Большой террор» в Татарии

Период 1936-1938 гг. вошел в историю страны как время «большого террора». Именно в эти годы были раз­вернуты самые массовые политические репрессии прак­тически против всех слоев населения, которые в полной мере затронули и Татарию.

По данным различных источников, только в 1937-1938 гг. жертвами репрессий стали 3,5 миллиона чело­век, из которых почти каждый шестой был расстрелян. К началу 1939 г. в стране насчитывалось 1,3 миллиона ла­герных заключенных, татар среди них было около 25 тысяч (в этой печальной статистике первые три места «де­лили» между собой русские, украинцы и белорусы).

Масштабный террор преследовал несколько целей. При его помощи тоталитарный режим рассчитывал не только подстегнуть развитие страны — обеспечить ее ус­коренную модернизацию, оправдать провалы в своей политике противодействием неких «врагов народа». Одновременно это было средство подавления реальных и потенциальных противников режима, а также способ формирования из осужденных, заключенных бесплатной рабочей силы.

Подготовка «большого террора». Сам террор сопро­вождал Советскую власть с первых месяцев ее существова­ния. Достаточно вспомнить «красный террор» периода гражданской войны, репрессии 20-х гг., массовое насилие над крестьянством во время сплошной коллективизации. Таким образом, к середине 30-х гг. правящая партия, ка­рательные органы уже располагали большим репрессив­ным опытом. Было подготовлено и идеологическое обо­снование перехода к новому, еще невиданному витку репрессий. В июле 1928 г. в своем выступлении на плену ме ЦК ВКП(б) И.В. Сталин со всей определенностью заявил, что «по мере нашего продвижения вперед сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться».

Подготовка к широкомасштабному террору шла и по другим направлениям. В конце 20-х гг. были расширены полномочия преемника ВЧК — Объединенно­го государственного политического управления (ОГПУ). Так, судебной коллегии ОГПУ было пре­доставлено право рассматривать дела, совершенные «как со злым умыслом, так и без оного», и выносить эиговоры вплоть до расстрела. В ведение этого кара-вльного ведомства были переданы исправительно-тру­довые лагеря, в которых к лету 1930 г. насчитывалось более 171 тысячи заключенных. Тогда же создается Управление лагерями ОГПУ, ставшее с 1931 г, Главныи (ГУЛАГ).

В конце первой половины 30-х гг. ОГПУ было вклю-вно в Народный комиссариат внутренних дел СССР и переименовано в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Созданное при НКВД Особое сове­щание имело право применять без суда такие меры на­казания, как заключение в исправительно-трудовой ла­герь сроком до пяти лет, ссылку или высылку из стра­ны. В октябре 1937 г. верхний предел срока наказания был увеличен до восьми лет.

Была расширена система судебных и внесудебных ор­ганов. Так дополнением народных судов, военных и спе­циальных коллегий Верховного суда СССР, союзных и автономных республик, линейных судов на транспорте, военных трибуналов и войск НКВД стали «тройки» и «двойки». В состав первых «троек» в республиках и об­ластях, как правило, входили варком НКВД (началь­ник управления), начальник управления милиции и про­курор (позднее одним из членов «тройки» был первый секретарь областного комитета партии). Члены «трой­ки» имели право принимать решение о высылке, ссылке или заключении в лагерь сроком до пяти лет. С июля 1937 г. в их руках оказалась уже жизнь или смерть обвиняемого. Существовала и «высшая двойка» в соста­ве председателя Верховного суда и прокурора СССР.

С 1929 г. развернулась чистка партии и государствен­ного аппарата. Намного возросло число граждан, лишен­ных избирательных прав. Чистка партии повторилась в 1933 г. По существу чисткой стал и последующий об­мен партийных документов.

Все более ужесточается законодательство. Постановле­нием «Об охране имущества государственных предприя­тий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности» (август 1932 г.) предус­матривалось применение к «расхитителям» расстрела или десятилетнего срока заключения с конфискацией имуще­ства. Вскоре по этому постановлению стали судить обви­няемых в спекуляции, саботаже сельскохозяйственных ра­бот, краже семян и тому подобных преступлениях.

По июньскому постановлению 1934 г. обвинение в «измене Родине» влекло за собой смертную казнь. Чле­ны же семьи, родственники «изменника» подлежали тю­ремному заключению или ссылке на пять лет. 1 декабря

этого же года был убит СМ. Киров (с его убийством обычно связывается начало «большого террора»). В тот же день принимается постановление «О порядке веде­ния дел по подготовке или совершении террористичес­ких актов». Им была введена крайне упрощенная и уско­ренная процедура дел о терроре. Так, на ведение следствия по эти делам отводилось не более 10 дней, не допускались участие в судебном процессе обвинения и защиты, подача осужденными ходатайств о помиловании. Приговор надле­жало приводить в исполнение сразу же после его оглашения. В апреле 1935 г. было разрешено привлекать к уго­ловной ответственности детей, начиная с 12 лет. На них распространяются все статьи Уголовного кодекса, вклю­чая и те, которые предусматривали применение расстрела. Родственникам было вменено в обязанность доно-сить друг на друга. В сентябре 1937 г. упрощенная и скоренная процедура ведения дел о терроре была рас­пространена на дела о вредителях и диверсантах. Кроме эго, отменяется прокурорский надзор за законностью органах НКВД по делам о государственных преступ­лениях. В это же время были узаконены пытки.

Все преграды перед развертыванием массового террора снял февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), гоявшийся в 1937 г. Уже через четыре месяца нар-ом НКВД Н.И. Ежов (свою партийную карьеру он начинал в Казани) подготовил проект приказа № 00447 Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который еративно был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б). Этот приказ положил начало целой серии подобных ов в отношении теперь отдельных категорий населения, подлежащих репрессиям. Так, по приказу от августа 1937 г. органы НКВД должны были приступить «к репрессированию жен изменников родины, чле-правотроцкистских шпионско-диверсионных органами осужденных военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категории» (первая категория означала расстрел). Все жены репрессирированных по «заключению в лагеря на сроки в зависимости от степени социальной опасности, не менее как на 5-8 лет».

Жены осужденных, разоблачившие своих мужей и донес­шие на них, от ареста освобождались. Должны были быть репрессированы «социально опасные дети осужденных». Они подлежали «в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, заключению в лагеря, или исправительно-трудовые колонии НКВД, или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик».

