Политический строй.

Как уже было сказано, победа над персами особенно усилила Афинское государство. Начинается наиболее блестящий период в его истории, ознаменованный ростом внешнеполитического могущества, развитием демократических институтов, превращением Афин к подлинный центр просвещения Эллады.

Основы развития по демократическому пути были заложены еще реформами Солона и Клисфена. В трудные годы персидских нашествий временно сгладились противоречия внутри гражданского коллектива, усилилось влияние лакопофилъски настроенных аристократических групп и возросла роль ареопага. Однако объективные условия — решающее значение флота, в котором служила беднота, укрепление самосознания демоса в результате одержанных побед — неминуемо вели к усилению демократических тенденций. Остракизм Кимопа и реформа Эфиальта означали перелом во внутренней жизни Афин. Функции, отнятые у консервативного органа — ареопага, переданы были совету пятисот (буле), народному суду (гелиея) и народному собранию (экклесия). Политическая система была отныне целиком подчинена идее народного суверенитета.

Все вопросы внутренней и внешней политики решались в народном собрании, в котором могли участвовать все афинские граждане, независимо от имущественного положения, достигшие 20 лет^[53]. Собрание созывалось не менее 40 раз в течение года. Повестка дня была заранее известна. Регулярно слушались отчеты должностных лиц, обсуждались ассигнования на военные нужды, строительство флота и общественных сооружений, продовольственное снабжение, вопросы, касавшиеся Союзников и отношений с другими государствами.

Основной функцией экклесии было издание законов и декретов (псефисмы) — решений по частным вопросам на основе уже существующих законов. Законопроекты тщательно обсуждались. Текст нового закона, а также законов, которые отменялись им, выставлялся для всеобщего ознакомления. Затем после выступления автора законопроекта в его защиту народное собрание назначало комиссию из числа народных судей для изучения вопроса о целесообразности принятия нового закона. Обсуждение законопроекта происходило как бы в форме судебного процесса. Окончательное решение выносило народное собрание. Но и после принятия нового закона автор его в течение года мог быть привлечен к ответственности по обвинению в том, что предложил закон, противоречащий демократической конституции и существующим законам. Против него возбуждался специальный «иск о противозаконны» (графе параномон). В случае признания иска справедливым автору законопроекта грозило суровое наказание вплоть до лишения его гражданских прав. Эти меры предосторожности направлены были против попыток протащить с помощью ложных доводов законы, ослаблявшие демократический строй. Насколько они были оправданны, видно из того, что, пак только олигархам удавалось прийти к власти, они отменяли «иски о противозаконии».

В народном собрании происходили выборы должностных лип, связанных с государственными финансами, и военных. Их выбирали открытым голосованием.

Остальные должности замещались по жребию.

При принятии решений применялось как тайное, так и открытое голосование. Открыто голосовали путем поднятия рук (хейротония). Тайное голосование применялось при рассмотрении вопросов, касавшихся отдельных лиц (дарование гражданских прав, остракизм и некоторые другие). Рассматриваемые вопросы тщательно обсуждались, каждый участник собрания мог выступить со своими соображениями.

Существовала свобода слова, и критике любые мероприятия в политики. Право выступить присутствовавший на собрании.

ораторам разрешалось подвергать области внутренней и внешней имел каждый гражданин,

В промежутках между народными собраниями вопросами управления ведал совет пятисот, пополнявшийся ежегодно по жребию из граждан, достигших тридцатилетнего возраста. В функции совета кроме руководства текущими делами (включая финансы, пополнение и содержание флота, государственное строительство, контроль над деятельностью должностных лиц, распоряжение государственным имуществом, отношения с союзниками, дипломатия) входила подготовка вопросов, подлежавших рассмотрению в народном собрании. Совет пятисот составлял предварительный проект решения, который мог быть принят или отвергнут народным собранием. Решение, принятое без предварительного обсуждения в совете пятисот, считалось противозаконным.

При текучем составе и большой численности участников народного собрания нельзя было рассчитывать на детальное и деловое обсуждение там политических вопросов. Участие совета пятисот в их подготовке должно было предохранить от принятия необдуманных и вредных для демократии решений. Члены совета при вступлении в должность давали клятву, что будут руководствоваться в своей деятельности законами и «советовать» к наибольшему благу государства.

Совет делился на 10 частей (притании) по 50 человек от филы, каждая из которых дежурила одну десятую года. Эти 50 человек представляли одну из десяти фил, внутри которых квота представительства в совете распределялась между домами: пропорционально их величине и числу граждан в них. Число членов совета от дема колебалось от одного до десяти человек и более. Ежедневно из состава пританов по жребию взбирался председатель, которому вручались ключи от храмов, где хранились государственные документы, казна и печать.

