Самая переводимая книга

Перевод Библии представляет собой одно из наиболее значи­мых явлений становления и развития человеческой цивилизации. Деятельность по переводу текстов Священного Писания отражает процесс распространения христианства по всем континентам. Но нас этот процесс интересует с другой, противоположной стороны. Нам важно проследить, как множественные во времени и в про­странстве переводы Библии повлияли на развитие переводческой практики и теории перевода.

С дохристианской античности и до наших дней Библия ока­зывается одним из главных источников творческого вдохновения переводчиков. Трудно найти в мировой литературе книгу, кото­рая привлекала бы внимание переводчиков на протяжении более двух тысяч лет, которая бы выдержала столько переводов на ог­ромное множество языков мира. К 2000 г. Библия переведена полностью или частично более чем на 2000 языков. Нет в миро­вой цивилизации другой книги, которая была бы переведена на такое огромное количество языков. Библию называют не только Книгой Книг, но даже Библиотекой. Авторы нового перевода Библии на французский язык очень точно заметили, что в этой библиотеке собраны произведения на трех языках — древнеев­рейском, арамейском и греческом, написанные разными авторами на протяжении нескольких столетий. Там есть все: и рассказы, и юридические документы, и генеалогии, и хроники, и архивы, и предсказания, и гимны, и поэмы, и пословицы, и легенды, и письма. Там можно найти и драму, и роман, и элегию, и песни любви и печали¹.

Переводы библейских текстов выполняли в истории культур­ного развития человечества огромную цивилизаторскую миссию. Эти переводы служили не только распространению христианских идей, но и являлись главным орудием становления новых языков Европы. Вместе с переводом Библии просветители Кирилл и Ме-фодий принесли славянам их письменность. Благодаря деятель­ности Мартина Лютера по переводу Библии на немецкий язык народ Германии получил свой единый выразительный и мощный

¹ David С. Les Habits neufs de la Bible // Le Nouvel Observateur. 30 août — 5 septembre 2001. P. 6.

национальный язык. Английский язык во многом обязан своему развитию и совершенству благодаря переводу Библии, известному под названием «Библия короля Якова» или «Авторизованная вер­сия». И наконец, многоязыкие Библии свидетельствуют о вели­чайшей роли перевода в развитии человеческой цивилизации. Ведь если в Библии изначально содержится все, что мы встреча­ем в мировой литературе двух тысячелетий, то вся литература оказывается в известном смысле переводом. Вспоминаются слова Августа Шлегеля о переводе: «Человеческий ум может только одно — переводить»¹.

В истории перевода Библии можно выделить три периода: древний, средний и современный. Древний начинается с момента первого перевода Библии на европейский язык. В это время осу­ществляются, редактируются, критикуются, сравниваются и пере­рабатываются переводы Библии на греческий и латинский языки. Уже тогда, в древности, возникали дискуссии о том, как следовало переводить книги Священного Писания.

Средний период знаменуется становлением новых европей­ских языков и переводом Библии на эти языки. В IX в. осуществля­ется перевод Библии на славянский язык Кириллом и Мефодием. Изобретение печатного станка и возможность книгопечатания увеличивают число переводов Библии. Показательно, что пер­вой печатной книгой, созданной Иоганом Гутенбергом в середи­не XV в. (начало работы над ней относят к 1456 г.), была так на­зываемая 42-строчная Библия, считающаяся шедевром раннего книгопечатания. Текст же этой Библии был текстом знаменитой «Вульгаты» — перевода Библии на латинский язык, осуществлен­ного более чем за десять веков до этого события св. Иеронимом. Реформация, оставившая неизгладимый след не только в истории христианской религии, но и в истории перевода, оказалась, по меткому выражению Э. Кари, в первую очередь «дискуссией пе­реводчиков». Средний период, характеризовавшийся двойствен­ным отношением к переводу текстов Священного Писания, обус­ловленным, с одной стороны, известным пиететом перед Книгой Книг, а с другой — желанием сделать Библию понятной каждому человеку, продолжается вплоть до середины XX в.

