Первая мировая война и ее последствия

Еще до войны, начавшейся в 1914 году, христианские лидеры сознавали рост напряженности в Европе и принимали меры по использованию международных связей церквей для предотвращения конфликта. Когда эти усилия закончились неудачей, некоторые христиане отказались поддаться националистическим настроениям и попытались сделать церковь инструментом примирения. Одним из лидеров этого движения был Джонатан Седерблум (1866-1931), с 1914 года лютеранский архиепископ Упсалы, использовавший связи в обеих противоборствовавших лагерях и призывавший продемонстрировать универсальный и наднациональный характер христианского сообщества. После войны прилагавшиеся им усилия и установленные контакты в сочетании с незапятнанной репутацией миротворца сделали его одной из ведущих фигур начального этапа экуменического движения, к которому мы еще вернемся.

Но протестантизм крайне нуждался в богословской теории, которая могла бы помочь понять события современности и дать на них ответ. Либерализму с его оптимистическим представлением о человеческой природе и ее возможностях в такой ситуации сказать было нечего. Эту потребность Седерблум и другие скандинавы начали восполнять, возобновив изучение богословских взглядов Лютера. В предыдущем столетии немецкая либеральная школа представляла Лютера предтечей либерализма и воплощением германского духа. Теперь же ученые сначала в Скандинавии, а затем и в Германии обратились к богословию Лютера с иной точки зрения и убедились, что многое в его взглядах не соответствует представлениям прошлого века. Значительными вехами на этом пути стали книги Густава Аулена "Christus Victor" и Андерса Нигрена "Агапе и Эрос". Обе они характеризовались осознанием силы зла и незаслуженной Божьей благодати и выражали несогласие со многими идеями, высказывавшимися представителями предшествующего поколения.

Однако самым значительным богословским ответом на вызов современности стала деятельность Карла Барта (1886-1968). Барт был сыном швейцарского реформатского пастора, и его настолько заинтересовали занятия в кружках подготовки к конфирмации, которые он посещал в 1901 и 1902 годах, что он решил изучать богословие. В то время, когда он принял решение посвятить себя богословию, его отец был преподавателем истории церкви и Нового Завета в Берне, и молодой Барт намеревался заниматься под его началом. Проучившись какое-то время в Берне и проведя ничем не примечательный семестр в Тюбингене, он отправился в Берлин, где на него большое впечатление произвел Гарнак и его трактовка истории учений. Позднее, во время учебы в Марбурге, он увлекся сочинениями Канта и Шлейермахера. Там же он повстречался с Эдвардом Турнейсеном, тоже студентом, ставшим его ближайшим другом на всю жизнь. Наконец, получив подготовку в духе лучших традиций либерального богословия своего времени, Барт стал пастором сначала в Женеве, где воспользовался возможностью для тщательного изучения "Наставлений" Кальвина, а затем в швейцарском городке Сафенвил.

В 1911 году Сафенвил был приходом крестьян и чернорабочих, и Барт заинтересовался их борьбой за улучшение условий жизни. Вскоре его настолько поглотили социальные проблемы прихода, что богословские сочинения он начал читать только при подготовке к проповедям и лекциям. Он стал социал-демократом - в партию он вступил в 1915 году - и пришел к выводу, что это движение, пусть даже неосознанно, является Божьим инструментом для установления Его Царства. Он полагал, что Иисус пришел в конечном счете не для создания новой религии, а для основания нового мира и что социал-демократы ближе к воплощению этой цели, чем бездеятельная церковь, довольствующаяся проповедями и богослужениями. Война поколебала его политические надежды и богословские взгляды. Наступления обещанного социал-демократами нового мира не предвиделось, во всяком случае - в ближайшем будущем, а оптимизм его либеральных наставников казался просто неуместным в разрушенной войной Европе. В 1916 году состоялась обстоятельная беседа Барта с Турнейсеном, и оба друга пришли к выводу, что настало время для создания богословской системы на ином основании и что наилучший путь для этого - возврат к тексту Писания. На следующее утро Барт начал исследование Послания к римлянам, результаты которого потрясли богословский мир.

