коммуникативной вежливости. Данная социокультурная стратегия предполагает взаимную ответственность партнёров за создание комфортной атмосферы общения и гладкого течения беседы на основе адекватного реагирования, которое достигается при помощи особенностей построения ответных реплик и заполнения пауз.

Для эффективной реализации социокультурной стратегии коммуникативная контактность используются следующие речевые действия: 1) инициация и поддержание ‘small talk’; 2) удержание внимания собеседника; 3) заполнение пауз; 4) стимулирование коммуникативной активности собеседника; 5) изменение темы разговора; 6) плавное завершение разговора; 7) использование различных регистров общения с предпочтением неформального стиля.

Для инициации и поддержания ‘small talk’ характерно использование следующих речевых клише: “How are you?; How are things?; How are you doing?; How are things with you and Millie?; How are you getting on among it all?; Did you have a good weekend? …”. Важным прагматическим показателем приема инициации и поддержания ‘small talk’ является употребление местоимений ‘you’, ‘your’ или обращения, отвечающих этикетному требованию внимания к собеседнику. В ситуации инициации ‘small talk’ американцы обычно мало учитывают контекст или статусные различия. Вопрос об общем состоянии дел (“How are you?”) может быть задан человеку любой профессии, любого статуса, возраста, независимо от его личных особенностей, настроения, без учета предыдущих встреч и степени знакомства.

С целью удержать внимание и стимулировать коммуникативную активность собеседника в основном используются речевые формулы, помогающие разнообразить краткие ответы да/нет, которые в традициях англо-американской культуры считаются невежливыми. В данном случае используются: 1) интенсификаторы (наречия как усилители) – ‘very, certainly, definitely, alright’ – ‘He’s our most talented teacher. – Yes, he certainly is.’; ‘I don’t suppose this is the best plan. – No, definitely not.’; 2) предложения с глаголами – ‘believe, think, suppose, hope, expect’ – ‘He is an opera singer, isn’t he? Yes, I suppose so.’; 3) оговорки и допущения (phrases of reservation) – ‘in most cases, in principle, to a certain extent, I agree but …, I’m afraid but …’ – ‘Do you like the idea of spending the night in a hotel? In a way, yes, but, you see … (= No).

Поддерживая непринуждённую беседу, следует внимательно относиться к возможному возникновению пауз, поскольку продолжительное неловкое молчание может свести на нет усилия всего предшествующего разговора. Прием «заполнение пауз» сводится к использованию вопросов трёх типов: 1) краткие вопросы – ‘Oh, yes? And so? And then? Really?’; 2) разделительные вопросы (точнее их финальная часть); 3) вопросы-«эхо», повторяющие реплику. В целях «заполнения пауз» используются также восклицания – ‘Wow! Phew! Oh! No!’, междометия – ‘how, what, that’, «дежурные» слова – ‘well; now, I see; let me see…’ и просто звуки.

Для заполнения пауз используются замечания-комментарии о непосредственно окружающей обстановке или недавних событиях, согласия-повторы, расспрос (запрос более конкретной информации). Замечание-комментарий может выражаться репликами: “Good day for driving; … you should be busy today; It’s a nice time of the year; Lovely day; It’s nice and quiet morning; Fine day”. В данном случае использование замечания-комментария не свидетельствует о намерении вступать в контакт, хотя подобные реплики предполагают ответ. Согласие-повтор характеризуется использованием: “Yes; Right; Sure; Oh, it’s great! …”. Расспрос, функцией которой является вовлечение собеседника в дальнейшее сообщение, предполагает использование следующих фраз: “So, are you here on holiday? So, do you have time for a social life? Do you play bridge?”. Следует отметить, что все перечисленные выше варианты заполнения пауз, обладая определенной спецификой, могут употребляться и одновременно в одном коммуникативном эпизоде.

Для социокультурной стратегии коммуникативная самопрезентация характерны следующие речевые действия: 1) подчеркнутая вежливость по отношению к собеседнику при общении; 2) уверенные высказывания о будущем, отсутствие склонности жаловаться на судьбу и личные проблемы; 3) прагматически обусловленная эмоциональная экспрессивность; 4) использование контакта глаз и улыбки в общении на невербальном уровне.

