ЧЕРНОМОРЦЫ И ДОНЦЫ НА КУБАНИ.

Служба казаков даже и в мирное время была нелегкой, тем более на Кавказе. Несмотря на то, что была принята оборонительная тактика, уже в 1777 г. в государственном бюджете появилась особая статья: 2 тыс. руб. серебром на выкуп у горцев христианских пленников [175]. Хищники ненадолго присмирели после рейда Суворова за Кубань. А с началом войны положение еще более обострилось. Главной турецкой базой на Кавказе стала Анапа. Через нее в горы шло оружие, деньги. В Кабарде появился первый предшественник Шамиля — Шейх-Мансур, возбуждая черкесов, кабардинцев, лезгин, чеченцев на борьбу с «неверными». По сути открылся «второй фронт». Русских войск здесь было мало: части небольшого Кубанского корпуса, казаки Азово-Моздокской линии и 6 донских полков — они несли на Кубани дежурство, поочередно сменяясь.

В начале 1790 г. под командованием генерал-поручика Бибикова состоялся поход на Анапу. Он был плохо подготовлен, ослабевший в трудном переходе отряд был отражен от крепости и с трудом вернулся на Ставрополье. А турки ответили, высадив в сентябре под Анапой сильный десант Батал-паши с 30 орудиями. Он двинулся в долину Лабы, усиливаясь местными племенами, и собрал из них войско в 50 тыс. На р. Тохтамыш врагов встретил корпус И.И.ГерманафонФерзена, 3600 солдат и казаков. Несмотря на огромное неравенство сил было приказано атаковать. И пленных не брать — из-за того же неравенства. Противника разгромили наголову, захватили всю артиллерию, лагерь и самого Батал-пашу. На месте этой битвы впоследствии возникла станица, по каким-то причинам названная именем побежденного, Баталпашинская (ныне Черкесск).

В 1791 г. новый поход на Анапу возглавил генерал-аншеф И.В. Гудович. Противник успел подготовиться, в крепости собралось 25 тыс. турок и горцев, при 95 орудиях. У Гудовича было 12 тыс. — в том числе донские казаки, 350 гребенских с атаманом Сехиным, 150 терско-семейных, 3 сотни Волжского и 2 сотни Хоперского полков. 22 июня после короткой блокады последовал штурм. Некоторые командиры были недовольны тем, что Гудович оставил в резерве свыше трети войск. Но мера оказалась оправданной. В разгар битвы удар по тылам нанесли 8 тыс. черкесов, и их удалось отразить. Штурм Анапы по своей ожесточенности сравнивали с Измаилом. Чудеса храбрости проявили сотник Борисов, хорунжие Усков, Корсунов, Семенкин, Яров. Геройски погиб, возглавив атаку, хоперский сотник Найденов[219]. Всего же пало 940 человек, 1995 получили ранения. Но врагов положили 11 тыс., 13,5 тыс., капитулировали. В Анапе попался и Шейх-Мансур, он был сослан на Соловки.

Обстановка на Кавказе стабилизировалась. Но правительство понимало, что это временно, распорядилось строить на Кубани новые крепости и переселить 3 тыс. семей донских казаков. И в 1792 г. было решено 6 полков, несущих дежурство на Кавказе, оставить тут насовсем — пусть заберут семьи с Дона и селятся. В полках это известие вызвало возмущение, возглавил бунт Никита Белогорохов. Казаки направили делегатов в Черкасск — выяснить, действительно ли есть такой приказ. За ними самовольно оставили службу и отправились на Дон несколько сот казаков. Их принялись вылавливать, что вызвало в станицах массовые волнения. Грамоту о переселении принимать категорически отказывались. В бунтующие городки были введены войска, несколько тысяч человек перепороли. Но масштабы переселения сократили, на Кубань отправили не 3 тыс., а 1 тыс. семей — тех, кто участвовал в мятеже. Из них составился Кубанский полк.

А между тем оставалась неясной судьба Черноморского Коша. Потемкин выделил ему земли в Приднестровье, центром запорожцев стало село Слободзея [288]. Тут возвели укрепление наподобие Сечи, разместили управление Коша. Сюда казаки перевезли своих родственников, стали заводить хозяйство, основали 25 селений вперемежку с молдавскими. В реляциях о боевых действиях Войску давался эпитет «бесценное», светлейший благоволил к нему. Обещал дать еще земли между Бугом и Днестром, под Кинбурном, Еникальский округ в Крыму, подарил собственные рыбные ловы на Тамани. Но… все это оставалось вилами на воде писано. Когда в 1791 г. кошевой Чепига и войсковой судья Головатый отправились к Потемкину просить более определенно оформить владения, застали его в дурном настроении — лодка с 25 запорожцами была захвачена турками. И светлейший князь делегатов прогнал: дескать, позже поговорим.