Политические процессы. Обвинения и обвиняемые.Маховик террора середины 30-х гг. раскручивался по­степенно. За вторую половину 1934 г. решениями «тро­ек» ОГПУ-НКВД республики по политическим моти­вам было репрессировано 164 человека, судебными орга­нами — 100 человек. Высшая мера наказания не была применена ни к одному из них. В 1935 г. число осуж­денных превысило 2 тысячи, 11 из них были расстреля­ны. Через год различные виды наказания по политичес­ким мотивам понесли 2,7 тысячи человек, высшая мера наказания была применена, к двоим осужденным. В 1937 г. было осуждено судебными и внесудебными органами око­ло 6 тысяч человек. Из них почти 2,3 тысячи пригово­рили к расстрелу. Больше всего тогда смертных приго­воров — 2 163 — вынесла «тройка».

Еще быстрее росло число арестованных. Так, если в 1934 г. было арестовано 408 человек, то в 1937 г. — 7,6 тысячи. В конце августа 1937 г. в Казани начались аресты жен и детей «изменников Родины». Женщин от­правляли сразу же в тюрьмы и лагеря. Детей первона­чально содержали в колонии-приемнике в Троицком лесу (там, где сейчас здание радиостанции), а затем распреде­ляли по таким же учреждениям по всей стране. Мно­гие из них не дожили до освобождения.

В республике периоду «большого террора» предшество­вал ряд крупных политических дел. Среди них — «Крес­тьянский иттифак» (местный аналог политического про­цесса по делу «Трудовой крестьянской партии»), «Янга Китап» (о группе татарских писателей, обвиненных в со­здании антисоветской организации), «Египет» (о муллах — участниках Всемирного мусульманского конгресса в Мек­ке). Жертвами этих инсценировок спецслужб стали сотни

представителей интеллигенции, партийных и советских работников, рабочие, служащие, колхозники.

В недрах казанской Лубянки было сфальсифицировано также дело о «Контрреволюционной повстанческой организации» (Всесоюзной социал-фашистской партии»). Более 100 человек были обвинены в организации пре­ступной работы с целью свержения Советской власти и образования буржуазно-демократической республики. На суде, который проходил в Казани в декабре 1933 г. большинство подсудимых были осуждены к различным срокам заключения. Такое же наказание в октябре 1935 г. (суд также проходил в Казани) понесли члены мифичес­кой «Контрреволюционной троцкистской группы», яко­бы действовавшей среди научных работников Москвы, Свердловска и Казани. Тогда ряд ученых, в том числе эрик Н.Н. Эльвов, были обвинены в организации клеветнической кампании против И.В. Сталина. Местные чекисты участвовали в разработке операции под кодовымназванием «Интервенты». В его рамках предпринимались попытки установить связи политических эмигов Г. Исхаки, 3. Валиди и С. Максуди в Татарии. В ноябре 1936 г. секретно-политический отдел НКВД ГАССР доложил своему начальству в Москве о «раскрытии» в рамках операции «Новаторы» крупной контрреволюционной организации среди литературно-издательских редакционных работников. Среди главных ее членов, зна­ясь бывший руководитель Татарского академического центра, специалист в области татарской литературы и языкознания Салах Атнагулов, бывший заведующий отделом кома партии Исхак Рахматуллин, писатель и общественный деятель Фатих Сайфи-Казанлы, бывший заведующий гделом пропаганды обкома Заки Гимранов. Всего по сфабрикованному делу проходило 34 человека. Они обвинясь в подготовке террористических актов против руководителей Советского государства и ВКП(б), призывах к сверению Советской власти. Судебный процесс по делу контрреволюционной троцкистско-националистической рганизации» был организован в Москве и длился, срывами, ровно год. Большинство обвиняемых 3 августа 1938 г. были приговорены к расстрелу.

Осенью того же 1936 г. Особый отдел ГУГБ страны изве­стил о том, что он сумел «ликвидировать диверсионно-разве­дывательную организацию среди татар, созданную японской и германской разведками». В ходе этой гигантской прово­кации были произведены аресты среди татарского духовен­ства, включая сотрудников Центрального Духовного Управ­ления мусульман Внутренней России и Сибири (ЦДУМ). Арестам подверглись и многие представители татарской технической интеллигенции в Москве, Ленинграде, Харь­кове, Казани, ряде сибирских и уральских городов. Толь­ко по делу ЦДУМ проходило более 40 человек. Следствен­ные материалы составили три больших тома. Обвинения были явно надуманные. Так, престарелому настоятелю московской мечети А. Шамсутдинову вменялось в вину, что он пообещал секретарю японского посольства поджечь Центральный аэрогидродинамический институт, Мыти-щенский вагоностроительный завод, взорвать завод «ЗИС», химический завод, несколько железнодорожных мостов, склад у Брянского (Киевского) вокзала, депо станции Люб­лино. Обвиняемые, сломленные истязаниями следовате­лей, дали, в конце концов нужные органам показания.

Из сфальсифицированных дел 1937 г. одним из наибо­лее крупных стал «процесс Наркомзема». Он проходил в декабре и стал своего рода завершением целой серии ра­зоблачений «врагов народа» сельскохозяйственного про­филя в районах республики. Как правило, к уголовной ответственности привлекались руководители колхозов и МТС, заведующие районными земельными отделами, ра­ботники контор «Заготзерно», а иногда — и руководители районов. Так, по обвинению во вредительской деятельности к расстрелу были приговорены секретарь Кзыл-Юлдузского райкома ВКП(б) Б.Ш. Шаймарданов, председатель райиспол­кома Я.Ф. Курамшин, ряд лиц — к 20-ти годам заключения.

Во второй половине 1937 г. к судебной ответствен­ности были привлечены работники Кукморской МТС, Красновидовского и Тетюшского пунктов «Заготзерно», бактериологической лаборатории в Чистополе (последних обвинили в распространении по заданию японской раз­ведки сибирской язвы и ящура). Расстрельные пригово­ры были вынесены в отношении 8 человек. По результатам судилища, устроенного в ноябре над партийными и со­ветскими работниками, руководителями хозяйственных орга­низаций Буинского района, было расстреляно 14 человек.