С середины XX в. наступает новый, современный, период. Благодаря деятельности библейских обществ Священное Писание переводится на огромное количество языков мира. По данным ежегодного справочно-энциклопедического издания Quid, вы­шедшего в свет в 1985 г., к тому периоду Библия была переведена

¹ Цит. по: Коптев П.И. Указ. соч. С. 185. 38

полностью или частично на 1685 языков мира¹. По данным того же справочника 2002 г., Библия переведена уже на 2233 языка². Перевод Библии продолжается и дальше. Так, российский Ин­ститут перевода Библии, осуществивший за 25 лет своей работы перевод Библии на 14 языков бывших народов СССР, планирует к 2005 г. перевести Библию еще на 15 языков³.

Более того, в переводах уже преобладает филологический подход к прочтению и переводу Библии. Современные перевод­чики Библии не только стремятся сделать тексты переводов по­нятными читателям, преодолев сомнения в том, что, возможно, сам Бог не желал, чтобы некоторые фрагменты были доступны всем. Они переводят Библию как художественное произведение, создавая художественные же произведения на языках перевода. В этот период создается много новых переводов Библии на раз­ные европейские языки. Так, уже в начале нынешнего тысячеле­тия во Франции вышел новый перевод Библии. В работе над ним приняли участие 20 писателей и 27 библиологов. После Библии Плеяды, Библии Ости, Иерусалимской Библии, Библии Шураки и других делается новый перевод. В этом непреходящем стремле­нии ко все новым переводам отражается прежде всего понима­ние того, что никогда и ни на какой язык Библия не сможет быть переведена полностью и точно. Одной из причин этого яв­ляется известная полисемия древнееврейского языка и отсутствие огласовки. Кроме того, каждое поколение хочет иметь свою Биб­лию, понятную и удобную для чтения. Авторы новых переводов стремятся сделать тексты адекватными новому читателю. Авто­ры нового французского перевода Библии попытались принести современному читателю, верующему и атеисту, книгу, родившуюся в «мире разочарованных», книгу без прикрас, книгу-кочевника, не принадлежащую ни иудеям, ни протестантам, ни католикам, без названия, без церкви, без инструкций⁴.

Одной из отличительных черт переводческой практики по созданию различных переводных версий Библии является фраг­ментарность переводов. Причин этому по крайней мере две. Пер­вая причина, функциональная, лежит в русле собственно религи­озной практики. Библейские тексты, служащие для литургий и специально отобранные для этой цели, переводились в первую очередь, составляя основное ядро библейских переводов. Эти тексты переводились неоднократно и, как правило, на многие

¹ Quid 1985. Paris, 1985. P. 296.

² Quid 2002. Paris, 2002. P. 349.

Новый Завет на 15 языках к 2005 г. Юбилейный проект к 25-летию ИПБ. Интернет: http://www. ibtnet.org. ⁴ David С. Op. cit. P. 9.

языки мира. Вторая причина — скорее техническая, а отчасти и экономическая. Полный перевод столь объемного литературного произведения требует многолетней работы, выполнить которую не всегда под силу не только одному человеку, на даже и пере­водческой бригаде. Такое предприятие оказывается и весьма до­рогостоящим. Поэтому нередко Библию переводят и издают от­дельными частями.

Второй важной для теории перевода особенностью перевод­ческой практики в области создания переводных версий Библии является прослеживаемое на протяжении всей истории противо­речие между попытками, с одной стороны, как можно более точ­но расшифровать и передать все смыслы текстов Священного Писания, а с другой — сделать переводной библейский текст максимально понятным даже самому неподготовленному читате­лю. Поэтому нередко в текст перевода вносились добавления, раскрывающие и разъясняющие значения тех или иных слов, а также устранялись трудные для понимания фрагменты.

В целом историко-филологический анализ различных пере­водов Библии в сопоставлении с оригиналом способен продемон­стрировать всю гамму проблем, решавшихся на протяжении всей истории и решаемых сегодня теорией перевода.

В истории библейских переводов можно выделить не только три основных периода, но и знаменательные события, сыгравшие особенно важную роль в развитии культуры, словесности, в рас­пространении идей христианства.

В первый, древний, период такими событиями явились зна­менитые Септуагинта и Вульгата.

