Результаты реального толкования

Результатом словесного толкования является словесный смысл нормы, который может оказаться ясным или неясен. Если он ясен, реальному толкованию предстоит проверить его правильность, т.е., исследовать, выражает ли он действительную мысль законодателя или же нет; если он неясен, задача реального толкования заключается в том, чтобы разъяснить его, опять-таки сообразно истинной воле законодателя.

Исход реального толкования не всегда одинаков. Если словесный смысл ясен, то реальное толкование либо 1) подтверждает его, либо 2) хотя и не подтверждает прямо, по и не дает основания сомневаться в его правильности, либо 3) показывает, что он не соответствует действительному смыслу нормы.

Если же словесный смысл нормы неясен, то реальное толкование или 1) разъясняет его, или 2) оказывается бессильным разъяснить.

Кроме того, при реальном толковании норм могут обнаружиться 1) пробел в праве или 2) непримиримое противоречие между содержанием толкуемой нормы и других норм.

Рассмотрим поочередно каждый из этих семи случаев.

1. Реальное толкование вполне подтверждает ясный словесный смысл нормы. Это наиболее благоприятный и удачный исход, свидетельствующий о том, что слова нормы выражают с полной точностью действительную мысль законодателя. Само собою понятно, что тут никакого сомнения насчет смысла нормы не остается, и что она должна быть понимаема и применяема согласно своему единственно возможному смыслу.

2. Реальное толкование, прямо не подтверждая ясного словесного смысла нормы, в то же время не подрывает его правильности. Это бывает в тех случаях, когда средства, которыми пользуется реальное толкование, недостаточны для того, чтобы можно было вывести какое-либо положительное, достоверное заключение относительно истинного смысла нормы. При таких обстоятельствах не остается ничего другого, как признать ясный словесный смысл нормы правильным. В самом деле, законы составляются и редактируются очень тщательно. Следовательно, если их словесный смысл ясен, то отступать от него можно лишь тогда, когда, несомненно, доказано, что он не выражает истинной воли законодателя (in re dubia melius est verbis edicti servire).

3. Реальное толкование обнаруживает несоответствие словесного смысла нормы действительной мысли законодателя. Это несоответствие может быть количественным и качественным.

Количественное состоит в том, что внутренний смысл нормы шире или уже ее словесного смысла. Шире он тогда, когда законодатель употребил недостаточно общие выражения, не покрывающие его мысли вполне. Отдавая преимущество действительной мысли законодателя, мы распространяем силу закона на такие случаи, которые не обнимаются смыслом употребленных в нем слов. Этот прием обыкновенно называют распространительным толкованием (interpretation extensive).

Например, мы прибегаем к распространительному толкованию, когда относим нормы, говорящие о правах и обязанностях покупателей, продавцов, нанимателей, залогодержателей не только к мужчинам, как бы следовало делать сообразно буквальному смыслу этих норм, но и к женщинам, ибо законодатель, очевидно, имел в виду тех и других.

Наоборот, внутренний смысл может оказаться более узким, чем словесный. Это случается, когда законодатель употребил слишком общую форму выражения, заменив, напр., видовые понятия родовыми, вследствие чего его слова охватывают более обширный круг явлений, чем он в действительности желал. В таких случаях, придерживаясь внутреннего смысла нормы, мы суживаем ее буквальный смысл или, как принято говорить, подвергаешь ее ограничительному толкованию (interpretation restrictive).

Пример. Ст.218, по своему буквальному смыслу, обнимает все сделки малолетних: "запрещается совершать какие бы то ни было крепости и акты от имени малолетнего, или написанные им признавать действительными и приводить в исполнение". Но цель этого закона - оградить интересы малолетних. Следовательно, действительная мысль законодателя состояла в том, чтобы признать недействительными только такие сделки, которые нарушают интересы малолетних, Суживая словесный смысл 218 ст. согласно мысли законодателя, мы подвергаем ее ограничительному толкование.