Как и любое другое дело о вредительстве, «дело Нар­комзема» рассматривалось под углом зрения борьбы с татарским национализмом, пантюркизмом и султанга-лиевщиной. Газета «Красная Татария» от 23 декабря 1937 г. в заметке «О суде пантюркистской вредитель­ской организации в животноводстве» сообщала, что из 12 привлеченных к делу руководителей Народного ко­миссариата земледелия республики спецколлегия Вер­ховного суда ТАССР приговорила к высшей мере наказания 10 человек с конфискацией имущества. Двое были осуждены к 10 и 15 годам лишения свободы. Все осужденные к расстрелу подали ходатайства о помиловании. Вскоре троим расстрел был заменен 20 годами лишения свободы. 16 февраля 1938 г. стала известна судьба остальных. В телеграмме, подписанной председателем Верховного суда СССР, говорилось: «Осужденным Валееву, Ямашеву, Ахметову, Хуснутдинову, Галееву, Рафикову, Хаярову в помиловании отказано, приговор утвержден, немедленно привести в исполнение». Из менее масштабных, но столь же драматичных 1937 г. следует назвать дела о «Контрреволюци­онной троцкистской террористической организации» и «Контрреволюционной немецкой фашистской организации». По первому из них было привлечено 9 человек, в том числе историк М.К. Корбут, экономист- географ Н.-Б.З. Векслин. Большинство подсудимых были договорены к расстрелу. По второму делу проходили сийские немцы, которых обвинили в установлении зей с немецкой фашистской организацией «Браство в нужде», распространении антисоветских слухов, эведении клеветнической кампании с целью разложения колхозов и совхозов. Расстрельный приговор в: отношении впоследствии заменили длительными сро­ки заключения.

Организаторы фальсифицированных дел, следователи использовали весьма широкий набор обвинений, по орым казнили людей. В 1937 г. для вынесения обвинительного приговора достаточно было выказать сочувствие в адрес Л.Д. Троцкого, М.Н. Тухачевского, М.Х. Султан-Галиева, выразить сомнение в незыблемости Советской власти. Высшую меру наказания нередко применяли так­же к лицам, имевшим царские награды, бывшим членам партий меньшевиков и эсеров, к бывшим секретным сотрудникам спецслужб «за двурушничество», бывшим дворянам и офицерам.

1937 г. не случайно в народе назвали «окаянным». Тогда в республике, как уже отмечалось, был приговорен к высшей мере наказания почти каждый второй осужденный. Арес­там подверглось в 4,6 раза больше людей, чем в 1936 г.

Как и в других регионах страны, пик репрессий в республике пришелся на вторую половину 1937 г. Со­гласно приказу» 00447 в Татарии по линии НКВД по первой категории должно было быть репрессировано до конца года 500 человек, по второй категории — 1 500. Эти цифры затем увеличивались и перевыполнялись.

В августе 1937 г. во главе комиссии ЦК ВКП(б) в Казань прибыл посланец Сталина Г.М. Маленков. На пленуме Та­тарского обкома партии он заявил, что тов. И.В. Сталин не удовлетворен пассивностью в разоблачении врагов народа. Од­новременно был сообщено, что бывшие руководители НКВД Татарии В. Гарин и П. Рудь сами оказались замешаны во вражеской деятельности, и лишь с приходом нового нар­кома А.М. Алемасова борьба с врагами народа стала наби­рать темпы. Последний и был тут же избран первым сек­ретарем Татарского обкома ВКП(б), сохранив на некото­рое время за собой прежнюю должность. На секретной встрече с местными работниками НКВД Г.М. Маленков упрекнул их за недостаточное использование необходи­мых мер воздействия к врагам народа. В виду имелись пытки в самых изощренных формах, включая избиения, «выстойки» на ногах в течение нескольких дней, лишение сна, угрозы расправы с семьями, малолетними детьми.

В сентябре 1937 г. новым наркомом внутренних дел республики стал В.Н. Михайлов. Его первым заместите­лем был М.И. Шелудченко. Именно с этими именами свя­заны наиболее драматические страницы истории «большого террора» в Татарии. Свою роль в развертывании репрессий сыграли и председатель Президиума Верховного Со­вета ТАССР Г.А. Динмухаметов и второй секретарь Та­тарского обкома партии Г. Мухаметзянов. Они так же, как и А. Алемасов, В. Михайлов, входили в состав со­зданной в 1937 г. республиканской «тройки». Эта осо­бая «тройка» стала самой жестокой формой репрессив­ного аппарата.

Разгул репрессий продолжался и в 1938 г. Особенно характерным было первое полугодие. С января по июль было арестовано 2 432 человека, осуждено более 900, приговорено к расстрелу — 467. Общее число осужден­ных в течение года составило 1 738, приговоренных к смертной казни — 513 человек.

В январе 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло поста­новление «Об антисоветских элементах». Этот документ устанавливал дополнительный лимит на новые расстрелы и аресты по 22 областям, краям и республикам страны. В некоторых регионах между отделами НКВД развернулось соревнование по досрочному перевыполнению норм на реп­рессии, особенно по первой категории.

Следователи, которые быстрее других доводили арес­тованных до «признательных показаний», в своем кругу почтительно именовались «колунами». Лучшим «ко­лдуном» в НКВД республики считался младший лейте­нант госбезопасности Сунгатулла Курбанов. Через егодопросы прошли десятки арестованных, и ни один из; них не смог выдержать истязаний. Подручными Курба был насмерть забит писатель Шамиль Усманов.

Младший лейтенант лично выколачивал признания у директора Казанского медицинского института, офтальмолога Сулеймана Еналеева. От ученого требовали сознаться в том, что он на второй день после начала войны с империалистами собирался пустить в ход против ателей Казани «два литра бактерий по указанию гестапо». Надзиратель внутренней тюрьмы так описал последние часы СБ. Еналеева в тюремной одиночке: «Говорить он не мог, только хрипел, лицо и тело один сплошной синяк..., умер, упав на пол, при этом рассек лоб». Последней жертвой Курбанова стал только что избранные секретарем Юдинского райкома партии Козлов. Первые семидневные допросы результатов не дали. Тогда за дело взялся Курбанов. Свидетель из числа следователей впоследствии показывал: «Курбанов, взяв Козлова за воло­сы и приподняв одной рукой, стал наносить удары по голове и шее ребром другой». Спустя несколько минут партийный секретарь начал давать «признательные показания».

При подготовке дел, выносимых на заседание «трой­ки», особенно свирепствовали направляемые в районы оперативные группы. Во время действий Мензелинской опергруппы во главе с Г.Е. Марголиным, еще до вынесе­ния приговора погибло несколько человек.

Самыми «кровавыми» днями оказались 9-11 мая 1938 г. Тогда выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР приговорила в Казани к высшей мере наказания более 100 представителей политической элиты ТАССР. В числе расстрелянных были бывший первый секре­тарь Татарского обкома партии А.К. Лепа, председатель Совнаркома Татарии К.А. Абрамов, наркомы,.руководите­ли промышленных предприятий и партийных комитетов.