Высокая степень вежливости к собеседнику проявляется в коммуникативном стиле “high considerateness style”, типичном для представителей американской коммуникативной культуры. Для данного коммуниктаивного стиля характерны следующие признаки: 1) более медленная речь; 2) воздержание от прерываний и перебиваний; 3) одобрение и уважение своего коммуникативного партнёра; 4) выдержанность ведения беседы.

Для представителей русской культуры характерен “high involvement pattern”, определяемый следующими чертами: 1) проявление инициативы в общении; 2) прерывание речевого партнёра; 3) готовность к возможному прерыванию; 4) громкая и быстрая речь; 5) готовность и желание обсуждать волнующие проблемы. В процессе русскоязычной коммуникации акцент направлен на содержание разговора, а не на его формальную сторону, что предполагает возможность одному из собеседников монополизировать внимание слушателей, а другим при необходимости включаться в дискуссию или перебивать; при этом такие обычно отмечаемые характеристики, как активность участия в разговоре, частота включения в него и продолжительность участия, обусловлены прежде всего заинтересованностью в обсуждаемой тематике. По мнению российских исследователей Г.В. Елизаровой и В.Н. Кунициной, очерёдность партнёров во время беседы не сводится к последовательному обмену репликами. Нарушение последовательности ответов, переход с одной темы на другую не вызывают у русскоязычных собеседников недоумения или непонимания, потому что тема разговора ясна для каждого его участника. Таким образом, в русскоязычной беседе формальная сторона не регламентируется и нормой является неформальное непосредственное внимание к участникам коммуникации и предмету обсуждения. Русскоязычная беседа нередко характеризуется неравномерной продолжительностью участия коммуникантов и высокой частотой включения в общение.

Подчёркнутая вежливость по отношению к адресату, демонстрация повышенного внимания в американской коммуникативной культуре проявляются в виде: 1) развёрнутых комплиментов, слов сочувствия, выражения сожаления, восторженной оценки, в виде хвалебных отзывов и т.д. Например, ‘You were always so good at cooking but this tea party was truly a masterpiece! Those cakes were simply unforgettable!’; 2) подчёркнутого преувеличения – использование экспрессивных эмоционально-окрашенных глаголов, таких как ‘enjoy, adore, love, hate, die for, dream’ или прилагательных типа ‘happy, delighted, flourishing (in good health), starving (hungry), super, great, horrible, awful, silly’ и т.д. Например, ‘Are you hungry? – Oh, yes. I’m starving.’; 3) двойного преувеличения, к которому обращаются в процессе неформального общения, когда коммуниканты стараются таким образом передать своё «искреннее» отношение. Двойное преувеличение создаётся при помощи прилагательных типа ‘brilliant, marvelous, fantastic, superb, warmest’ в сочетании с наречиями-интенсификаторами типа ‘just, really’ и др.: ‘Thank you for a most lovely party! That was absolutely marvelous! Truly fantastic!’.

Уверенность американцев как в благоприятном будущем, так и в своей собственной успешности проявляется в умении показать себя, что особенно прослеживается в ситуациях устройства на работу, когда от эффективности самопрезентации зависит возможность получения той или иной должности. Реализация стратегии, особенно в дискуссиях и в ситуациях формального характера, обеспечивается техникой открытого представления суждения как личного мнения (‘personalising opinions’) при помощи различных ‘opinion phrases’. Однако при уклонении от ответа в целях поддержания гармоничного общения американцам свойственно смягчать категоричность прямого ответа при помощи: 1) слов ‘well’, ‘you know’, ‘so’; 2) объяснения – ‘That information is priviledged’; ‘That’s not something I want to share at the moment’; ‘Sorry, I can’t say right now’; 3) ухода от темы разговора; 4) ответа вопросом на вопрос; 5) шутливого, ироничного ответа.

Эмоциональная экспрессивность как тактика эмотивного общения сознательно используется комуникантами в целях оказания благоприятного воздействия на окружающих и обычно соблюдается при выражении благодарности, сочувствия, извинения, отказа, вежливого вопроса и т.д. С помощью эмоционально окрашенных фраз можно создавать и сохранять доброжелательную атмосферу вежливого общения, правилами которого предписывается большая сосредоточенность на чувствах собеседника. Интенсификаторами усиления эмоционально-оценочного воздействия высказывания являются наречия степени (‘how, so, too, very, much’) и экспрессивные наречия (‘extremely, terribly, awfully’), например, ‘I’m so grateful/I can’t tell how grateful I am’ (‘Thank you’); ‘I’m so sorry/I can’t tell you how sorry I am’.