УПРАВЛЯЕМЫЕ ФАНТАЗИИ, СНОВИДЕНИЯ, КРЕАТИВНОСТЬ

Каково же место воображения в Гештальте? Имеется в виду классическая двузначность этого термина:

· ментальное воспроизведение образов прошлого,

· производство новых комбинаций слов, образов, жестов или обдуманных поступков.

Гештальт позволяет мне исследовать узкую полосу — пляж моей свободы — то пустеющий под натиском бури, то горячий, залитый солнцем, наполненный ароматами воздуха. Он сопровождает меня в моих спонтанно возникающих телесных ощущениях, переживаниях, эмоциях, реальных или воображаемых образах, ночных сновидениях или дневных мечтаниях, и все это — в актуальном контексте реальных отношений.

Мы уже говорили о теле как о реальности во плоти, теперь же давайте коснемся области спонтанно возникающей фантазии.

Ментальный челнок

Одной из характерных черт Гештальта является постоянное возвратное движение, челночная связь между телом и мыслями, между реальностью здесь и теперь реально происходящего процесса (и его осознавания) и фантазиями, возникающими при оживлении «незакрытых ситуаций» или вследствие блокировок как проявлений неких стойких ригидных механизмов.

· Психоанализ работает в основном с фантазиями, которые создаются самим клиентом и редко соприкасаются с реальностью.

· Поведенческая терапия, наоборот, стремится преодолеть трудности или симптомы, обнаруженные в самой повседневной реальности.

· В Гештальте работа ведется над переходом от одного к другому, разрешая и поощряя уход в область воображаемого (сновидение, мечтания, метафора или творчество) при условии непрерывного поиска своих связей с конкретной социальной реальностью.

Яркий тому пример — гештальтистский подход к явлениям переноса, терапевт дает им возможность проявиться и даже усилиться — после чего он поощряет клиента к их осознаванию (пока они не закрепились):

Николя (терапевту Сержу): Мне не нравится, как ты меня заставляешь работать! Уж слишком ты самоуверен. У меня такое впечатление, что ты принимаешь меня за пацана, который готов встать по стойке смирно. Как только я заговариваю с тобой о том, как мне трудно поддержать свой авторитет среди ребят, с которыми я работаю, то мне становится страшно, что ты начнешь давать советы из твоего большого опыта воспитательской работы.

Серж: Разве я раньше давал тебе советы?

Николя: Нет!.. Пока нет! Но скоро обязательно начнешь!... Мой директор тоже всегда так делает: он заранее предостерегает меня от недопустимых ошибок... И мой отец тоже делал точно так же всякий раз, как я собирался выйти из дома...

Серж: Что же ты ожидаешь от меня сейчас?

Николя: Я?.. Но я ничего не ожидаю! Да я ни о чем тебя и не спрашивал! Я просто сообщил тебе, что мне нужно хоть кому-то рассказать о моих трудностях. ...Но сейчас я отдаю себе отчет в том, что я сам, добровольно, в очередной раз наделил тебя статусом авторитетности и опять занялся самоуничижением...

(Далее следует длительная работа над его отношением к своему отцу).

Такой «челнок» (термин самого Перлза) между фантазией и реальностью особо плодотворен в работе с клиентами — психотиками или в случае «пограничных состояний» (borderline). Он позволяет таким клиентам сначала взлететь и парить в своей внутренней реальности, а затем приземлиться на твердую почву внешней реальности, существующей здесь и теперь. Терапевт может временно сопровождать клиента в его полетах, следя при этом за выполнением регулярных промежуточных посадок, необходимых для восстановления контакта с землей, и уточняя время от времени маршрут.

Вот пример направляемой фантазии (waking-dream) подобного рода:

Марион — молодая женщина-borderline. Она не замужем, и ей не удается устанавливать прочные связи с мужчинами. Вот уже несколько месяцев она посещает пролонгированную ежемесячную терапевтическую группу.

Марион: У меня совсем нет энергии: меня сегодня развезло! Я как лужа... на земле... вот тут!... Белесая лужа... Это молоко...

Серж: Посмотри на эту лужу на ковре, опиши ее.

Марион: Да! Это молоко! Она по виду — как перчатка, как варежка...

Серж: Ты можешь стать этой варежкой?

(Марион вытягивается на полу и закрывает глаза).

Марион: Я — варежка из белого молока. Я смотрю изнутри... Хм! А тут есть капля воды!... Она блестит... Она что-то отражает... Я вижу отражение большой стены... Большой стены с окнами...

Серж: Взгляни на одно из окон.

Марион: Вот оно! Да! Мне его хорошо видно! Это окно совсем темное. Там есть подоконник... Но в окне никого нет: оно пустое и темное...

Серж: ... а если бы там кто-нибудь был?

Марион: Ну, конечно же, мой отец! Я смотрю... Я жду его... но его там нет. Это его окно, но оно пустое и он не приходит! (Марион никогда не видела своего отца). Совсем темно. (Она съеживается на полу в позе зародыша). Как в черной дыре... Это черная дыра... Это труба... А! Нет! Вижу: это совсем черная и круглая резиновая камера! А я — внутри нее...

(Я тихонько подаю всем членам группы знак приблизиться и сесть вокруг нее на колени. При контакте с их телами она съеживается еще больше, сжимается в комок).

Марион: А в моей камере тепло! Я в «воздушном колпаке»! (Через мгновение она вдруг начинает головой прокладывать себе проход). Я могу выйти, если захочу!.. Я хочу выйти!.. Выпустите меня! (Она кричит.)

(После минутных усилий Марион, издав громкий крик радости и освобождения, «рожает себя» без посторонней помощи, а затем делится своими впечатлениями с терапевтом и членами группы). Этот эпизод обозначил поворотный пункт в терапии, общая «окраска» которой со следующей сессии стала меняться.

Это был случай своего рода сопровождаемой направляемой фантазии, возникшей практически спонтанно. Следуя классической стратегии Гештальта, я просто благоприятствую амплификации того, что возникает на воображаемом внутреннем пути клиента. С этой целью используется телесное проигрывание, позволяющее субъекту лучше идентифицироваться с видениями, возникающими в его собственном мозге, и «облечь в плоть» образы и слово. В данном случае сеанс происходит в группе, поэтому я использую ее, мобилизуя для воплощения «камеры» материнского чрева.

Можно отметить переход от самой воображаемой сцены к ее воссозданию в более реальном терапевтическом «переходном пространстве» (переход от образов к слову и телу) и заключительное обращение клиента к терапевту и к группе, которое позволяет последовательно плести полисемическую связь между воображаемым, символическим и реальным (Наша методика «направляемых фантазий» (фр. reve-eveille, англ. waking dreams) несколько напоминает методику Дезуайя (Desoille), которая, впрочем, была сильно модифицирована в современных французских школах, пользующихся психоаналитическим пониманием переноса).

Усиленная стимуляция воображения при помощи образов используется и в некоторых других разновидностях Гештальта, например в «видео-Гештальте» Барри Гудфилда, который пользуется не только видеомагнитофоном, но также и аутогипнозом (эриксонианского направления), позволяющим осуществлять глубокие «погружения».