Одним из основных обвинений, которые фигурировали в политических делах 1938 г., были обвинения в шпиона­же. «Шпионом» человек становился ввиду его националь­ности, места рождения или прежнего места проживания, а также по разнарядке руководителей спецслужб. Доста­точно было, например, быть поляком, немцем, финном, ла­тышом, чтобы получить обвинение в шпионаже в пользу своей страны. По подозрению «в шпионаже» арестовыва­ли людей, которые в свое время сами (или их родители) приехали в Татарию из зарубежных государств. Таких немало было среди русских, евреев, татар. По разнарядке как «японский шпион» в ноябре 1938 г. был расстрелян татарский драматург, заслуженный артист ТАССР Карим Тинчурин. Жестоким допросам был подвергнут бывший ректор Казанского университета, самый молодой профес­сор из татар Г.Х. Камай. Из него выбивали показания о том, что он как агент гестапо передавал секретные матери­алы в Германию. После ареста Г.Х. Камая следователи начали формировать «дело 18 профессоров и аспирантов». Была создана мифическая «шпионско-диверсионная груп­па» из ученых-химиков, в которую включили и Б.А. Арбузова. В ходу были и прежние обвинения в «антисо­ветской», «антиколхозной» агитации. Их итогом являлись расстрельные приговоры.

Репрессии видных деятелей сопровождались выт­равливанием памяти о них. Изымались и уничтожались книги, написанные «врагами народа» или содержавшие их фамилии. В период «большого террора» в республи­ке по этой причине было изъято почти 700 названий книг, включая 51 учебник для татарских школ.

Наказанные исполнители и помилованная система.Со второй половины 1938 г. волна репрессий начала несколько спадать. С июля по декабрь этого года в рес­публике было арестовано около 1,6 тысячи человек, осуж­дено судебными органами — 721 и приговорено ими же к расстрелу — 46 человек.

Это было связано с определенном поворотом в реп­рессивной политике тоталитарного режима. И.В. Ста­лин, поняв, что террор зашел слишком далеко, решает направить общественное недовольство на определенную личность. По его инициативе запускается в оборот термин «ежовщина» как символ беззакония. При этом сами прин­ципы карательной политики и кадровый корпус органов безопасности сомнению не подвергались. К осени 1938 г. нар­ком внутренних дел СССР Н.И. Ежов был деморализован. Он все более отстранялся от практического руководства НКВД. По инициативе вновь назначенного заместителя наркома внутренних дел Л.П. Берии был принят ряд документов, которые свидетельствовали о намечавшихся переме­нах. Так, в октябре по НКВД СССР издается приказ, кото­рый резко ограничил деятельность «троек». В ноябре СНК СССР и ЦК ВКП(б) принимают сверхсекретное постанов­ление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». Документ подтверждал правомерность партийных решений 1937-1938 гг. в отношении репрессий. Вместе с тем запрещались массовые аресты и выселения, в трехдневный срок предписывалось ликвидировать «тройки» и «двойки» при НКВД и управлениях милиции. Все дела еперь должны были рассматриваться только в судах и в исключительных случаях — в Особом совещании ри НКВД. Все недостатки и просчеты (увлечение массовыми арестами, упрощение следствия, заброшенность агентурно-осведомительной работы) были отнесены на счет еще не разоблаченных врагов, в том числе в центральном ап­парате НКВД внутренних дел. Было предписано организо­вать проверку следственных дел в этом аппарате и на местах.

В самом начале декабря появляется постановление. О порядке арестов». Отныне любые аресты членов партии могли быть произведены только с согласия партийного комитета.

27 декабря 1938 г. Л.П. Берия, к тому времени уже нарком внутренних дел, подписал утвержденный ЦК партии приказ №00827. Документ предписывал прекра­тить вербовки агентов и осведомителей из числа ответ­ственных работников партийных, советских, хозяйствен­ных органов, общественных организаций, а также из чис­ла обслуживающего персонала партийных комитетов. Было приказано «немедленно прекратить связь с агентами и ос­ведомителями этой категории и сообщить им об этом с вызовом и отобранием подписки. Личные дела указан­ных выше категорий агентуры уничтожить в присутствии представителей рай(гор)комов и составить акт об этом».

Общим итогом явилось некоторое смягчение кара­тельной политики. В начале января 1939 г. в Казань прибыл представитель прокуратуры СССР. На совеща­нии в обкоме партии он заявил о том, что надо серьезно «почистить местные органы от нарушителей соцвакон-ности». Вскоре после совещания было освобождено не­сколько десятков человек, уже «признавшихся» во всех предъявленных им обвинениях. Среди них были Г.Х. Ка-май, Б.А. Арбузов, некоторые другие ученые. На свобо­ду вышли комдив Я.Д. Чанышев, бригадный комиссар Н.С. Еникеев, ряд других «военных заговорщиков».

Одновременно тоталитарный режим избавлялся от не­которых палачей и организаторов террора, так называе­мых «ежовцев». В 1939 г. был арестован, а впоследствии расстрелян Н.И. Ежов. Такая же участь постигла многих других руководителей центрального аппарата НКВД.

На места были спущены негласные контрольные циф­ры по аресту и наказанию «нарушителей социалисти­ческой законности». Обычно речь шла о десяти-тридцати нарушителях из числа руководителей местного НКВД и наиболее ретивых следователях.

В ходе чистки суду был предан ряд крупных работ­ников НКВД республики. Среди них — бывший нар­ком внутренних дел ТАССР В.Н. Михайлов, его замес­титель М.И. Шелудченко, особо уполномоченный НКВД СССР по республике B.C. Юрченко, бывший замести­тель начальника 4-го отдела Г.Е. Марголин, бывший за­меститель начальника 2-го отдела Л.Е. Маркович. Всем им были предъявлены обвинения в контрреволюцион­ной деятельности и злоупотреблениях служебным поло­жением, а Михайлову и Шелудченко, кроме того, — в слу-Цясебном подлоге. Судебный процесс проходил в Москве в ^феврале 1940 г. Обвиняемые частично признали свою вину, но оправдывали свои действия приказами свыше. Михай­лов и Шелудченко были приговорены к расстрелу; Маркович и Юрченко получили различные сроки заключения, Марголин умер в тюремной больнице в Лефортово. Немного позже состоялся суд над С.Л. Курбановым. Перед этим бывший «колун» симулировал сумасшествие, бещал расстрелять врачей и следователя. Суд был внимателен к Сунгатулле. Младшему лейтенанту госбезопасности предоставили более четырех часов для выступления защитительной речью и для произнесения последнего ова. Он обвинил во всем систему НКВД и своих начальников. Его приговорили к семи годам лагерей с возможно досрочного освобождения, чем он впоследствии не еминул воспользоваться.