А позже его не стало. И война кончилась. Земли, выделенные Кошу, оказались не сплошными, вклинивались делянками между угодий, дарованных вельможам и военачальникам. И уже посыпались жалобы, что закрепощаемые крестьяне бегут к казакам… Очевидно, черноморцев ждала судьба екатеринославцев. Два человека сумели предотвратить это и стали основоположниками казачьей Кубани. Захарий Алексеевич Чепига и Антон Андреевич Головатый[266,267]. Они были совершенно разными. Чепига — простой неграмотный казак из беглых крепостных. В Запорожье поступил в Кислякивский курень, участвовал в войнах, выдвинулся до полковника Протовчанской паланки. После ликвидации Сечи служил при штабе Потемкина. Головатый был из семьи украинской казачьей старшины. Учился в Киевской академии, но, не закончив ее, удрал в Запорожье. Стал казаком Кущевского куреня. Был лихим казаком, поэтом, слагал песни, прекрасно играл на бандуре. Но в Сечи оценили и его ум, хитрость, образование. С 1768 г. стали посылать в Петербург с делегациями. В 1771 г. он стал писарем Самарской паланки. Потом находился при войсковом судье и кошевом атамане, хотя и нарушил традицию — женился. После упразднения Сечи получил должность капитана-исправника в Новомосковске.

Оба вместе с С. Белым стояли у истоков Коша Верных Казаков. Похоже, что какое-то время были соперниками. Но затем кошевой атаман и войсковой судья (начальник штаба) составили дополняющий друг друга великолепный тандем. Один — настоящий «батько». Прямой, грозный в бою, способный вздуть казака для протрезвения, но и простой, добродушный, доступный для каждого. Второй — тоже доблестный воин, но и прекрасный дипломат, организатор, администратор. Между прочим оба были богатыми людьми, Потемкин приближенных жаловал щедро. Чепиге принадлежали деревня на Херсонщине, дача на Громоклее, Головатому селение под Новомосковском, хутора, мельницы, стада. Они вполне могли бы после войны оставить Войско и зажить состоятельными помещиками. Но были в первую очередь казаками. Душой, а не по названию.

Зимой 1791—1792 гг. Чепига и Головатый пришли к выводу — на Днестре Кошу оставаться нельзя. Сожрут. И в феврале делегация во главе с Головатым выехала в Петербург. «Выбивать» Кубань. Под предлогом того, что «за многолюдством» разместить Войско на Днестре и Буге нельзя. Трудные переговоры шли 4 месяца. Императрица все еще не до конца доверяла запорожцам — а тут они выражали желание обособиться. Но в пользу Коша сыграли волнения донцов, не желающих переселяться. А черноморцы предлагали решение проблемы, их было 12,5 тыс. боевого состава, 10 тыс. членов семей! Головатый умело привлекал в союзники и тех, кто уже раскатал губы на приднестровские земли. Помогал и имидж простоватого, бесхитростного казачуры, который создавал себе Головатый — мог и выпить, и «спивать» под бандуру, и сплясать, вызывая к себе симпатии [201]. 30 июня 1792 г. была подписана Высочайшая грамота, жалующая Черноморскому Войску «в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию со всею землей, лежашей на правой стороне реки Кубань от устья Еи к Усть-Лабинскому редуту».

Еще в ходе переговоров «для осмотру» земли на Кубань поехал войсковой есаул Мокий Гулик, представив Кошу подробный отчет [278]. При этом он на Тамани записал в казаки 114 «разных бурлак». Кстати, случай не единичный. Некоторые казаки не захотели уходить с насиженных мест, зато к черноморцам пристало изрядное число сдружившихся с ними молдаван, украинских беглых. Переселение началось сразу же — чтобы продемонстрировать четкое исполнение приказа императрицы (и пока она не передумала). В августе 1792 г. в море вышла флотилия под командованием капитана Пустошкина — флагманская бригантина «Благовещение», 50 лодок и яхта черноморцев, 11 транспортных судов, сопровождающие крейсера. Они благополучно доставили на Тамань около 3200 казаков [279]. Остальные двинулись посуху — со стадами, обозами. Переселение было тщательно спланировано. Шли несколькими эшелонами, разными маршрутами, чтобы в пути обеспечивать себя фуражом и питанием. Колонна Чепиги зазимовала на Ейской косе, по весне отправилась к Усть-Лабинской крепости. Здесь кошевой установил взаимодействие с генералом Гудовичем, а потом выбрал в урочище Карасунский кут место для «войскового града». Будущего Екатеринодара.

