Одномоментная» фашизация

Когда речь заходит об угрозе становления фашистского режима в том или ином обществе, то большинство мыслит шаблонно (а не познавательно-творчески — диалектически, как это до́лжно человеку), компилируя некий сценарий становления фашизма на основе тех или иных примеров из истории возникновения фашистских террористических диктатур в прошлом. Далее построенный таким образом сценарий по отношению к сложившейся историко-политической конкретике того или иного общества расценивается ими как реально угрожающий, осуществимый либо неосуществимый. Это касается как приверженцев фашизма, так и антифашистов.

При таком подходе исторические примеры становления фашистских режимов в том смысле, как суть фашизма определяют академические издания[320], вызывают мысли о группе законспирировавшихся заговорщиков в спецслужбах и в вооружённых силах или о политической — фашистской по сути[321] — партии, о маньяках-властолюбцах, возглавляющих заговоры и партии, которые назначают день и час «Икс», и по его наступлении совершают государственный переворот (или партия официально побеждает на «демократических выборах»), после чего начинают «прессовать и кошмарить» общество в соответствии с реальными нравами и целями высшей фашистской «элиты», прикрывая проводимую политику некой публичной идеологией для толпы, которую академические издания и критики режима называют «попу­лизмом» и «демагогией».

В случае реализации такого рода сценариев и захвата государственной власти группой заговорщиков или фашистской (по нравам и этике) партией такая фашизация может быть названа «одномоментной», хотя безусловно, что после захвата государственной власти лидерам фашистского движения потребуется ещё возможно довольно продолжительное время для того, чтобы существование общества под их властью стабилизировалось и появились бы тенденции к более или менее устойчивому воспроизводству фашизма в преемственности поколений в «автоматическом режиме» (как это имеет место ныне в Северной Корее[322]).

Собственно в этот период стремления режима к стабилизации положения и происходит большинство актов насилия и беззакония, которые и называются «ужасами фашизма»[323]. Если режиму удаётся достичь стабилизации[324], политические репрессии перестают быть массовыми, и потому режим может представлять их как обычную уголовщину или как единичные проявления «антисоциальной деятельности отдельных отщепенцев».

И в своём большинстве фашисты разных толков мечтают о такой «одномоментной» фашизации и работают на её осуществление, а антифашисты (реальные и мнимые[325]) со своей стороны опасаются именно её и пытаются её предотвратить и ей противодействовать[326].

Но рецепты становления фашистского режима и рецепты противодействия становлению фашизма, выявляемые на основе шаблонного мышления при описанном выше подходе, не будут обладать качеством универсальности, поскольку исходят не из сути явления фашизма и его целей в смысле, определённом в разделе 8.7 настоящего курса, а из реальных или мнимых проявлений этой сути в тех или иных конкретных историко-политических обстоятельствах. Кроме того, в силу неуниверсальности такого рода рецептов (как становления фашизма, так и борьбы с ним) они могут оказаться неработоспособными в реально складывающихся общественно-по­ли­ти­ческих обстоятельствах, которые отличаются от тех, на основании анализа которых рецепты были выработаны.

Что касается неработоспособности рецептов, направленных на становление фашизма, то и ладно; а вот неадекватность и недееспособность антифашистов — в большинстве случаев является фактором, способствующим успеху фашизации общества, чему стали примерами обстоятельства захвата государственной власти в Германии кукловодами Гитлера и в СССР — кукловодами клики Ельцина[327].

Но чтобы понять, что в действительности происходит в процессе фашизации общества и может ли быть она осуществлена НЕЗАМЕТНО (без пугающе громких эффектов) как продолжительный процесс вне «одномоментных» сценариев, и как такая фашизация может быть осуществлена практически, надо обратить внимание на ряд обстоятельств и соотнести их с исторически сложившейся конкретикой того или иного общества, чем себя борцы с фашизмом — с реальным либо мнимым — обычно не утруждают.