"Послание к римлянам" Барта, изначально написанное для собственного пользования и для узкого круга друзей, было опубликовано в 1919 году. В нем он подчеркивал необходимость возврата к верному истолкованию в противовес построению систематических конструкций. Бог Писания, заявил он, трансцендентен и не может быть объектом манипуляций со стороны человека, а работа в нас Духа - не наше собственное приобретение, а всегда дар Божий. Барт выступил также против религиозного субъективизма, который он видел во многих своих учителях. В этом отношении он заявил, что для получения спасения человек должен освободиться от таких личных пристрастий и стать членом Тела Христова - нового человечества.

Пока читатели в Германии и Швейцарии осыпали его "Послание к римлянам" похвалами, которые ему не всегда нравились, Барт продолжал дальнейшие исследования, убедившие его, что в этой книге он углубился недостаточно далеко. В частности, он полагал, что не в полной мере подчеркнул инакость Бога. Он говорил о трансцендентности, но теперь опасался, что не до конца избавился от либеральной и романтической тенденции видеть Бога в лучших проявлениях человеческой природы. Кроме того, он недостаточно подчеркнул несоизмеримость Божьего Царства и всех человеческих замыслов. Он пришел к убеждению, что Царство есть эсхатологическая реальность, исходящая от Совершенно Иного, а не от человеческих умозрительных построений. Это побудило его отказаться от богословских взглядов, приведших его в ряды социал-демократов. Оставаясь социалистом и не теряя убеждения, что христиане должны бороться за установление справедливых и равноправных отношений, он теперь подчеркивал, что все это не следует путать с эсхатологическим Царством Божьим.

Подготовив второе и радикально переработанное издание "Послания к римлянам", Барт покинул Сафенвил и начал преподавательскую деятельность, которой занимался сначала в Геттингене, затем в Мюнстере, Бонне и, наконец, в Базеле. Во втором издании "Послания к римлянам" ясно просматривается влияние Кьеркегора, особенно в том, что касается упора на непреодолимой пропасти между временем и вечностью, между человеческими достижениями и Божьими делами. Говорили также, что это второе издание было бартовским вариантом "критики христианского мира" Кьеркегора. Ко времени начала его преподавательской карьеры Барта уже считали основоположником новой богословской школы, которую одни назовут "диалектическим богословием", другие "богословием кризиса", а третьи "неоортодоксией". Согласно этой богословской системе, Бог никогда не с нами, Он всегда отчужден от нас, Его слово означает одновременно "да" и "нет", Его присутствие приносит не облегчение или вдохновение, а кризис. С ним солидаризировались некоторые крупные богословы: реформат Эмиль Брукнер, лютеранский пастор Фридрих Гогартен и исследователь Нового Завета Рудольф Бультман. В 1922 году Барт, Гогартен, Турнейсен и их сторонники начали выпускать богословский журнал "Zwischen den Zeiten" ("Между временами"), в котором сотрудничали также Брукнер и Бультман. Вскоре, однако, Бультман и Гогартен отделились от этой группы, которую они считали слишком традиционалистской в подходе к богословским проблемам и не уделяющей достаточного внимания сомнениям, возникающим в современном мире. Затем Бруннер и Барт тоже разошлись в вопросе о взаимосвязи между природой и благодатью - Бруннер полагал, что в людях есть присущая им "точка восприятия" действия благодати, а Барт утверждал, что такое представление ведет к возрождению "естественного богословия" и что в любом случае "точку восприятия" может создавать только благодать.

Время шло, и Барт продолжал идти по своему собственному богословскому пути. В 1927 году он опубликовал первый том задуманной им "Христианской догматики", в котором заявил, что предметом богословских исследований является не христианская вера, как утверждали Шлейермахер и иже с ним, а Слово Божье. Изменился и общий тон его высказываний - в "Послании к римлянам" он выступал как пророк, показывавший ошибочность следования прежними путями, а теперь он предстал ученым, предлагавшим альтернативное систематическое богословие. Богословие кризиса тем самым стало богословием Слова Божьего. Но продолжения этот проект не получил. Изучая труды Ансельма и протестантских богословов XIX века, Барт пришел к убеждению, что в "Христианской догматике" слишком большая роль отводится философии. В ней он исходил из тезиса, что богословие может дать ответ на наши глубочайшие вопросы, связанные с бытием, и потому использовал экзистенциалистскую философию как основание, на которой строится богословие. Теперь же он пришел к выводу, что Слово Божье не только дает ответы, но и ставит вопросы. Грех, например, не есть некая проблема, которая нам известна по самой природе и решение которой мы находим в Евангелии. Осознание греховности дает слово благодати. Не зная этого слова, мы не знаем ни о благодати, ни о грехе. Такая новая точка зрения побудила Барта начать заново всю свою работу по систематизации, на этот раз сделав упор на церковном основании богословия и дав ей название "Церковная догматика". Тринадцать томов этой так и не завершенной работы были опубликованы между 1932 и 1967 годами.

