Основное в содержании речи

Вообще говоря, мы, как правило, различаем следую­щие десять основных элементов, которые характеризуют хорошую речь: объективность, ясность, образность, целенаправленность, повышение внимания, повторение, неожиданность, смысловая насыщенность (различная), лаконизм (краткость) и , не в последнюю очередь, юмор ( и его разновидности, такие, как острота и ирония).

Объективность

Объективность означает прежде всего максимально воз­можную степень правдивости и непредвзятости. Каждому оратору рекомендуется прочитать серьезное и тем не менее всем понятное высказывание Карла Ясперса* о софистике и сущности сообщения в его книге «Об истине».

Объективность означает глубоко согласованное, обус­ловленное существом дела, соединение содержания и фор­мулировок речи, что не исключает элегантной отделки.

Сегодня мы предпочитаем в противоположность ан­тичной риторике «объективность , которая не нуждается ни в золотом шаблоне, ни в вычурности» (Науманн). Па­фос чаще всего лишь фальшивая монета чувства. Упор на чувства что-то скажет слушателю лишь в том случае,

" Jaspers К. Von der Wahrheit. Philosophische Logik, Bd. 1, Munchen, 1947.

если есть желание выразить или возбудить личное и ис­креннее сочувствие. С пафосом не говорят о цене сыра или выращивании кактусов.

Ни один оратор не позволит себе вообразить, что он абсолютно объективен и правдив. Мы все ошибаемся; мы намерены прикладывать много усилий, чтобы избежать ошибок. Наше знание, даже самое основательное, оста­ется несовершенным. Кроме того, объективность харак­теризует сведения, которые я доношу до слушателей: что именно является констатацией фактов и взаимосвязей, а что - личным мнением и оценкой (например, объектив­ное утверждение: Гамбург лежит на Эльбе. Оценка: Гам­бург является самым красивым немецким городом).

Ясность

Старое правило утверждает: оратор должен говорить так, чтобы его не только можно было понять, но и не­возможно было не понять. В ясной и четкой речи нет места какому бы то ни было недоразумению. (Мольтке в 1870 г. своим офицерам сказал: «Приказ, который может быть неправильно понят, всегда и понимается неправиль­но». Это справедливо также и для утверждений, выска­зываемых в речи.)

Теодор Хеусс стремился лишний раз просмотреть на­броски речей, чтобы упростить формулировки, если они казались ему высокопарными. Этот процесс он называл «избавлением от Хеусса», как об этом сообщает его пле­мянница Нанна Фрейлингхаус в рассказах о Хеуссе. Правда, нередко неясность даже входит в «систему» ора­тора. К сожалению. Иногда умалчивают или говорят не­ясно, потому что хотят скрыть свое истинное мнение. Фридрих Науманн сказал о «сбросе балласта»: «Сбрасы­вать нужно все, что не соответствует ясному мышлению, хотя подлежащее сбрасыванию может быть очень привле- кательным. Отсекайте все, что трудно понять слушате- лям. При этом не слишком дорожите своими собствен-

ными пристрастиями. Ведь оратор говорит не для себя, a для других».

«Непонятное» не означает исполненное глубокого смысла. Пауль Хейсе иронически рекомендует: «Учитесь упражняться в тех уловках, которые вам обеспечат успех; в мелких местах нужно мутить, чтобы думали: вода глубока».

Многие недоразумения возникают из-за путаницы в понятиях. Некоторые слова и понятия многозначны*

их мы уточняем с помощью определений.

Пример многозначности слов: понятие «демократия» по-разному понимается в Западной и Восточной (народ­ная демократия) Германиях. Если в дискуссии каждый участник не представит свое определение, то дальнейшее обсуждение вопросов неплодотворно, так как неясны ос­новные положения.

В основе некоторых недоразумений — многозначность употребляемых слов. Поразительный пример приведем из событий последней мировой войны: английский министр Антони Идеи во время выступления по радио сердито от­бивался от обступивших его фотографов со словами: «Don't shoot, please!», что, означало: «Не фотографируй­те именно теперь, когда я должен сосредоточиться»(shооt - стрелять, фотографировать, прим. перев.). На следующее утро немецкое радио, торжествуя, сообщило, что на Иде-на, английского военного министра, было совершено

• Многозначность, или полисемия -наличие у слова нескольких значе­ний. Основное значение слова называется прямым, другие значения — переносными.

На п р и м е р: окно1. Отверстие в стене здания, и также рама со стек­лом; 2. (перен.) Просвет, отверстие в ч.-л. Окно между тучами; 3. (пе-рен.) Время между занятиями, ничем не занятое в расписании. Окно между лекциями. Многозначность как средство выразительности ши­роко используется в поэтической, публицистической и художествен­ной литературе: см. Современный русский язык.: Учебник/ А. Б. Ани­кина, Ю. Б. Бельчиков, В. Н. Винокуров и др.; Под. ред. Д. Э. Розен-таля. Ч. 1. Изд. 2-е. - М.: «Высшая школа», 1976.

покушение. Мы опять и опять констатируем: при многоз­начности слов мы невольно выбираем те значения, кото­рые соответствуют нашим субъективным желаниям. Само собой разумеется, что для ясности речи существенна ло­гика. Мы обращаем внимание на логическое соединение деталей и основных положений, равно как и на кристаль­ную ясность выражения.

Что касается ясности и понятности, то риторические возможности многих преподавателей высшей школы ос­тавляют желать лучшего.