В течение первого полугодия 1939 г. по решению ЦК ВКЩб) заседаниях бюро обкомов, горкомов и райкомов партии лось переутверждение всех руководителей местных от-пов НКВД. В республике это чистилище не прошло более начальников районных отделов внутренних дел. Исполнителей наказали. Однако система террора, ее методы были оправданы. В сверхсекретной телеграмме И.В. Сталина партийным комитетам (январь 1939 г.) от имени ) разъяснялось, что «метод физического воздействия должно обязательно применяться и впредь, в виде исключение, в отношении явных и неразоружающихся врагов как совершенно правильный и целесообразный метод».

«Большой террор» уступил место «малому» террору. В республике в течение 1939 г. было арестовано 955 че­ловек, осуждено — 1 262. К высшей мере наказания не был приговорен ни один осужденный.

У сталинского террора всегда находились защитники. Не перевелись они и в наше время, когда злодеяния режима предстали во всей своей бесчеловечности. В августе 1990 г. был издан Указ президента СССР «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-50-х гг.». В ок­тябре 1991 г. Верховный Совет России принял федераль­ный Закон «О реабилитации жертв политических репрес­сий». В документе отмечается, что реабилитации подле­жат все жертвы политических репрессий, подвергнутые таковым на территории Российской Федерации с 25 ок­тября (7 ноября) 1917 г. по день принятия данного зако­на. И вот в 1998 г. в Казани появилась брошюра, автор которой утверждал, что политические репрессии в стране «были обусловлены прежде всего объективными условия­ми...» Однако никакие «условия» не могут оправдать мас­совых расстрелов беззащитных людей, превращения сотен тысяч в «лагерную пыль», арестов и издевательств над женами и малолетними детьми репрессированных и дру­гих форм беззакония и произвола. Подобные заявления кощунственны и безнравственны... К сожалению, они иног­да имеют место. Террор против собственного народа пре­ступен.

Таким образом, под каток «большого террора» в респуб­лике попали тысячи и тысячи ни в чем неповинных людей. Этот террор носил самый массовый и беспощадный харак­тер и стал порождением тоталитарного режима, созданной им обстановки страха и всеобщей подозрительности. Он рез­ко умножил цену, которую народ заплатил за ускоренную модернизацию. Жертвы политических репрессий были реа­билитированы только спустя многие десятилетия.

Вопросы и задания

1. Существовала ли взаимосвязь между политикой ускоренной модернизации и «большим террором»? Если да, то какая? 2. В чем заключались, на ваш взгляд, отличия «большого террора» от полити­ческих репрессий предыдущих лет? 3. Справедливо ли утвержде­ние о том, что ответственность за разгул репрессий во второй половине 30-х гг. несет только тоталитарный режим? Известны ли вам иные точки зрения на этот счет? Попытайтесь выразить соб­ственное мнение по данной проблеме. 4. Какова причина того, что в сфабрикованных политических делах в отношении жителей респуб­лики зачастую присутствовали обвинения в татарском национализ­ме, султангалиевщине, пантюркизме? При подготовке ответа исполь­зуйте материал предыдущей главы пособия. 5. Почему тоталитар­ный режим не отказался от карательной политики, ее методов после завершения «большого террора»? 6. Есть ли, с вашей точки зрения, какие-либо основания для оправдания политических репрессий, тер­рора против собственного народа? Что бы вы ответили лицам, оп­равдывающим такие явления?

Предвоенные годы

Развертывание «большого террора» пришлось на за­вершающий этап второй пятилетки. По итогам выпол­нения второго пятилетнего плана на XVIII съезде ВКП(б) в марте 1938 г. был сделан вывод о победе в СССР соци­ализма. Подчеркивалось, что теперь страна вступила в, новую полосу развития — «в полосу завершения строительства бесклассового социалистического общества и постепенного перехода к коммунизму.

Съезд утвердил третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР на 1938-1942 гг. План пре-рсматривал не только дальнейшее наращивание экономического потенциала страны, повышение материального: культурного уровня жизни населения. Была выдвинула задача — догнать и перегнать в экономическом отношении наиболее развитые страны Европы и США. Считалось, что третья пятилетка станет важнейшим этапом нa пути ее решения.

Экономика страны должна была получить новое ускорение. Упор по-прежнему делался на преимущественный рост тяжелой промышленности. Наиболее высокие темпы звития были намечены для машиностроения и химической промышленности. Надвигавшаяся военная опасность эвала необходимость укрепления обороноспособности, создания мощной промышленной базы в восточных районах СССР, строительства здесь, а также на Урале в Поволжье предприятий-дублеров. Основными в решении этих задач оставались командно-административные меры. Был учтен и опыт «большого» террора. В материалах съезда говорилось о том, что «не­обходимо полностью ликвидировать последствия контрре­волюционного вредительства, шпионотроцкистско-бухаринских агентов фашизма и иностранного капитала, под­нять большевистскую бдительность по всей работе по стро­ительству коммунизма». Годы, которые потом назовут предвоенными, не обещали быть безмятежными.

Социально-экономическое развитие республики.По плану третьей пятилетки индустрия республики также должна была развиваться ускоренными темпами. В про­мышленное строительство направлялось в 3 раза боль­ше средств, чем в 1933-1937 гг. За их счет было пре­дусмотрено построить не только новые предприятия, включая машиностроительные, химические, но и рекон­струировать, расширить старые.

Основное промышленное строительство было сосре­доточено в Казани. Наряду с этим предстояло нарастить экономический потенциал таких городов, как Чистополь, Зеленодольск, Бугульма. В целом валовая продукция промышленности республики должна была увеличиться более чем в два раза.

Часть средств направлялась на проведение нефтераз­ведочных работ. Ведь третьим пятилетним планом раз­вития народного хозяйства страны в районе между Вол­гой и Уралом было намечено создать новую нефтяную базу — «Второе Баку».