Качественное несоответствие между словесным смыслом нормы и действительною мыслью законодателя заключается не в том, что действительной мысли законодателя дана слишком широкая или чересчур узкая формулировка, а в том, что слова законодателя выражают совершенно не ту мысль, какую он хотел выразить. Этого рода несоответствие является результатом описок, опечаток и редакционных промахов в подлинном тексте норм. Понимая норму в том смысле, какой она должна иметь согласно действительному намерению законодателя, мы подвергаем ее исправляющему, или исправляющему, толкованию (interpretation corrective, baronages).

Так, например, ст.222 ч.1 Х т. говорит, что несовершеннолетний, вступивший в сделку "без согласия своего опекуна", не подвергается ответственности по этой сделке. Вопреки словесному смыслу этой статьи, реальное толкование ее в связи с предыдущими статьями, свидетельствует, что закон, говоря о согласии опекунов, имеет в виду на самом деле попечителей, потому что дополняют недостаточную дееспособность несовершеннолетних лиц попечители,-опекуны же совершенно заменяют подопечных и действуют вместо них.

4. Реальное толкование устраняет неясность словесного смысла нормы. В этом состоит так называемое изъяснительное толкование (interhretatio declarativa). Обнаруживая действительную мысль законодателя, оно, следуя ей, исправляет недостатки словесной формы закона: темноту, неточность, неполноту и двусмысленность. Примерами могут служить случаи, приведенные на стр. 79, 82, 83, 96 и сл.

Устраняя двусмысленность нормы, мы можем придать ее словам или обширный смысл, или узкий. В первом случае толкование именуется широким (interhretaatio lata), во втором - узким (int. strict). Этого деления толкования не следует смешивать с делением на распространительное и ограничительное. Давая норм широкое или узкое толкование, мы просто избираем из двух ее словесных смыслов один, между тем, как, подвергая распространительному или ограничительному толкованию, мы выходим за пределы словесного смысла.

5. Реальное толкование оказалось бессильным устранить неясность словесного смысла нормы. Этот неблагоприятный результат показывает, что цель толкования не достигнута, и мысль законодателя не раскрыта.

6. Реальное толкование обнаруживает пробел, т.е., отсутствие в действующем праве нормы, которая относилась бы к данному виду отношений. В этом случай возникает необходимость восполнить пробел, о чем речь будет ниже.

7. При толковании одной нормы отыскивается другая, находящаяся с ней в противоречии. Это бывает тогда, когда, стараясь определить истинный смысл какой-либо нормы на основании ее логической связи с другими нормами, мы встречаем среди них такую, которая противоречит толкуемой.

Первая задача толкования состоит в том, чтобы попытаться примирить друг друга исключающая нормы. Так как законы обдумываются и составляются тщательно, то при толковании их нужно исходить из предположения, что законодатель мыслит последовательно и не впадает в противоречие с самим собой (legislator non praesumitur sibi ipsi contraries). И, действительно, во многих случаях противоречия между нормами, на первый взгляд представляются совершенно непримиримыми, устраняются при помощи толкования. Такое примирение противоречий производится либо логическим" (систематическим), либо историческим путем. Первый состоит или в том, что каждой из двух друг друга парализующих норм отмежевывается особая сфера действия, так что обе они сохраняют силу, нисколько не мешая друг другу, или в том, что одна получает значение общего правила, а другая - изъятия, исключающего примкнете общего правила в частном случай.

Так, например, по ст.386 т.Х ч.1 ("принадлежности населенных земель суть: состояния в них церковные и другие строения" и т.д.), фабрики и заводы, в качестве строений, служат принадлежностью земель, а по ст.388, "принадлежности фабрик и заводов суть... земли". Это противоречие устраняется реальным толкованием, обнаруживающим, что первая статья относится к фабрикам и заводам, входящих в состав имений, а вторая - имеет в виду фабрики и заводы, как самостоятельные хозяйственные заведения, к которым приписаны земли.