§ 2. «Перевод семидесяти толковников» (Септуагинта)

а) Легенда о создании

В истории перевода во все периоды и во всех странах доволь­но четко прослеживается разграничение между литературой свет­ской и религиозной. И если светская литература переводилась в Древней Греции настолько мало, что от переводов не осталось сколько-нибудь существенных следов, то в сфере религии ситуа­ция была несколько иной и священные тексты неоднократно пе­реводились с древнееврейского на греческий и в период, когда Греция была самостоятельным государством, и тогда, когда она стала частью Восточной Римской империи — Византии.

Среди переводов Священного Писания на греческий язык особого внимания заслуживает перевод, получивший название Септуагинты, или, в русской богословской традиции, «Перевода семидесяти толковников» (LXX). В самом деле, говоря о Септуа-гинте, мы должны будем многократно повторять слово впервые.

С «Переводом семидесяти толковников» связан миф о чуде, об иерофании', позволившей создать этот замечательный текст.

Миф о чудесном «сотворении» (префикс со- используется здесь в своем прямом значении: совместного действия) впервые появ­ляется в так называемом «Письме Аристея», считающегося одним из известнейших пропагандистских творений александрийского иудаизма. Письмо якобы было написано еще во времена правле­ния египетского царя Птолемея II Филадельфа (-285—246 гг. до н.э.). Однако историки полагают, что оно составлено значи­тельно позже, около -100 г. до н.э. В этом письме, адресованном воображаемому брату Филократу, Аристей, военачальник Птоле­мея, рассказывает, как был послан царем в Иерусалим с просьбой к первосвященнику Елеазару о переводе древнееврейского Закона (Ветхого Завета) на греческий язык. По предположениям, просьба была вызвана желанием царского библиотекаря Деметрия Фалера иметь это произведение на греческом языке в знаменитой Алек­сандрийской библиотеке, а также любознательностью Птолемея, решившего познакомиться с иудейским Законом. Однако более достоверной представляется другая причина, а именно то, что ев­рейская община в Египте, главным образом в Александрии, но также по берегам Нила, утратила связь с родиной и мало-помалу стала утрачивать и родной язык, так как все общение осуществля­лось на греческом языке. В результате этого отправление службы в синагогах оказалось затрудненным. Иудейский ритуал предпола­гал обязательное чтение Торы на древнееврейском языке. Рядом с лектором и, разумеется, чуть ниже его находился переводчик, ко­торый переводил чтение на греческий язык². При подобном про­чтении ошибки в интерпретации тех или иных пассажей были неизбежны.

Вместо того чтобы исправлять и растолковывать многочис­ленные версии устных переводчиков, которым не позволялось даже заглянуть в священный текст на древнееврейском, более разумным было иметь одну общую феческую версию в письмен­ном виде. Эта единая версия и читалась бы в синагогах для иуде­ев, говоривших только по-фечески.

Нельзя исключать и третью возможную причину перевода иудейской Библии на феческий язык, а именно стремление древ-

¹ Термин иерофания (hierophante) предложил М. Элиаде в книге «Священное
и мирское»: «Для объяснения того, как проявляется священное, мы предлагаем
термин иерофания, который удобен прежде всего тем, что не содержит никакого
Дополнительного значения, выражает лишь то, что заключено в нем этимологи­
чески, т.е. нечто священное, предстающее перед нами» (Элиаде М. Священное и
мирское. С. 17).

² См.: Les traducteurs dans l'histoire / Sous la direction de J. Delisle et J. Woods-
worth. Ottawa, 1995. P. 166, a также: Van Hoof H. Op. cit. P. 12—13.

нееврейских священников распространить идеи иудаизма на дру­гие страны, прежде всего на народы Средиземноморского бассейна. Учитывая доминирующую роль греческого языка в этом регионе, можно вполне допустить, что греческая версия Ветхого Завета была призвана выполнить важную миссию — внедрить в созна­ние многих народов идеи древнееврейского монотеизма.

Обратимся к легенде. По просьбе глав еврейских общин в Египте царь и повелел перевести Ветхий Завет на греческий язык. Следует подчеркнуть, что перевод этот изначально предназначался не для греков, а для евреев, знавших лишь греческий язык.