Лекции одного преподавателя химии из Риги студен­ты плохо понимали. Он говорил невнятно, путано, растя­гивая слова так, что слушатели приходили в отчаяние. Его преемником, напротив, был блестящий оратор и педагог. После первой же лекции один польский студент заметил: «Надо отдать должное новому профессору: химия сама лезет в голову!»

В письме студента Й. Б. Германна к приятелю Жану Паулю так рассказано о знаменитом профессоре мате­матики Геттингенского университета Абрахаме Готтхельфе Кэстнере (1719 — 1800). «Доброжелательность своих слушателей он поддерживал своеобразным образом. Кэстнер - человек старого закала. Его лекции никто не хва­лит, потому что для тех, кто математику понимает, они слишком пространны, а для начинающих — слишком тя­желы, он использует строгие методы доказательства, что­бы сделать понятными арифметические или геометричес­кие определения, и, разумеется, продолжает это до тех пор, пока сам не устанет. Поскольку сам он понимает, но пре­поднести математический метод в занимательной форме не может, то усердно заботится о том, чтобы на столах ле­жало определенное количество книг (ведь не все слушате­ли могут (!) разогнать скуку во время его лекций). Это, например, могут быть книги басен с гравюрами на меди, описания путешествий, Вергилий с гравюрами на дереве и многое тому подобное...»

Образность

«Образное представление — фундамент всех позна-ций» — так написано в 9 письме Песталоцци «Как Гер­труда учит своих детей». Это справедливо не только в от­ношении детей, но и взрослых.

Точным, но малонаглядным образом философ Кант определяет значение образного представления: «Мыш­ление без содержания пусто, образное представление без понятия слепо. Следовательно, необходимо создавать свое понятие, сообразуясь с чувственным ощущением, то есть в наглядном представлении соотносить поня­тие предмету, а это означает — приблизить образное пред­ставление к понятию». Англичане, например, склонны к образной манере речи, они приводят сравнения, опи­сания и т. д.

Следующее средство представиться слушателям и вну­шить им доверие — дать беглые сведения о себе самом, которые оратор скупо роняет в речи тут и там. Короткие истории, связанные с лично пережитым — излюбленные приемы в речах британских государственных деятелей. В известной мере подход основан на чрезвычайном инте­ресе британской общественности к личной жизни дей­ствующего лица (Хуго Фишер).

Французы больше любят кристальную ясность раци­онализма. Мы, немцы, в нашей манере речи тяжеловес­ны и абстрактны в большей степени, чем наши западные соседи. (Специалист по эстетике Вишер в забавной ма­нере наглядно показывает суть различных языков. По его мнению, французский язык напоминает ликер и биск­вит, итальянский — красное вино и апельсины, голлан­дский - «настоящую селедку», а немецкий - хороший ржаной хлеб и пиво.)

Старания многих немецких ораторов в этом отноше­нии совершенно очевидны: «Как я мог сказать так — на­спех, предельно непонятно, отстраненно, высокомерно и тяжеловесно»? (Веллер).

♦ В хорошей и действенной речи отвлеченные иобраз­ные мысли соединены друг с другом. Речь, состоящая из сухих слов и бесцветных выраже­ний, скучна и пресна, как несоленый суп. Как правило, речь развивают от наглядного представления (образ, сравнение, рассказ и так далее) к понятию. Абстрактные понятия без фундамента образов редко остаются в памя­ти. (Польский политик Циранкевич в 1956 г. выступил против сталинистов, которые не выясняли причины нару­шений, а искали виновных. Он сказал: «Если кто-то боит­ся малярии, то должен не комаров ловить поодиночке, а осушить болото».

Наглядны характерные детали; абстрактны в сравне­нии с ними суммирующие обобщения. Прежде всего нуж­но запастись цифрами. Никто не может удержать в па­мяти дюжину чисел, но это удается, если представить их ,- наглядными. «Хотя нет нужды удерживать в памяти ма­лейшие детали, как при утомительном счете, однако речь без определенных деталей недейственна и тускла», — кон­статирует Гамильтон. С помощью выразительных средств динамичным и жизненным предстает самый сухой и скуч­ный материал. Для оратора также справедлив рецепт Во­льтера: «Умелый повар даже из самой жесткой подошвы приготовить вкуснейшее блюдо».

Целеустремленность

Оратор постоянно думает о том, что нужно достичь главного пункта. Каждая речь, а особенно речь с выра­жением мнения, достигает кульминации в «целевом пред­ложении» или в небольшом числе выражений, содержа­щих основные мысли.

♦Целевое предложение и эти выражения должны мно­гократно повторяться в одной и той же, а также в различных формулировках. Формулировки целевых и ключевых предложений должны легко запоминаться.

«Нельзя слишком многого желать от одной речи! Мысль, которая запечатлена в памяти, лучше пятидеся­ти, которые в одно ухо вошли, а в другое вышли. Лучше крепко вбить один хороший гвоздь, чем слабо воткнуть дюжину канцелярских кнопок, которые выскочат в те­чение часа» (Спэрджен).

Диалог после доклада:

- Как долго говорил оратор?

- Два часа.

— И о чем он говорил?

— Этого он не сказал...

Каждая речь содержит несколько «красных мест», которые остаются в памяти слушателя. Действие хорошей речи не исчерпывается одним мгновением: порой она волнует людей долгое время. Мы концентрируем внима­ние на важнейшем, характерном и опускаем все несущес­твенное. Вычеркиваем все, что мешает главному. Ничего нет хуже, чем обременительный груз мыслей, которые слушатель не в состоянии переработать. Non multa, sed mul-tum dicere — немногим, но многое сказать.