Познание как творчество. Явное и неявное знание. Знание и вера

Рациональное познание взаимосвязано не только с чувственным познанием, но и с различными психологическими и внерациональными его факторами. В структуре познавательного процесса, интерпретированного как исследовательская творческая деятельность, большую роль играют воображение, фантазия, эмоции, воля и другие познавательные способности субъекта. Среди них особое место принадлежит интуиции.

Интуиция — это такая познавательная способность, которая позволяет непосредственно усматривать истину без предварительных логических рассуждений и доказательств. В истории философии и психологии были обоснованы различные концепции и модели интуитивного познания. Оно понималось как «внезапное сверхчувственное озарение» (Платон); «прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума» (Р. Декарт); «познание в виде чувственного созерцания» (Л. Фейербах); «скрытый бессознательный первопринцип творчества» (З. Фрейд) и др.

В современной эпистемологии и психологии интуиция трактуется как сложно структурированная познавательная процедура, соединяющая в себе рационально-дискурсивные и чувственно-иррациональные моменты познания. В структуре интуитивного акта выделяют ряд этапов. К ним относятся:

а) инкубационный период, предполагающий накопление и аккумуляцию в сознании образов, идей, абстракций;

б) неосознаваемое перекомбинирование и систематизация накопленной информации;

в) более полное и точное уяснение задачи, которую необходимо решить;

г) неожиданное и непосредственное усмотрение искомого решения в форме интеллектуального прозрения, или инсайта.

Существуют и другие внерациональные компоненты в структуре познавательного процесса. В частности, они обнаруживают себя в так называемом неявном знании. Как правило, оно существует в форме жизненно-практического опыта личности, ее умений, навыков, стереотипов мышления и поведения. Неявное знание, как и любое другое, существует в сфере сознания, но не артикулируется, не «выпячивается» в нем. Например, умение плавать или бегать предполагает наличие определенного знания о том, что и как нужно делать, чтобы эти навыки реально осуществлялись. Но это знание не находится в фокусе сознания и не выступает как осознанное и выраженное в словесной форме.

Неявное знание, логически и вербально не оформленное, тесно связано с феноменом гносеологической веры. В данном случае вера понимается не как элемент религии, а как важнейшая духовно-психологическая особенность субъекта познания, обнаруживающая себя в чувстве уверенности в чем-то и исключающая сомнение по поводу существования или характеристик этого чего-то. Гносеологическая вера обнаруживает себя в естественном доверии к данным органов чувств, которые глубоко укоренены в практической деятельности и повседневной жизни человека. Она характерна и для представителей естественных наук, относительно их убежденности в реальном существовании материального мира как независимого от познающего субъекта. А. Эйнштейн считал эту веру одним из основных условий существования естествознания. А выдающийся философ Э. Гуссерль называл ее «естественной установкой сознания», которая должна быть обязательно преодолена, если мы претендуем на философское отношение к действительности.

Вместе с тем, гносеологическая вера характерна не только для «обычных» людей и ученых-естественников. В самой философии аналогичная потребность в уверенности зафиксировано в кантовском понятии «философской веры» и идее «прагматической веры», которая развивалась американскими прагматиками (Ч. Пирс, У. Джемс). Если надо действовать, но нет полных знаний об обстоятельствах дела, то приходится делать некоторое предположение и верить, что основанное на нем действие будет успешным. Ч. Пирс различает два состояния сознания: сомнение и вера. Сомнение — колебание между альтернативными решениями, вызывающее неприятное психологическое состояние. Вера — готовность действовать определенным образом, уверенность в успехе. Успешный переход от сомнения к вере – это важнейшая функция мысли.

Феномены веры и неявного знания актуализируют значимость такой гносеологической процедуры, как интерпретация. Традиционное понимание интерпретации сводилось к логико-методологической операции перевода математических символов и понятий на язык эмпирически значимых понятий естественных наук (эмпирическая интерпретация) либо отображения одной формальной системы или теории на категориально-понятийный аппарат другой теории (семантическая интерпретация). Однако в социально-гуманитарном познании феномен интерпретации приобретает несколько иной характер, свидетельствующий о принципиальной и неустранимой субъективности как атрибута гуманитарного знания.

Универсальной данностью любого гуманитарного и философского знания является текст. В нем как в семиотической реальности содержится множество потенциально возможных смыслов и значений. Их выявление и экспликация требуют сложной гносеологической работы. Процедура интерпретации текстов и составляет одну из важных форм этой работы. Она позволяет рельефно продемонстрировать многомерность и полифоничность гуманитарного знания, его детерминированность не только субъективно-личностными, но и культурно-историческими факторами и основаниями.