Для выполнения перевода первосвященник Иерусалима на­правил в Египет 72 (по шесть человек от каждого «племени») старца-ученых, добродетельных и в совершенстве владевших древ­нееврейским и греческим языками¹.

«Письмо Аристея», яркий пример иудейской апологетики, представляло Птолемея II, политический и цивилизаторский ав­торитет которого общеизвестен, склонившимся перед богом Из­раиля: по преданию, Птолемей семь раз преклонил колена перед свитками Священного Писания, прибывшими из Палестины, и в течение семи дней за праздничным столом вел беседы с прибыв­шими к нему переводчиками будущей Септуагинты.

В «Письме Аристея» впервыееврейский Закон был назван «Книгой» — Библией.

Сначала Септуагинта была представлена как плод коллектив­ного творчества. Но в более поздних вариантах легенды, перехо­дившей из века в век, история ее создания облекается новыми та­инственными чертами. В I в. о ней упоминает Иосиф Флавий. В документе, приписываемом Филону Александрийскому, иудей-ско-эллинистическому религиозному философу и основателю патристики, также упоминается «Письмо Аристея». Согласно бо­лее поздним версиям, переводчики были размещены изолирован­но друг от друга, не имея возможности общаться. По истечении 72 дней они одновременно закончили работу по переводу Ветхого Завета (по некоторым версиям, только Пятикнижия — первых пяти книг, Книг Моисеевых: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второ­законие). При сличении их переводов оказалось, что все они со­впали слово в слово. Не это ли пример иерофании? Возможно ли было такое совпадение, если перевод не был благословен Богом? Видно, каждый из переводчиков во время работы находился в контакте с Богом, поэтому исходный Священный текст просто не мог быть подвергнут ни малейшему искажению.

' Для удобства обозначения число 72 традиционно округляется до 70. Таким образом, возникло латинское обозначение этой переводческой версии — LXX, или Septuaginta.

Этот мифический вывод весьма важен для теории и истории перевода. Он показывает, что уже в тот период перевод отчетливо воспринимался как индивидуальное творчество, а раз индивиду­альное, то и неповторимое, не воспроизводимое полностью во всех деталях. Поэтому полное совпадение текстов переводов, выпол­ненных разными людьми, могло быть расценено только как воля Божия, как наличие непосредственной духовной связи каждого переводчика с Всевышним.

б) Вероятная история создания

Предположительно Септуагинта была переведена в период между 250 и 150 г. до н.э. Исследователи отмечают, что текст Библии, которым пользовались переводчики, отличался от масо-ретского текста. В частности, в книге Самуила есть сокращенные пересказы и, напротив, удлинения текста. В Первой Книге Царств имеются добавления, а в Книге Иова — пропуски. Иногда пере­водчики на свой лад интерпретировали выражения исходного тек­ста. Так, выражение Yahve Sebaoth, встречающееся в тексте 282 раза и означающее буквально Бог войска, постоянно переводится ими как Господь Всемогущий. Можно предположить, что войско пони­малось ими как составная часть Вселенной, подчиненная Богу.

Современные историки ставят под сомнение правдивость ле­генды о создании Септуагинты. Они полагают, что Септуагинта явилась результатом сведения воедино многочисленных разроз­ненных переводов отдельных фрагментов Библии, осуществляв­шихся на протяжении длительного периода.

Французский исследователь творчества Филона Александрий­ского Ж. Даниэлу полагает, что таким способом, какой описан Филоном, была переведена лишь первая книга Ветхого Завета, а остальные переводились в течение последующих двухсот лет раз­ными людьми. Аргументируя это предположение, Даниэлу гово­рит о различиях стиля и манеры переводить, отмечаемых в раз­ных частях текста, а также о том, что одним и тем же еврейским словам иногда даются разные переводы¹.

Я не буду ставить под сомнение выводы французского исто­рика. Однако аргументы, которые он предлагает, не могут пока­заться убедительными. Манера перевода и стиль переводчика ча­сто изменяются параллельно изменениям самого текста оригина­ла. Что же касается различия переводных эквивалентов у одних и тех же форм текста оригинала, то это может свидетельствовать не только о том, что перевод разных частей выполнялся разными людьми и в разное время. Возможно, переводчики древности уже понимали, что одно и то же слово в разных контекстах может

Danielou J. Philon d'Alexandrie. Paris, 1958. P. 95.

