Трагедия Северо-Курильска

В 1945 году поверженная Япония передала стране-победительнице СССР Курильские острова и южную часть Сахалина. Сразу началось интенсивное строительство. Возводились военные объекты, геологические городки, рыбозаводы, больницы, школы и, конечно, жильё. Добротное, каменное. Проектировщики недоумевали: почему их предшественники оставили в наследство хлипкие, дощатые, чуть ли не картонные сооружения?

Ответ был простым. Эти предельно облегчённые хижины, обрушиваясь, позволяли выживать даже при катастрофических землетрясениях, даже в свирепых волнах цунами, когда каждая доска становилась единственной спасительной соломинкой, за которую хватался утопающий.

Россияне, владеющие самыми протяжёнными в мире, в то же время самыми спокойными, сейсмически-нейтральными морскими побережьями — арктическими, балтийскими, черноморскими, — никогда не сталкивались с серьёзными природными катаклизмами. Но благодушие, утрата бдительности зачастую ведут к бедам, невосполнимым потерям, как это случилось в ночь с 4 на 5 ноября 1952 года в молодом советском городе Северо-Курильске на острове Парамушир.

Слепая стихия, нанеся ужасающей силы удары, отступила. Военные долго извлекали из-под руин новостроек тела погибших и без опознания погребали в общей могиле. Правительственной комиссии потребовалось несколько дней, чтобы прийти к неутешительному выводу: проживание и производственная деятельность в северокурильском регионе нецелесообразны.

Как быть? Отсечь Курилы — значит ослабить обороноспособность страны. Приняли компромиссное решение — продолжить освоение благодатных краёв, засекретив всё, связанное с ноябрьской катастрофой.

В начале нынешнего тысячелетия, когда прошлое быльём поросло, некогда закрытые архивные документы стали достоянием гласности. Свидетельства очевидцев вопиют. Нет средств, способных переломить хребет цунами, утихомирить подземные бури — природные пороховые бочки с медленно тлеющими запалами. Чтобы убедиться в этом, достаточно перенестись в события более чем полувековой давности, выслушать их участников.

Рассказывает А. С. Крайнев, мастер бетонно-смесительного узла:

«Это теперь я знаю, что эпицентр землетрясения находился вплотную к нам, в двухстах километрах восточнее побережья. А когда я на полуторке возвращался со смены, поражался давящей тишине. Прибрежная вода закручивалась в глубокие воронки, вспыхивающие под ярким лунным светом. Размышлять, впрочем, было некогда. Устал так, что не чувствовал ни рук, ни ног. Утром опять заливать армейские фундаменты. Явился в барак. Не ужиная, повалился на койку. Взглянул на будильник. Без четверти четыре. Внезапно разболелась голова. Начало подташнивать. Накинул фуфайку. Вышел на воздух. Гляжу, наши бетонщики уже толпятся у крыльца. Оказывается, у всех у них „до чёртиков в глазах“ раскалываются головы. Некоторых начало рвать. Меня осенило. Нелады с атмосферным давлением! Тут земля и заходила под ногами. Крыша общежития сдвинулась, балки перекрытий вздыбились. Ломало их, как спички. Рабочие, прошедшие фронт, привыкшие ко всякому, прихватив верхнюю одежду и сапоги, без паники один за другим выбегали во двор. Мы поняли, что положение нешуточное. Но кто, зачем приказал стрелять из автоматов у пирсов и возле складской колючки? Уж не война ли? Кто-то предположил, что таким образом город предупреждают об опасности. Земля успокоилась. Шёл колючий снег. Решили продвигаться к комендатуре, узнать, что делать, как быть. Земля вновь загудела, заходила. Из её мерзлоты с корнями вырывало деревья. Рухнули две опоры линии электропередачи. Со стороны пирсов донёсся многоголосый вопль: „Война, война!“ На самом деле кричали: „Волна!“ Это были последние живые голоса в порту. Их перекрыл ужасающий гул, что бывает при взрыве оружейного арсенала. Прораб Сёмушкин приказал: „Давай на склоны, иначе — конец!“ Что мы без труда сделали, потому что барак находился у подножия одного из трёх холмов, скобой окружающих город. С вершины холма мы увидели, как ревущая масса воды выплеснулась сверху — нам показалось, что она оторвалась от Луны, — накрыла улицы и начала их перемалывать, то и дело выбрасывая, вновь забирая тела людей, брёвна, доски, даже бетонные плиты и автотехнику. Волна попыталась перехлестнуть через тыльный холм. Не получилось. Отхлынула. Единицы, несмотря на наши отговоры, спустились в илистое болото, надеясь отыскать останки близких. Спустя двадцать минут саданула вторая волна-палач, поглотившая их. Третья волна, слабая, отступала лениво, до рассвета. На рассвете мы увидели, что Северо-Курильска больше нет. Есть грязное, заснеженное пространство».

А вот свидетельство А. Н. Бережного, капитана интендантской службы:

«На автомобилях, гружённых горюче-смазочными материалами и продовольствием, мы приближались к Северо-Курильску. Головную машину, которую вёл я, подбросило. И началось то, от чего лучше бежать, закрыв глаза. Стена воды, вздыбившись, вгрызлась в берег, покатилась к городу и на окраине его, оторвавшись от земли, накрыла. Я не оговорился. Момент зависания воды довольно длительным был. Наша колонна, очутившись за пределом действия волн, уцелела. Прибыв в город, мы раздавали продовольствие, пилили намокшее дерево, которое поливали соляркой и поджигали, чтобы люди могли греться у костров. Затем нас и наши грузовики задействовали в перевозке раненых и захоронении погибших».

Рассказывает И. К. Крылов, сотрудник Сахалинского статистического управления:

«По предварительным данным, в Северо-Курильске, прилегающих посёлках погибло 2337 человек. На самом деле, если учитывать сезонных рабочих, попадающих в отдельную графу военнослужащих, потери составят около пяти тысяч человек. Снижению количества больных и умерших способствовали экстренные меры. С самолётов на парашютах сбрасывались армейские палатки, тюки с ватными одеялами, тёплой одеждой, продовольствием. 6 ноября во Второй Курильский пролив вошли суда, доставившие из Петропавловска и Владивостока землеройную технику, военных строителей, эвакуировавшие нетрудоспособных мужчин, уцелевших женщин, детей».

Сегодня Камчатка имеет 40 сейсмостанций. Сахалин — 10. Курилы — 3. Они безнадёжно устарели. Стало быть, польза от них невелика. За прошедшие пять десятилетий восточные пустынные побережья России приняли десять цунами. Погиб всего один человек, однако от повторения трагедии 1952 года никто не застрахован. Спасти людей от этого дамоклова меча планеты можно, осуществляя постоянный мониторинг из космоса. Однако средств для создания сети дорогостоящих спутниковых сканирующих систем не выделяют.