И их прогрессирующая дифференциация

Как мы видели, поведение представляет собой функ­циональный обмен между субъектом и объектами. Мы можем располагать формы поведения в ряд в соответствии с порядком генетической преемственности, который основан на возрастаю­щих расстояниях в пространстве и времени, характеризующих все более и более сложные пути, проходимые таким обменом. Таким образом, перцептивная ассимиляция и аккомодация вы­ражают не что иное, как прямой обмен по прямолинейным пу­тям. Навык характеризуется более сложными, w более корот­кими П5тями, которые стереотипны и идут в одном направле­нии. Сенсомоторный интеллект вводит возврати и отклонения; он настигает объект за пределами перцептивного поля и при-вычньо путей, расширяя, таким образом, начальные расстоя­ния в пространстве и времени, но всегда остается в поле соб­ственного действия субъекта. С появлением репрезентативного и особенно с прогрессом интуитивного мышления интеллект при­обретает способность обращаться к отсутствующим объектам и благодаря этому может вырабатывать отношение к невидимой реальности — прошедшей и отчасти будущей. Но такой интел­лект оказывается действенным пока еще только по отношению к более ии менее статичным фигурам. В случае предпонятия — это полуиндивидуальные-полуродовые образы, на протяжении интуитивного периода — это репрезентативные конфигурации це­лого, в<е лучше и лучше сочлененные; но в обоих случаях — это только фигуры, т. е. нечто выхваченное на мгновение из движу­щейся реальности и представляющее лишь некоторые состоя­ния илл некоторые пути из всего комплекса возможных путей. Таким образом, интуитивное мышление строит жарту реального

(чего не мог сделать сенсомоторный интеллект, который сам был частью ближайшей реальности), но карта эта еще воображае­мая, с большими белыми пятнами, и еще нет таких координиру­ющих моментов, которые обеспечивали бы переход от одной ее точки к другой. С возникновением конкретных «группировок» операций эти фигуры растворяются или сливаются в плане це­лого; на этой основе совершается решающий прогресс в овла­дении расстояниями и дифференциацией путей: теперь это уже не неподвижные состояния или пути, выхваченные мыслью, а сами трансформации, всегда позволяющие перейти из одной точ­ки в другую и наоборот. С этого момента становится доступной вся окружающая реальность. Но теперь она превращается вме­сте с тем и в представляемую реальность: с появлением фор­мальных операций она становится даже более чем реальнос­тью, потому что открывается целый мир гого, что может быть построено, и потому что мышление становится свободным по от­ношению к реальному миру. Иллюстрацией такой способности является математическое творчество.'

Если рассмотреть теперь механизм этого развития, а не толь­ко его прогрессирующее расширение, то можно констатировать, что каждый его уровень характеризуется новой 'координацией элементов, получаемых из процессов предыдущего уровнсд, при­чем получаемых уже в состоянии целостности, хотя и низшего порядка.

Так, сенсомоторная схема — единица, свойственная с жгеме досимволического интеллекта, — вбирает в себя перцептивные схемы и схемы, относящиеся к привычному действию (схемы восприятия и схемы навыка — это схемы одного и того яке низ­шего порядка, только одни связаны с актуальным состоянием цели, а другие — с элементарными трансформациями состояний). Символическая схема, в свою очередь, вбирает в себясенсомо-торные схемы с дифференциацией функций, подражательной ак­комодацией {развивающейся в образные обозначающие) ж асси­миляцией (определяющей обозначаемые). Интуитивная схема выступает как одновременно координирующая и дифференци­рующая образные схемы. Операциональная схема конкретного порядка — это группировка интуитивных схем, самим фактом их группировки возведенных в ранг обратимых операций. \Л нако­нец, формальная схема — это, как мы только что видели, не что иное, как система операций второй ступени, т.«. группировка, оперирующая конкретными группировками.

Каждый из переходов от одного из этих уровней к следую­щему характеризуется, таким образом, одновременно как: новой

координацией, так и дифференциацией систем, составляющих единицу предыдущего уровня. В конечном счете эти последова­тельные дифференциации ретроспективно проливают свет на недиффренцированную природу начальных механизмов, и бла­годаря этому оказывается возможным постичь одновременно как генеалогию операциональных группировок — т основе посте­пенной дифференциации, так и природу дооперащгональных уров­ней — на основе недифференцированности действуощих процессов.

Так, например, сенсомоторный интеллект завершается своего рода эмпирической группировкой движений, которая с психо­логической стороны характеризуется поведениями возврата и отклонения, а геометрически — тем, что Пуанкаре назвал груп­пой (экспериментальной) перемещений. Но само собой разуме­ется, что на этом элементарном уровне, предшествующем вся­кому мышлению, группировку нельзя рассматривать как опера­циональную систему, потому что, по существу, она является системой лишь выполненных движений. Именно поэтому она фактически является недифференцированной, а перемещения, о которых идет речь, всегда направлены в одно и то же время в сторону непосредственной цели и в сторону практической ко­нечной цели. Можно, следовательно, сказать, чсто на этом уров­не пространственно-временные, логико-арифметические и прак­тические (с точки зрения средств и цели) группировки образу­ют еще единое целое и оно ввиду отсутствия дифференциации не может образовать операционального механизма.