Другой пример. Ст.397 т.Х ч.1 объявляет благоприобретенным "имущество, собственным трудом и промыслом нажитое", а по 399 ст. того же тома (п.3 и 4) имущество, купленное у родственников, и постройки, возведенные на родовой земле, считаются родовыми, хотя те и другие представляют собой "имущество, собственным трудом нажитое". В этом случае противоречие примиряется, если принять во внимание, что ст.397 выставляет общий принцип, из которого сделано в 399 ст. два исключения.

Исторический способ устранения противоречий состоит в предпочтении новых норм старым, согласно правилу: 1ех posterior derogate priori. Само собой разумеется, что этот способ применим только в тех случаях, когда противоречащие друг другу нормы изданы в разное время. Только тогда мы имеем право заключить, что, издавая новую норму, законодатель хотел отменить в целом или в части старую.

Пример. Ст.1243 т.Х ч.1 Свода законов гласит:

"Имение лица, в безвестном отсутствии находящегося, по надлежащем в том удостоверении, берется в казенный присмотр".

Между тем по 1453 ст. Устава гражданского судопроизводства окружной суд, признав факт безвестного отсутствия вероятным, назначает опекуна для защиты прав и охранения имущества безвестно отсутствующего лица. Как примирить это противоречие? Ввиду того, что Устав гражданского судопроизводства издан позже I ч. Х т., следует признать, что 1243 ст. 1 ч. Х т. отменена статьей 1453 Устава.

Решение гражданского кассационного департамента 80 М 200: "В случае неясности и противоречия в законах, на основании ст.9 Устава гражданского судопроизводства и ст.72 т.1 Основных законов, следует руководствоваться позднейшим законом".

Если ни логическим, ни историческим путем не удалось устранить противоречие между двумя нормами, то нужно отдать предпочтете той из них, относительно которой с большею вероятностью можно предположить, что именно в ней выражена истинная мысль законодателя. Основанием для такого предположения может служить либо то обстоятельство, что одна из норм более согласна с другими действующими нормами, либо то, что она помещена именно в том отделе законодательства, который специально относится к данному виду отношений.

Так, 537 и 538 ст. 1 ч. Х т. противоречат друг другу: по одной находчик чужой движимой вещи получает право пользования ей, по другой - право собственности. Но 537 ст. ("пользование движимым имуществом составляет также особое право, когда оно достанется кому-либо находкою") не находит подкрепления в других постановлениях действующего законодательства, не основана на исторических источниках и сопровождается ссылкой: "см. нижеследующие статьи", а в этих статьях (538-539) говорится совершенно иное, именно, что "находка обращается в право собственности, когда, по явки и публикации, не найдено будет хозяина". Вдобавок, ст.538 и 539 находятся в полном соответствии с историческими источниками и другими постановлениями действующего законодательства (напр., Устава о наказ., налаг. мир. суд., общ. губ. учр. и пр.). Ввиду всего этого ст.537 должна быть совершенно игнорируема и вопросы о находке разрушаемы на основании 538 и 539 статей.

Наконец, если две противоречащие друг другу нормы никоим образом не могут быть примирены между собой, и если нет достаточного основания для того, чтобы отдать преимущество одной из них, то не остается ничего иного, как признать их взаимно уничтожающими друг друга, т.е., не существующими, и поступать так, как будто их вовсе нет, т.е. как будто по тому вопросу, который ими разрешается противоположным образом, в действующем праве, имеется пробел. Этот вывод подтверждается 9 ст. Устава гражданского судопроизводства, которая, приравнивая противоречие в законах к недостатку закона, предписывает в обоих случаях применять один и тот же прием: руководствоваться "общим смыслом законов".

Обзор всех возможных исходов реального толкования показывает, что оно не всегда достигает цели и оказывается бессильным в двух случаях: 1) если, несмотря на применение всех средств реального толкования, словесный смысл нормы остается неясным, и 2) если обнаружился пробел в действующем праве или, все равно, такое противоречие между двумя нормами, вследствие которого обе они должны считаться несуществующими.

В обоих этих случаях задача толкования представляется невыполненной, и возникают вопросы, как устранить неясность и как восполнить пробел.