"Церковная догматика", несомненно, представляет собой величайший богословский памятник XX века. В то время когда многие полагали, что разработка богословских систем - дело прошлого и что богословские труды могут в крайнем случае принимать форму монографий, Барт написал сочинение, достойное лучших времен богословской мысли. Читая его, немедленно отмечаешь глубокое знание прежних богословских систем, на которые он постоянно ссылается. Видишь также внутреннее единство всего произведения, работа над которым продолжалась в течение почти четырех десятилетий и которое от начала до самого конца остается верным себе. В нем есть смещение акцентов, но нет никакого разрыва в общем ходе повествования. Но самое большое впечатление производит свободное и критическое отношение Барта к богословию в целом, которое он никогда не смешивает со Словом Божьим. Он подчеркивает, что богословие, будь оно правильным или нет, в любом случае остается человеческим творчеством, и поэтому к нему всегда надо относиться с чувством сознания собственной свободы, радости и даже юмора.

Новые конфликты

В то время как Барт готовил первый том "Церковной догматики", в Германии происходили зловещие события: к власти рвались Гитлер и нацистская партия. В 1933 году Ватикан и Третий рейх подписали конкордат. У протестантских либералов не было никаких богословских инструментов для критического ответа на этот вызов. Более того, многие из них заявляли, что верят в способность человеческой расы совершенствоваться, а именно это и провозглашал Гитлер. Они также проявляли склонность вписывать Евангелие в контекст немецкой культуры, а заявления нацистов, что Германия призвана цивилизовать весь мир, находили отклик на многих протестантских кафедрах и в академических кругах. Программа Гитлера предусматривала объединение всех протестантских церквей в Германии и их использование для проповеди расового превосходства германской нации и полученной ею от Бога миссии. Так возникла партия "немецких христиан", соединявшая традиционные христианские верования в понимании либералов с пропагандой расового превосходства и германским национализмом. Их программа включала в себя также переосмысление христианства в категориях противоборства иудаизму, приводя его тем самым в соответствие с антисемитской политикой рейха. В 1933 году по указанию правительства была создана объединенная Германская евангельская церковь. Когда возглавлявший ее епископ выразил нежелание повиноваться рейху во всех делах, его сместили и вместо него поставили другого. В 1934 году несколько преподавателей богословия, в том числе Барт и Бультман, подписали декларацию протеста против политики, проводившейся объединенной церковью. Несколько дней спустя христианские лидеры со всей Германии, лютеране и реформаты, собрались в Бармене на совещание, которое они назвали "синодом свидетельства" и на котором приняли "Барменскую декларацию", ставшую уставным документом "Исповедальной церкви", организации, противостоявшей политике Гитлера во имя Евангелия. Барменская декларация отвергла "лжеучение, согласно которому церковь не только должна основывать свое послание на Слове Божьем, но и принимать во внимание другие события и силы, новых людей и новые обстоятельства, как будто бы имеющие отношение к Божьему откровению". Она призвала всех христиан в Германии сравнивать слова послания со Словом Божьим и принимать его только в том случае, если оно соответствует Слову.

Реакция рейха не заставила себя ждать. Д-ра Мартина Нимеллера, берлинского пастора, в открытую критиковавшего власть, арестовали (он проведет в тюрьме восемь лет). Почти всех пасторов, критиковавших правительство, призвали в армию и отправили на фронт. Всех профессоров немецких университетов заставили подписать заявление о безоговорочной поддержке политики рейха (Барт отказался дать такую подписку и вернулся в Швейцарию, где преподавал в Базеле вплоть до отставки).