иметь разное значение, а следовательно, и должно переводиться по-разному.

Разумеется, Септуагинта оставляет массу вопросов для исто­риков: что было переведено 72 толковниками за 72 дня — первая книга (около 5% Ветхого Завета), Пятикнижие (около 25%) или весь Ветхий Завет? В самом ли деле все переведенные тексты соот­ветствовали друг другу полностью? Когда началась и когда была действительно завершена работа над переводом?

в) Значение Септуагинты для истории перевода

Для истории и теории перевода, несмотря на всю историчес­кую неопределенность и безусловную мифологичность версии о создании Септуагинты, важным является то, что переведенный на греческий язык текст Ветхого Завета составил одну из важней­ших вех. На самом деле роль Септуагинты в истории европейской цивилизации оказалась весьма серьезной.

Во-первых, как справедливо полагает Ван Оф, Септуагинта оказалась первым(возможно, одним из первых) переводом древ­нееврейского текста на европейский язык. Во-вторых, если ве­рить легенде, это была перваяиз зафиксированных историей по­пыток коллективного перевода. В-третьих, Септуагинта, реально существовавший текст Ветхого Завета на греческом языке, стала первымпосредническим источником, нередко основным, как для последующих переводов этого произведения на самые разные языки Европы, так и для их сравнительного изучения.

После опыта семидесяти Библию переводят на греческий язык неоднократно. Во II в. родственник римского императора Адриана Аквила пытается сделать буквальный перевод библей­ского текста на греческий язык. Перевод оказывается малопонят­ным и непригодным для чтения. В том же веке Феодотион пред­принимает попытку исправить перевод Аквилы и сделать его пригодным для чтения. В конце II в. Симмах Самаритянин дела­ет новый перевод Библии на греческий язык. Этот перевод, по дошедшим до нас фрагментам, считается наиболее удачным.

Текст Септуагинты приводит в своих «Гекзаплах» и христи­анский теолог и филолог Ориген (184—254) '.

г) Текстология Септуагинты

Текст Септуагинты до сих пор привлекает к себе внимание исследователей. Так, в одной из недавних работ, посвященных версии семидесяти, отмечается разнообразие переводческих при-

¹ «Гекзаплы» — сравнительное представление Библии (Ветхого Завета) в шести колонках, соответственно на древнееврейском языке, в греческой транс­крипции и в четырех переводах на греческий язык.

емов, стремление к дословности, сочетающееся с относительной свободой в выборе эквивалентов. Несовпадение отдельных мест Септуагинты с масоретским текстом можно объяснить, пожалуй, тем, что масоретский текст, более поздний по сравнению с ори­гиналом, с которого могла переводиться Септуагинта, был пло­дом специальных библиологических разысканий ученых иудеев — масоретов, авторов филологических работ (примечаний, коммента­риев и т.п.), известных под названием масор (masôrah) и предназ­наченных для обеспечения наиболее верного прочтения Библии.

Другой важной причиной разночтений, устанавливаемых се­годня при сопоставлении текстов Септуагинты с масоретским текстом, оказывается существование в древний период несколь­ких различающихся версий одних и тех же текстов.

И, наконец, разночтения объясняются простой «технической» причиной. Первоначальный текст Септуагинты не сохранился. Ее копии, сделанные последовательно на протяжении многих веков, хранят в себе ошибки и описки переписчиков, а иногда и свиде­тельства их фантазий, вызванных желанием «улучшить» ориги­нальный текст.

Считается, что на перевод сильно повлияла вся эллинская культура, и прежде всего философия. Так, в оригинальном древ­нееврейском тексте известное высказывание, в котором Яхве (Иегова) говорит о своей высшей сущности, примерно могло бы звучать так: «Я есть тот, кто я есть». В Септуагинте оно принима­ет иной смысл: «Я тот, кто есть». В русском тексте Библии, вос­ходящем к Септуагинте, — «Я есмь Сущий». Эта трансформация, как полагают исследователи, навеяна идеями онтологии Платона.