В конце указанного периода и в начале периода репрезен­тативного мышления, напротив, благодаря появлению символа возникает возможность первой дифференциации — на практичес­кие группировки (цели и средства), с одной стороны, и представ­ление—-с другой. Но это последнее еще не дифференцировано, поскольку логико-математические операции не в состоянии отчле­ниться от операций пространственно-временных. Это и понятно: на интуитивном, уровне нет ни классов, ни отношений в собствен­ном смысле, поскольку и те и другие остаются одновременно и пространственными совокупностями, и пространственно-временны­ми отношениями; отсюда их интуитивный и дооперациональный характер. И напротив, появление операциональных группировок к 7—8 годам как раз и характеризуется явной дифференциацией ставших независимыми логико-математических операций (клас­сы, операции и не связанные с пространством числа), с одной стороны, и пространственно-временных или инфралогических операций —с другой. Наконец, уровень формальных операций знаменуется последней дифференциацией — дифференциацией

между операциями, связанными с реальным действием, с одюй сто­роны, и гипотетико-дедуктивными операциями, относящимися к чи­стым импликациям между высказываниями-посылками, —с другой.

Определение «умственного уровня»

Знания, приобретенные в психологии интеллекта, име­ют три возможных применения, которые непосредственно не от­носятся к нашей теме, но полезны как средство проверки тео­ретических гипотез.

Общеизвестно, каким образом Бине д^ля определения степе­ни отставания отклоняющихся от нормы форм поведения ввел свою замечательную метрическую шкалу интеллекта. Тонкий ана­литик процессов мышления, Бине больше, чем кто бы тони было, понимал, насколько трудно добиться измерения самого гчеханизма интеллекта. Но именно по этой причине он был вынужден прибег­нуть к своего рода психологической вероятности. Собрав вместе с Симоном результаты самых различных опытов, он стремится определить частоту правильных решений в зависимости от воз­раста: интеллект тогда может быть оценен иди по степени пре­восходства над средним статистическим возрастом, соответству­ющим правильным решениям, или по степени отставании от него.

Неоспоримо, что такие тесты, выполненные для каждого уровня, дают то, чего от них ждут: быструю и практическую оценку глобального уровня индивида. Но не менее очевидно и то, что они измеряют просто «успеваемость)», не затрагивая кон­структивных операций как таковых. Как очень точно сказал Пье-рон, понимаемый таким образом интеллект выражает, по суще­ству, суждение о ценности, отнесенное к сложному поведению.

С другой стороны, после Бине количество тестов было значи­тельно увеличено, причем стремились ди<фференцирожъ их в зависимости от тех или иных склонностей. Так, в области интел­лекта выработали тесты рассуждения, понимания, знания и т.д. Тем самым проблема была сведена к тому, чтобы выделять отно­шения между этими статистическими результатами в. надежде расчленить и измерить различные факторы, функционирующие в тонком механизме мышления. Этой задачей—-с ее точными статистическими методами⁵ — особенно увлекаются Сжрмен и его школа, которые в конечном итоге пришли к гипотезе вмеша­тельства некоторых постоянных факторов. Наиболее ебщий из этих факторов был назван Спирменом фактором д\ его величина

Исчисление «тетраэдр-различий» или корреляций корреляции,

находится в определенном соотношении с интеллектом индивида. Но, как подчеркивал сам автор, фактор д выражает просто «об­щий интеллект», т. е. степень общей действенности комплекса способностей субъекта, поэтому мо^кно было бы говорить о ка­честве нервной и психической организации, приводящей к тому, что одни индивиды выполняют умственную работу с большей легкостью, чем другие.

Имели место и другие реакции против эмпиризма простых измерений успеваемости, сводившиеся к попыткам определить сами операции, которыми располагает данный индивид. Грани­ца операции бралась при этом в ограниченное направлении и по отношению к генетической конструкции, как делали это и мы в настоящей работе. Так, например, Б. Инельдер использовала понятие «группировки» в диагностике рассуждения. Ей удалось показать, что у умственно отсталых в полной мере можно найти тот же самый порядок овладения понятиями сохранения мате­рии, веса и объема, что и у нормальных индивидов. Б. Инельдер особо отмечает, что невозможно встретить ни последнего из этих инвариантов (который, впрочем, имеет место только у умствен­но отсталых и чужд слабоумным) без двух других, ни второго без первого, тогда как вполне можно найти представление о со­хранении материи без сохранения веса и объема и представление о сохранении'материи и веса без сохранения сбъема. Б. Инель­дер сумела противопоставить дебильность, с одной стороны, им-бецильности, взяв за критерий различения наличие конкретных группировок (на которые имбецильный не способен), и с дру­гой — простой умственной отсталости, характеризующейся не­способностью к формальному рассуждению, т. е. незавершенно­стью операциональной конструкции⁶. В этой работе впервые был применен тот метод, который молено было бы широко использо­вать для определения уровней интеллекта вообще.