Значительно увеличиться должно было производство сельскохозяйственной продукции. Достичь этого предпо­лагалось не только за счет расширения посевных площа­дей, увеличения поголовья скота, но и посредством повы­шения урожайности, создания прочной кормовой базы, улучшения технической оснащенности села. Так, в рес­публике планировалось создать 40 новых МТС, почти вдвое повысить уровень механизации сельскохозяйственных работ.

Что удалось сделать до начала нового испытания? Было построено несколько десятков новых промышленных пред­приятий. Так, в 1938 г. вступил в строй завод «Искож», в мае 1941 г. — фотожелатиновый завод. С пуском Казан­ской ТЭЦ-2 резко увеличилась выработка электроэнергии. Наиболее быстрыми темпами развивались машиностроительная и химическая отрасли. Новые производственные мощности были созданы в пищевой, швейной, кожевен­ной и меховой промышленности.

Ряд предприятий получил новые оборонные заказы. Авиа­ционный завод в Казани готовился освоить выпуск пикиру­ющих бомбардировщиков ПЕ-2. Для выпуска оборонной про­дукции использовалась значительная часть производств та­ких предприятий, как заводы СК-4, «Искож», меховой ком­бинат, швейные фабрики, фабрика кинопленки. Порохо­вой завод осваивал новые виды взрывчатых веществ.

К концу 1940 г. объем валовой продукции крупной промышленности Татарстана возрос почти на 50 процен­тов. В республике производилось около половины всей меховой продукции страны, 43 процента пишущих ма­шин, более трети фетровых изделий. Теперь производ­ство промышленной продукции на душу населения срав­нялось с общесоюзными показателями.

В начале третьей пятилетки было организовано Гео­логическое управление ТАССР. В 1938 г. в Чистополе создается Булдырская нефтеразведка с целью получения промышленной нефти.

В сентябре этого же года была заложена первая в республике глубокая скважина.

Развитие получил железнорожный, водный и авиа­ционный транспорт республики. Ее столица была связана авиарейсами с Москвой и рядом других городов страны. Действовало несколько местных авиалиний. Сельское хозяйство развивалось в менее благоприятных условиях. Надо было преодолевать последствия фор­мированной коллективизации. Низким был уровень нектрификации и механизации труда в животноводстве. Не хватало сельскохозяйственной техники для полевых работ. Поначалу ее парк пополнился на 3,7 тысячи тракторов, почти 1,4 тысячи комбайнов. Однако вскоре поступление сельскохозяйственной техники стало уменьшаться из-за резкого сокращения ее производства в стране. Нараставшая военная угроза диктовала другие приоритеты. В результате перед войной на один колхоз в еднем приходилось чуть более двух тракторов, менее аого комбайна, и менее одного грузового автомобиля чьхозтехника находилась в руках МТС).

За три года пятилетки в хозяйствах намного умень­шилось число коров. Это было также следствием сла­бой кормовой базы.

Значительным источником пополнения продовольствен­ных ресурсов, а также доходов колхозников являлось их лич­ное хозяйство. Однако в предвоенный период государство пошло по пути фактического сокращения этого хозяйства. Принятое в мае 1939 г. постановление СНК СССР и ЦК ВКЩб) «О мерах охраны колхозных земель от разбазаривания» запрещало увеличение приусадебных участков сверх установ­ленных норм (25-50 соток). В документе подчеркивалось, что «всякая попытка урезать общественные земли колхоза в пользу личного хозяйства колхозников, а равно всякое уве­личение приусадебных участков сверх размеров, установлен­ных Уставом сельхозартели, будут рассматриваться как уго­ловное преступление, а виновные будут привлекаться к суду».

Резко ограничивались возможности содержания скота в личном хозяйстве. Так, председателям колхозов под уг­розой привлечения к суду было запрещено сдавать сено­косы в колхозных полях и лугах, а также в лесах, под индивидуальные сенокосы колхозников. Устанавливался налог с приусадебных участков. Кроме того, полевая земля, находящаяся в собственности единоличников, была ограни­чена половиной гектара. В республике от приусадебных уча­стков было отрезано более 9 тысяч гектаров земли.

Командно-административная система продолжала ис­пользовать прежние методы. С одной стороны, расширя­ется набор стимулов для работающих, труд был объявлен делом чести, доблести и геройства. В 1938 г. учреждаются звание Героя Социалистического Труда, медали «За трудо­вую доблесть» и «За трудовое отличие». В связи с двадца­тилетием ТАССР орденами и медалями СССР были на­граждены 285 тружеников республики. С другой стороны, были усилены административные меры, ужесточено трудо­вое законодательство. Причем нередко для поддержания по­рядка использовались политические мотивы. В Конституции СССР 1936 г. было записано: «Лица» покушающиеся на об­щественную, социалистическую собственность, являются вра­гами народа».

В 1940г. к вредительству приравняли выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции.

Для колхозников был установлен обязательный мини­мум трудодней. Невыполнение этого минимума (от 60 до 80 трудодней) грозило исключением из колхоза и тем самым — утратой всех средств существования. В конце 30-х гг. было принято постановление, по которому три опоз­дания на работу или других проступка, совершенных в тече­ние месяца, влекли за собой обязательное увольнение. Рабо­чие и служащие, покинувшие предприятие, подлежали высе­лению в десятидневный срок из ведомственных квартир.

По указу от 26 июня 1940 г. прогул без уважительной причины карался исправительно-трудовыми работами на срок до шести месяцев. У провинившегося удерживали 25 процентов, зарплаты. Еще более суровые меры влек за собой самовольный уход с предприятия, или учреждения. В таком случае суд мог вынести решение о тюремном заключении на срок от двух до четырех месяцев.

Репрессивные меры позволили уменьшить число про­гулов. Однако на большинстве предприятий прирост продукции был незначительным.

Все действительные достижения третьей пятилетки были результатом сознательного отношения к труду. На промышленных предприятиях республики, как и всей страны, возникли новые формы соревнования, движения за овладение современной техникой и производственным опытом. Это стахановские школы и инструктажи, школы мастеров социалистического труда, технические конференции, движение за многостаночное обслуживание и совмещение нескольких профессий. Пополнились ряды изобре­тателей и рационализаторов, возросла эффективность деятельности новаторов производства. За три года пятилетки, по данным официальной статистики, производительность труда на предприятиях Татарии возросла более вм на 30 процентов.Набирало размах соревнование на селе. Во многих хо-гетвах республики было развернуто движение за стопу-урожай (16 центнеров с гектара), за надой 3 тысяч ов молока от коровы. Эти показатели нередко достигались. Были и рекордсмены. Так, в 1940г. колхоз «Зерновой ключ» Акташского района собрал с гектара 21 центнера зерна. Доярки совхоза «КИМ» Куйбышевского района М. Засорина и Я. Барышева надаивали от 4,5 тысячи до 4,8 тысячи литров молока. Однако общие результаты были намного ниже. В том же 1940 г. средняя урожайность в колхозах Татарстана составила около 9 центнеров (по стране — 7,7 центнера). Средний удой едва превышал 800 литров. Это значит, что от каждой коровы в среднем ежедневно получали около 3 литров молока.