Самой известной фигурой среди пострадавших при гитлеровском режиме был молодой богослов Дитрих Бонхеффер (1906-1945), работавший пастором в Лондоне, когда Исповедальная церковь пригласила его вернуться в Германию и возглавить неофициальную семинарию. Друзья в Англии пытались отговорить его. Но он счел это призывом, на который должен откликнуться, и вернулся в Германию, зная, что подвергает свою жизнь опасности. В 1937 году он опубликовал работу "Цена ученичества", в которой попытался показать значение Нагорной проповеди в современных условиях. В том же году его семинарию разогнали по прямому указанию руководства рейха. Несмотря на это, Бонхеффер вновь набрал две группы студентов и продолжил преподавать богословие. Опыт этой совместной жизни в смирении и опасности нашел отражение в книге "Общая жизнь", опубликованной в 1938 году. В то время мир стоял на пороге войны. Бонхеффер совершил краткую поездку в Лондон, где друзья из Англии и из Соединенных Штатов (где он когда-то учился) уговаривали его не возвращаться в Германию. Но он все-таки вернулся. Затем он решил принять приглашение провести год в Соединенных Штатах. Но фазу же по приезде он решил, что совершил ошибку, так как понимал, что его соотечественникам-немцам вскоре придется выбирать между патриотизмом и истиной. Он заявил: "Я знаю, какую из этих альтернатив должен выбрать, но не могу сделать выбор в безопасной обстановке".

Жизнь Бонхеффера в Германии становилась все труднее. В 1938 году ему запретили жить в Берлине. Два года спустя его семинарию закрыли по приказу гестапо, а самому ему запретили печататься и выступать с публичными заявлениями. В течение следующих трех лет он принимал все более активное участие в подпольной деятельности против гитлеровского режима. До сих пор он был пацифистом. Но теперь он пришел к убеждению, что такой пацифизм, возлагающий на других обязанность принимать трудные политические и повседневные решения, означает по сути уклонение от ответственности. Встретившись с одним из друзей в Швеции, Бонхеффер сказал ему, что участвует в заговоре с целью убийства Гитлера. Он добавил, что ему это не очень нравится, но что другого выбора у него нет.

В апреле 1943 года Бонхеффера арестовало гестапо. В тюрьме и затем в концентрационном лагере Бонхеффер пользовался уважением как охранников, так и заключенных, которым он служил священником. Он также поддерживал переписку с друзьями на свободе, причем одни письма проходили цензуру, а другие тайком передавались с помощью симпатизировавших ему охранников. В этих письмах и других оставленных им записях он излагал охватившие его новые идеи, которые он пытался разрешить и над рядом которых будут биться последующие поколения. Он говорил, например, что мир "достиг совершеннолетия" и что Божье присутствие в этом мире очень похоже на поведение мудрого родителя, который по мере роста ребенка все больше отступает на задний план. Именно в этой связи он критиковал Барта, которого глубоко уважал, за то, что тот, по его мнению, принял точку зрения, которую он называл "позитивистским отношением к откровению", как будто откровение позволяет нам узнать больше, чем оно на самом деле содержит. Но в других вопросах он придерживался линии Барта и пытался смело развивать его концепции. Например, Барт заявлял, что религия выражает стремление человека спрятаться от Бога, и на этом основании, пытаясь определить будущую форму христианства, Бонхеффер говорил о "безрелигиозном христианстве". Прочитав эти строки, последующие поколения почувствуют необходимость развить эту мысль Бонхеффера и будут делать это, двигаясь совершенно разными путями.

С приближением американской армии и неминуемого поражения Третий рейх начал уничтожать тех, кого считал своими противниками. Среди них был и Бонхеффер. После короткого заседания военного суда его приговорили к смертной казни. Тюремный врач впоследствии рассказал, что видел, как он, стоя на коленях в своей камере, молился перед смертью. 9 апреля 1945 года, через два года и четыре дня после ареста, Дитрих Бонхеффер был повешен. Несколько дней спустя американская армия захватила тюрьму, в которой его казнили.