Он же председательствовал в народном собрании, если оно выпадало на этот день. Таким образом, в течение года более половины членов совета проходили через эту почетную должность.

При сравнительно небольшом числе афинских граждан (30—40 тыс.) и том, что членом совета можно было быть только дважды, почти любой афинянин хоть раз в жизни участвовал в деятельности этого важного политического органа^[54].

Большую роль в политической жизни Афин играл суд присяжных — гелиея. В суде могли участвовать (и притом неограниченное число раз) все афинские граждане, достигшие тридцатилетнего возраста, независимо от имущественного ценза. Ежегодно жребием из желающих отбиралось 5000 судей и 1000 запасных. В дни судебных заседаний (их было не менее 300 в год) опять жребием судьи распределялись по судебным помещениям. Они заранее не знали, какие дела будут рассматривать, что исключало возможность подкупа и злоупотреблений. Но вследствие такой практики судьи должны были принимать решения только на основании приводимых сторонами в суде доводов. Адвокаты не допускались, каждый должен был обвинять или защищаться сам^[55]. Так как от ораторского мастерства, умения воздействовать на большую аудиторию^[56], знания законов, а главное — умения их применять зависел исход дела, а далеко не всякий афинянин способен был составить необходимый текст речи, распространялось привлечение так называемых логографов. Это были сведущие в законах и искусные в риторике люди, которые по заказу и за соответствующую плату сочиняли речи для своих клиентов. Те заучивали их наизусть и затем произносили в суде^[57]. Для выступлений существовал строгий регламент, определявшийся водяными часами (клепсидрой). Кроме доводов от фактов и законов привлеченные к суду афиняне нередко прибегали к малопочтенным средствам: старались разжалобить судей, приводили на процесс малых детей, говорили о своих заслугах перед государством, о горькой участи в случае осуждения, плакали и т.п.

Компетенция суда была чрезвычайно обширной. Разбирались частные тяжбы афинских граждан и метеков (постоянно живших в Афинах переселенцев из других областей), многие дела жителей союзных государств, процессы политического характера, дела, связанные с незаконным проникновением в списки граждан, и др. При огромном множестве подлежавших рассмотрению дел существовала определенная очередность.

Союзники, вынужденные приезжать на суд в Афины, жаловались, что им подолгу приходится ждать, пока их дела будут рассмотрены.

Впоследствии появилась категория срочных дел, которые должны были разбираться в течение месяца со дня их поступления. Это касалось прежде всего споров, связанных с торговыми сделками, кредитованием морской торговли и другими займами. Вне очереди рассматривались дела о преступлениях против государства, антидемократических заговорах, по поводу которых вносилось «чрезвычайное заявление» (исангелия). Суд был открытым, гласным. Могли присутствовать не только афиняне, но и приезжие из других государств. Решение принималось тайным голосованием, простым большинством голосов. Оно было окончательным и обжалованию не подлежало.

При вступлении в должность судьи давали клятву, что будут судить нелицеприятно, руководясь только законами и справедливостью. Председательствовавший в суде архонт никак не влиял на решение судей.

Поскольку суд пополнялся желающими, состав его был случаен, небольшая оплата была меньше дневного заработка квалифицированного работника, а заседать приходилось часто. Распространенное представление о том, что в афинском суде заседали преимущественно беднейшие граждане, не подтверждается имеющимися свидетельствами. Суд, как и народное собрание, и совет пятисот воспроизводят в разрезе социальную структуру афинского общества в целом — там представлены все слои гражданского коллектива.

Из выбиравшихся на год должностных лиц важнейшими были стратеги. Они командовали армией и флотом, следили за их состоянием в мирное время, ведали строительством военных укреплений, назначением и распределением триерархов, расходованием военных средств. Вместе с советом пятисот стратеги ведали внешнеполитическими вопросами, вели дипломатические переговоры. Они могли созывать чрезвычайные сессии народного собрания, участвовать в заседаниях совета пятисот, имели приоритет в представлении письменных или устных докладов совету и народу. В отличие от других должностей переизбрание стратегов не только допускалось, но было обычным.

Эта должность требовала особой подготовки, способностей, материальных средств и доступна была немногим. Постепенно среди десяти стратегов выделяется один, как бы председатель всей коллегии, который избирается независимо от филы из всего состава граждан. Он играл руководящую роль в Афинах и в мирное время.