В годы третьей пятилетки продолжалось социальное развитие республики. К началу 1940 г. на ее террито­рии были расположены 21 город, более 4,5 тысячи по­селков и деревень. Население достигло почти 3 милли­онов человек. Удельный вес татар составлял 48 процен­тов, русских — 42 процента.

По сравнению с 1937 г. на 30 тысяч человек увеличилась численность рабочих и служащих. Рабочих в крупной про­мышленности стало больше на 22,7 тысячи человек. Тата­ры среди рабочих составляли более 37 процентов. Возрос­ла численность женщин, занятых на производстве. Их удельный вес в промышленности превысил 55 процентов.

Несколько повысился уровень материального благо­состояния населения. Так, за годы третьей пятилетки было построено 343 тысячи квадратных метров жилой площади. Почти в 1,4 раза выросла средняя месячная зарплата в промышленности, которая составила 277 руб­лей. Более весомым в ряде хозяйств стал трудодень. В лучших колхозах в него входили 1-2 килограмма зерна, овощи и даже мед. На одну треть увеличился рознич­ный товарооборот. Это значит, что люди смогли больше покупать продуктов питания и промышленных товаров.

Общественно-политическая и культурная жизнь.Как мы помним, в 1936 г. была принята Конституция СССР, по которой страна жила более сорока лет. Она являла собой резкий контраст между провозглашенными в ней демократическими принципами и практикой тоталитар­ного режима. Ведь именно в последующие два года был развернут «большой террор». В то же время ряд соци­альных прав, в том числе право на труд, на отдых, право на образование, были реально обеспечены.

Отметим еще одно обстоятельство. В первоначальном проекте Конституции СССР было предусмотрено повышение статуса Татарской, Киргизской и Казахской автоном­ных республик до уровня союзных республик. С двумя последними республиками так и произошло. Однако госу­дарственный статус Татарстана не изменился, хотя по всем показателям социально-экономического и культурного раз­вития он опережал Казахстан и Киргизию (исключением была лишь площадь территории). В докладе «О проекте Конституции Союза СССР» на VTII Всесоюзном съезде Со­ветов И.В. Сталин заявил: «Татарская Республика, например, остается автономной, а Казахская Республика стано­вится союзной, но это еще не значит, что Казахская Рес­публика с точки зрения культурного и хозяйственного раз­вития стоит выше, чем Татарская Республика. Дело обстоит как раз наоборот». Об истинных причинах столь не­логичного решения историки спорят до сих пор.

25 июня 1937 г. была принята Конституция ТАССР. повторяла в главном Основной закон страны. Вместе с тем в ней содержался ряд положений, которые национальные, исторические особенности Татар-j?стана. Так, за его гражданами было закреплено право пользования родным языком в школах, государственный, культурных и иных учреждениях. Летом 1938 г. состоялись выборы в высшие органы государственной власти — Верховные Советы — Российской Федерации и ТАССР. Социальный и национальный состав кандидатов в депутаты жестко регулиро-партийные комитеты. В равной степени это касалось цельного веса среди кандидатов женщин, коммунистов, амсомольцев, военных, представителей творческой ин-енции и т.д. Число голосов, поданных за того или кандидата «нерушимого блока коммунистов и беспар-с», должно было составлять не менее 99 процентов. В Верховный Совет республики было избрано 143 де-ата. Рабочих и колхозников среди них было 93 человек, представителей интеллигенции и служащих — 50, — 25 человек. По национальному признаку де-гаты распределялись следующим образом: татар — 77, .«их — 48, чувашей — 7, представителей других наци­ей — 11. В депутатском корпусе было 100 коммунистов, 16 комсомольцев и 27 беспартийных. По этим показателям состав высшего органа государственной власти республики отражал реальности времени. А избиратели могли надеяться, что их интересы будут учтены.

В конце декабря 1939 г. был сформирован депутатский корпус местных Советов республики. Среди 26,7 тысячи де­путатов городских, районных, сельских и поселковых Сове­тов насчитывалось 7 тысяч коммунистов и комсомольцев, 19,6 тысячи беспартийных, 8,7 тысячи женщин.

После периода «большого террора» в обществе посте­пенно наступало успокоение. Страх перед репрессиями, которые утратили былой размах, отходил на второй план. В 1939-1940 гг. по политическим мотивам было арестовано 1 357 человек, осуждено — 1 586. Суды расстрельных приговоров тогда не выносили.

Из массовых организаций основными участниками об­щественно-политической жизни продолжали оставаться профсоюзы и комсомол. В предвоенные годы в два раза выросла численность областной комсомольской органи­зации. К концу 1940 г. в ней состояло более 104 тысяч юношей и девушек. Расширились ряды и пионерской организации.

Большую работу проводили такие организации, как Осоа-виахим (Общество содействия обороне, авиационному и хи­мическому строительству) и Общество Красного Креста и Крас­ного Полумесяца. Так, в рамках Осоавиахима более 125 ты­сяч человек овладевали военным делом. В республике были также подготовлены тысяч стрелков и снайперов, сотни парашютистов, артиллеристов, пулеметчиков, радистов. Вскоре они станут настоящими защитниками Родины.

В самом начале 40-х гг. среди пионеров и школьни­ков под влиянием повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» развернулось тимуровское движение. Его участники помогали семьям красноармейцев, ветеранам гражданской войны, инвалидам, престарелым, противо­поставляли себя уличным группировкам. Перед войной особое внимание тимуровцы уделяли семьям тех бой­цов, которые участвовали в сражениях у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, в советско-финской кампании.

В годы третьей пятилетки был осуществлен переход к всеобщему среднему обучению в городах и всеобщему семилетнему обучению на селе. В 1940 г. численность

учащихся общеобразовательных школ республики пре­высила 540 тысяч человек, половину из которых состав­ляли татары. Это было в 2,7 раза больше чем в 1928 г. Грамотность населения достигла 90,4 процента.