Разночтения, обнаруживаемые при сравнении масоретского текста с текстом Септуагинты, в известной степени затрудняют реконструкцию архитектуры библейского храма¹. Но именно эти разночтения привлекают внимание к Септуагинте как к перевод­ному тексту, заставляя задуматься о том, какие трансформации претерпел оригинальный древнееврейский текст под пером древ­них переводчиков.

Историки, сравнивавшие текст Септуагинты с древнееврей­ским оригиналом, нередко утверждают, что Септуагинта являет собой пример буквального перевода. «Хорошо известно, — пишет один из них, — что Септуагинта, как правило, представляет со­бой в высшей степени буквальный перевод, изобилующий калька­ми с древнееврейского языка»². В то же время ряд исследователей

¹ Ibid. Р. 15.

² Маневич Л. О некоторых кальках в греческом тексте Плача Иеремии //
Библия. Литературоведческие и лингвистические исследования. Вып. 3. М., 1999.
С 187.

полагает, что Септуагинта вовсе не однородна по своей перевод­ческой стратегии¹.

Некоторые из современных исследователей текста Септуагин-ты склонны считать, что «LXX была, по сути, первым художествен­ным переводом античности»², соответственно, с присущей данно­му виду перевода трансформацией исходного текста. А. Десницкий отмечает, что «в LXX мы можем заметить некоторые приемы, ко­торые стали нормой для литературного перевода в наши дни»³. Исследователь дает типологию этих приемов, иллюстрируя их примерами. В частности, он говорит о таких типах преобразова­ния текста: реструктурирование текста; изменение стратегии по­вествования (нарративизация); дополнение параллелизма; «куль­турный перенос»; замена метафоры другой метафорой; стилисти­ческое «тонирование» текста; идеологическая коррекция текста; подбор созвучных слов; ритмизация текста⁴. Анализ примеров переводческих преобразований, проведенный Десницким, дает интересный повод к размышлениям о месте этого произведения в древнегреческой культуре, а также о правдивости легенды о ее создании. Исследователь отмечает, что в Книге Чисел 23:10 в Септуагинте слово δήμους — демы переводит древнееврейское слово ròba' — четверть. «Слово четверть, очевидно, — полагает он, — было понято не в арифметическом, а в социальном смысле (часть народа, родоплеменная единица), и переводчик употребил такое греческое слово, которое, по его мнению, было ближайшим эквивалентом в социальной структуре эллинистического мира»⁵. Интересен, однако, не семантический аспект данной межъязыко­вой замены, а то, что слово δήμους встречается в Книге Чисел 150 раз и больше в Пятикнижии нигде не встречается. Это кос­венно свидетельствует о том, что семьдесят два толковника пере­водили разные фрагменты Священного Писания.

Современный исследователь отмечает и другие преобразова­ния исходного древнееврейского текста. Он говорит, в частности, о так называемом стилистическом «тонировании» текста, о его идеологической коррекции, о поэтике, заключающейся в подборе созвучных слов и ритмизации текста. Все эти преобразования в известной степени демонстрируют стремление всякого перевод­чика сделать текст соответствующим нормам переводящего языка

¹ См. напр.: Thackeray Η. St. J. A Grammar of the ОТ in Greek according to the
Septuagint. Cambridge, 1909.

² Десницкий А. Септуагинта как художественный перевод // Библия. Лите­
ратуроведческие и лингвистические исследования. Вып. 3. М., 1999. С. 157.

³ Там же. С. 158.

⁴ Там же.

⁵ Там же. С. 168.

илитературным традициям, сложившимся в языке перевода в данную историческую эпоху.

Септуагинта послужила источником для первого перевода Библии на латинский язык. В разных источниках приводятся раз­личные варианты самого древнего перевода Библии на латинский язык: Itala, Vetus Itala, Vetus Romana, Vetus Latina. Однако Септуа­гинта долгое время служила основной книгой католического бо­гослужения в Европе.

Септуагинта использовалась и св. Иеронимом в работе над Вульгатой — новой латинской версией Ветхого Завета, сделанной в конце IV в., хотя и не составляла для него единственного и даже главного источника, но послужила по меньшей мере спра­вочным материалом. Считается, что именно с Септуагинты был сделан первый перевод библии на славянский язык Кириллом и Мефодием¹.