Архонты, замещавшиеся с 80-х годов V в. до н.э. по жребию, не играли столь большой роли, как стратеги, но сохранялась традиция счета времени по имени архонта-эпонима, в руках архонтов находилась подготовка судебных дел, контроль над священными угодьями, опека сиротского имущества, назначение хорегов, руководство религиозными процессиями, состязаниями, жертвоприношениями и др. По окончании годичного срока пребывания в должности они входили в состав ареопага, членство в котором было пожизненным. Этот орган после реформы Эфиальта не пользовался прежним авторитетом, но все же в его ведении остались некоторые судебные дела (о предумышленном убийстве, поджоге) и надзор за священным имуществом (земли Элевсина, оливы, считавшиеся священными деревьями богини Афины).

По мере роста могущества Афин, превращения Делосского союза в Афинскую морскую державу и бурного развития афинской экономики, естественно, увеличивался и аппарат управления. Множество ежегодно сменяемых должностных лиц ведало различными областями экономической, финансовой и хозяйственной жизни государства. Выборные должностные лица были и в подразделениях Афинского государства — филах, демах, фратриях. Любой афинский гражданин, хотел он того или нет, втягивался в общественно-политическую жизнь страны. В этом плане вполне правомерны слова, вложенные Фукидидом в уста Перикла: «...скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству... Мы считаем не свободным от занятий и трудов, но бесполезным того, кто вовсе не участвует в государственной деятельности»(Здесь и далее перевод Ф. Мищенко — С. Жебелева.). Участие в общегосударственных праздниках, сопровождавшихся торжественными процессиями, состязаниями, жертвоприношениями и всенародными трапезами, тоже сплачивало гражданский коллектив.

Афинские граждане по праву гордились своей принадлежностью к самому демократическому в Греции государству. В Афинах любой гражданин мог выступить в народном собрании с критикой должностных лиц, вносить предложения по вопросам внутренней и внешней политики. На сцене афинского театра, особенно во время представления комедий, подвергались критике отдельные аспекты политической и общественной жизни, в карикатурном виде изображались видные государственные деятели. В трагедиях, хотя и посвященных мифологическим сюжетам, также затрагивались животрепещущие проблемы современности, Государство защищало не только жизнь и имущество своих граждан, но и свободу их личности. Афинянина нельзя было подвергнуть тюремному заключению без судебного приговора, а человек, привлеченный к суду, если не надеялся на оправдание, мог покинуть город до рассмотрения своего дела.

Разумеется, афинские граждане имели не только права, но и обязанности перед государством. По выражению одного исследователя, у них была бесспорная свобода внутри государства, но не от него. Кроме военной службы сюда относились так называемые литургии — повинности более обеспеченных афинян за свой счет готовить театральные представления (хорегия), оснащать и набирать экипажи военных судов (триерархия), обеспечивать организацию гимнастических состязаний, всенародных угощений (по филам и демам) и др. Уклонение от политической и общественной деятельности осуждалось, частная жизнь, хотя и не подвергалась столь жестокой регламентации, как в Спарте, все же должна была подчиняться укоренившимся консервативным устоям. Полагалось приносить установленные жертвы божествам, участвовать в культах фил, демов, фратрий и государства. Образ жизни, отклонявшийся от обычных рамок, вызывал подозрительное отношение, а в некоторых случаях, как было, например, с Сократом, использовался как повод для обвинений в антидемократизме. Чрезвычайно активная деятельность судов при многочисленном и не всегда достаточно компетентном составе их участников создавала благоприятную почву для появления и распространения профессиональных доносчиков — сикофантов, шантажировавших и вымогавших деньги под угрозой возбуждения судебного дела^[58].

Афинская политическая система, самая передовая для Греции того периода, была демократией для меньшинства населения. Из нее были исключены не только рабы, не имевшие ни политических, ни элементарных человеческих прав, но и метеки. Последние не получали политических и гражданских прав, даже если жили в Афинах в течение нескольких поколений. Афинское государство было заинтересовано в увеличении числа метеков, и в некоторые периоды принимались специальные меры для их привлечения. Метеков приписывали к афинским демам, законы защищали их интересы в большей мере, чем обычных чужеземцев — ксенов^[59].

Однако метеки были отгорожены от гражданского коллектива. Они не только исключались из всякого участия в политической жизни Афин, но и не имели права владеть недвижимым имуществом— землей^[60] и домами. Занимаясь преимущественно ремеслом, торговлей, работой по найму, метеки вынуждены были жить в наемных помещениях.

В то время как граждане Афин в период мира не платили прямых налогов^[61], для метеков существовал специальный подушный налог — метойкион.

Метеки наряду с гражданами несли военную службу, более состоятельные из них привлекались к некоторым литургиям.