В начале октября 1940 г. был принят Указ «О государ­ственных трудовых резервах СССР». Им предусматрива­лось создание ремесленных, железнодорожных училищ, а также школ ФЗО и проведение ежегодного призыва (мо­билизации) молодежи для обучения массовым рабочим профессиям. Накануне войны в учебных заведениях трудо­вых резервов республики обучалось около 5 тысяч человек. Развивалась система среднего специального и высше­го образования. В республике работали 54 техникума и 14 вузов. В них обучалось 25 тысяч человек, в том числе ; около 8 тысяч татар. В 1939 г. в составе Казанского уни­верситета был восстановлен исторический факультет.

За счет упразднения или слияниями с другими научно­-исследовательскими институтами несколько уменьшилось число научных учреждений. Их теперь стало 25. Исследованиями в области химии, математики, медицины, сельского хозяйства, в других отраслях знания занималось более 1,2 человек. Пятую часть научных работников составля-татары. В связи с двадцатилетним юбилеем республики четных званий «Заслуженный деятель науки РСФСР» 5ыли удостоены профессора А.Ф. Агафонов, Н.К. Горяев, I.B. Домрачев, Н.Н. Парфентьев и А.Г. Терегулов. В 1939 г. при СНК ТАССР был создан Татарский научисследовательский институт языка, литературы, истории. Здесь работали языковеды Г.Х. Алпаров, Р.С. Газиев, Л.З. Заляй, Ш.А. Рамазанов, В.Н. Хангильдин, литературоведы Я.Х. Агишев, М.Х. Гайнуллин, Г.М. Халит, A. Хисматуллин, фольклорист Х.Х. Ярми, историки, археологи и этнографы Н.И. Воробьев, Х.Х. Гимади, Ф. Калинин, А.А. Тарасов, Е.И. Чернышев и другие ученики. Вместе с тем в исследовательскую программу количества по идеологическим соображениям не было включяло исследование ряда сложных и неоднозначных страистории и культуры татарского народа. В составе интеллигенции преобладали кадры, подготовленные в послеоктябрьский период. В 1940 г. Татария располагала 54 тысячами специалистов с высшим и средним специальным образованием, среди которых 18 тысяч являлись татарами. Более 34 тысяч из них окончили вузы и техникумы в 1928-1939 гг.

В годы третьей пятилетки в республике расширилась сеть культурно-просветительных учреждений. Так, к началу вой­ны в Татарии работали 2,2 тысячи библиотек с 2,3 миллиона книг, 3 тысячи клубов, 337 киноустановок, 13 музеев. Вес­ной 1940 г. в Казани был создан Дом-музей А.М. Горького.

Весьма представительным был мир периодической пе­чати. К началу 1941 г. в республике выходило 155 газет и журналов. Из них 75 издавалось на татарском языке.

В мае 1939 г. Президиум Верховного Совета ТАССР издал Указ о переводе татарской письменности на новый алфавит на основе русской графики (кириллицы). С осени этого года началось внедрение нового алфавита в школы, а 1 января 1940 г. он стал применяться в учреждениях и печати. У из­данных в миллионах экземпляров за десятилетия после вве­дения латиницы татарских книг не оказалось читателя.

В предвоенные годы татарские литераторы продолжа­ли осваивать почти тот же круг тем, что и в предшествую­щий период. Среди писателей, поэтов, драматургов прак­тически не появилось новых ярких имен. Советское пра­вительство высоко оценило заслуги в области литературы ряда литераторов. Незадолго до войны группа писателей была награждена орденами и медалями СССР.

Важным событием в культурной жизни республики явилось создание в Казани Татарского театра оперы и балета. Основу его оперной труппы составили выпуск­ники уже упоминавшейся Татарской оперной студии. Она работала в Москве в 1934-1938 гг. и подготовила для этого театра около 30 солистов.

Театр открылся 17 июня 1939 г. оперой Назиба Жигано­ва «Качкын» («Беглец»). В июне 1940 г. состоялась премьера оперы Мансура Музафарова «Галиябану». В творческом со­дружестве Н. Жиганова и Мусы Джалиля рождалась новая опера «Алтынчэч» («Золотоволосая»). Она на многие годы стала одной из самых популярных на татарской сцене.

В 1939 г. был организован Союз советских компози­торов Татарии. С его созданием завершился процесс организации структур, регулирующих творческую деятель­ность художественной интеллигенции.

На лето 1941 г. в Москве было намечено провести декаду татарской литературы. Состоялась она только шестнадцать лет спустя.

14 июня 1941 г. было опубликовано сообщение ТАСС. В нем опровергались сообщения западной прессы о «бли­зости войны между СССР и Германией», о том, что «Гер­мания стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения». В сообщении говорилось: «Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германско­го пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены вся­кой почвы». Между тем до начала войны, которую вскоре назовут Великой Отечественной, оставалась восемь дней.

Таким образом, в годы третьей пятилетки значительно ук­репился экономический, научно-технический и культурный потенциал республики. Был сделан важный шаг на пути обес­печения фактического равенства татарского народа в различ­ных областях жизни. Нападение фашистской Германии на Советский Союз прервало решение созидательных задач.

Вопросы и задания

1. Какие изменения должны были произойти в промышленности исельском хозяйстве ТАССР согласно заданиям третьей пятилетки? 2.В развитии какой отрасли народного хозяйства республики к началу1941 г. были достигнуты наиболее значительные результаты? Чем выэто объясняете? 3. Что вы знаете о начале поиска в Татарии большойнефти? С чем было связано повышенное внимание к проведению на еетерритории нефтеразведочных работ? 4. Охарактеризуйте методы, припомощи которых государство стремилось обеспечить выполнение зада­ний третьего пятилетнего плана? 5. Представьте социальное развитиереспублики в годы третьей пятилетки. Как изменился уровень жизнинаселения по сравнению с 1937 г.? 6. Попытайтесь объяснить, почему впроцессе принятия Конституции СССР 1936 г. было отвергнуто предложение повысить государственный статус Татарии до уровня союзнойреспублики? 7. Сравните общественно-политическую жизнь республи­ки в 1938-1940 гг. и в 1933-1937 гг. К каким выводам вы пришли?8. Какие изменения в годы третьей пятилетки произошли в республикев области народного образования? 9. Оцените развитие татарской ли­тературы и драматургии в предвоенные годы. 10. Привлекая дополни­тельную литературу, расскажите об истории создания Татарского театраоперы и балета. В чем вам видится значение этого события?