Иногда за особые заслуги перед Афинским государством отдельным метекам, а в редких случаях и целым группам давались привилегии — освобождение от подушного налога, право приобрести дом и участок земли, а изредка и самая цепная награда — гражданские права. Но это было исключением из правила. В целом же масса метеков, составлявших примерно треть или четверть свободного населения Афин, не могла пользоваться благами демократического строя.

В политической жизни Афин не участвовали и женщины. Афинянки вели даже более замкнутый образ жизпи, чем спартанки, получали весьма скудное образование, готовившее их только к роли матери и домашней хозяйки. Жизнь женщины ограничивалась ее домом и двориком, за пределы которых она выходила лишь в особых случаях (похороны или роды у кого-либо из близких, праздничная религиозная процессия), и то при обязательном сопровождении. Необходимые для хозяйства закупки делали муж и рабы. Когда к мужу приходили гости, жена удалялась на свою половину, участие в приемах и собеседованиях мужчин считалось признаком дурного поведения, несовместимым с положением порядочной женщины. Жизнь, разумеется, вносила свои коррективы в эти застоявшиеся консервативные устои, но процесс ломки был болезненным.

При исключении рабов, а затем метеков и женщин из политической жизни блага демократии в Афинах оказываются благами для небольшой части се населения — полноправных граждан мужского пола. Правда, следует отметить, что олигархически настроенные античные авторы, критически относившиеся к афинским порядкам и идеализировавшие в противовес им спартанские, возмущаются в числе прочего распущенностью рабов и метеков в Афинах: «... очень велика в Афинах распущенность рабов и метеков, и нельзя тут побить раба, и он перед тобой не посторонится. ...и по одежде и по внешнему виду тут народ нисколько не лучше и не отличается от рабов и метеков»,— писал один такой автор.

Хотя эти пристрастные суждения нельзя принимать на веру, все же при демократическом строе, по-видимому, даже не имевшему прав населению жилось привольнее, чем при олигархии. В трудные для афинской демократии времена, когда ей грозило уничтожение, рабы, а особенно метеки, принимали активное участие в борьбе против политических противников демоса.

Что касается полноправных граждан, то политический строй Афин обеспечивал им полноту политических прав и свобод. Применение жребия при замещении, должностей предполагало, что любой гражданин может быть привлечен к управлению государством. Ежегодно сменяемые должностные лица регулярно отчитывались перед народным собранием и в случае признания отчета неудовлетворительным могли быть отозваны досрочно. Даже высшие должностные лица должны были руководствоваться волей народного собрания. При всем том принцип прямого народоправства не мог быть реально осуществлен. Народное собрание происходило достаточно часто, чтобы на нем ставились вес важнейшие вопросы текущей политики. Но участвовали в собрании далеко не все граждане Афин. Жителям отдаленных от города районов приходилось затрачивать много времени на дорогу туда и обратно и отрываться от своих хозяйств. Да и горожане нередко по тем или иным причинам пропускали собрания. Характерно, что кворум, требовавшийся для решения некоторых особо важных вопросов, составлял 6000 человек, что примерно равняется 1/4 или даже 1/5 общего числа граждан.

В самом собрании, несмотря на право каждого выступать, даже не считаясь с повесткой дня, как правило, говорили люди, получившие специальное образование, включавшее тогда и искусство красноречия — риторику. Чтобы заставить многотысячную аудиторию себя слушать, а тем более убедить ее, требовались знания и особое мастерство. Такую подготовку могли получить сыновья только состоятельных афинян, и стремились к ней преимущественно выходцы из знатных семей. И не случайно, что большая часть популярных вождей афинского демоса в V в. до н.э. была аристократического происхождения.

В середине V в. до н.э. право занимать должности было распространено на граждан третьего имущественного класса Солона^[62]. Однако должности, связанные с финансовыми функциями, например казначеев, по-прежнему замещались представителями богатой верхушки. Эти должностные лица, как и военные командиры различных рангов, выбирались открытым голосованием, в то время как должности, открытые рядовому афинянину, замещались с помощью жребия.

И все же любой афинский гражданин чувствовал себя вершителем судеб своего государства.

Ведь он был полноправным участником народного собрания, без санкции которого не принималось ни одно сколько-нибудь важное решение, в том числе законы и декреты. А в суде голосами присяжных, большинство которых составляли рядовые афиняне, определялась участь многих граждан, метеков, союзников. И политическом памфлете последней четверти V в. до н.э., где подробно и критически разбирается политический строп Афин, автор заключает: «Я не одобряю их государственного устройства, но, раз уж они решили иметь демократическое правление, мне кажется, что они удачно сохраняют демократию...»