Последние колонны подтянулись летом 1793 г. Еще раньше, когда казаки испрашивали земли на Кубани, они обратились к императрице за указаниями о желаемом внутреннем порядке Войска. Екатерина повелела, чтобы устройство было сообразно с «учреждениями об управлении губерний». Кроме того, ей не нравилось буквальное следование запорожским традициям, и к 38 куреням она велела добавить еще 2 — Екатерининский и Березанский. На основе этих указаний к январю 1794 г. руководством Коша был разработан и обнародован первый законодательный документ черноморцев, «Порядок общей пользы», в котором авторы попытались соединить казачий традиционный уклад с общегосударственным. Учреждались должности городничих, полиция. Но подчинялись они Войсковому правительству из кошевого атамана, войскового судьи, войсковых писаря и есаула [280].

И Екатеринодар сперва строился по образцу Сечи — земляные валы с пушками, войсковая церковь Св. Троицы, правление Коша, 40 куреней-казарм для «бездомовных» и несущих службу — при Войсковом правительстве «на непредвиденный случай» состояла тысяча казаков. Как и в Сечи, были учреждены паланки, но это слово было неясно русским чиновникам и быстро заменилось на «округа». А основная масса казаков, получив места поселения, основывала слободы, будущие станицы, получившие название запорожских куреней — Пластуновская, Брюховецкая, Кущевская, Кисляковская, Ивановская, Крыловская, Щербиновская, Титаровская, Нижнестеблиевская, Стеблиевская, Минская, Переяславская, Каневская, Шкуринская, Березанская и др. Некоторые названия исказились, и от Куреновского куреня пошла Кореновская, от Тимошевского — Тимашевская, от Жералевского — Журавская…

А времени на мирное устроение почти и не было. Требовалось границу охранять, а в апреле 1794 г. императрица велела послать 2 полка под начальством кошевого атамана в Польшу. Но полки в Черноморском Коше были временными. Знамена, перначи полковникам и есаулам выдавались на время походов, а потом сдавались и хранились в войсковой церкви. Чепиге по дороге в Польшу пришлось сделать крюк — в Петербург. Екатерина пожелала лично познакомиться с ним, и, видимо, только тогда в ней растаяло последнее недоверие. Кошевой ей понравился, был приглашен к ее столу, императрица сама угощала его вином, виноградом и персиками, а на прощание пожаловала саблю, сказав: «Бей, сынок, врагов Отечества!»

Ну а пока кошевой бил их, на Кубани управлял Головатый. Руководил строительством «столицы». При этом, правда, возводил и второй центр, как бы свой «персональный» — в Тамани. Был вообще очень хозяйственным человеком, собирал мастеровых, кузнецов, иконописцев. На свой кошт построил Покровскую церковь в Тамани, соединил «греблей» (каналом) Большой и Малый Карасуны, лично следил за обустройством куренных слобод и кордонов. В Кизилташском лимане оборудовал гавань для флотилии. Было проведено размежевание территорий с Кавказским наместничеством — Черноморское Войско ему не подчинялось, и это оказалось очень важным. Наместничество вовсю регулировало жизнь терцев и линейцев, несмотря ни на какие прежние указы возлагало на них всякие работы и повинности, вводило свои подати: со всех казаков, кроме служащих, брали на содержание почты, судов, местных управленческих аппаратов около 2 руб. в год. Черноморцы же по инерции остались в подчинении генерал-губернатора Таврии, который сидел далеко и в их дела не лез, что позволило Войску сохранить внутреннюю самостоятельность.

Но не успела отгреметь одна война — надвинулась следующая. Поражением Турции решила воспользоваться ее соперница, Персия. Теперь уже она подстрекала горцев против русских. А в сентябре 1795 г. иранская армия напала на Грузию и взяла Тифлис, устроив страшную резню. Екатерина по условиям Георгиевского трактата вмешалась. Отряд Гудовича в 8 тыс. человек совершил труднейший переход через Кавказ, отбросив персов и защитив единоверцев. А весной 1796 г. на Тереке стала сосредотачиваться 35-тысячная армия Валериана Зубова, брата фаворита — для наступления на Азербайджан. Под его командование черноморцам было велено выставить тысячу казаков. На Головатого в это время обрушилась полоса несчастий. Трагически погибла дочь, при родах умерла жена. Отряд в Персию возглавил он — возможно, напросился сам, чтобы на войне преодолеть душевные травмы.

Поход начался успешно. Русские войска взяли штурмом Дербент, без боя заняли Кубу, Баку, Шемаху, Гянджу. Черноморцы рейдировали по Каспию, высадились в Зензелинском заливе и отбили у неприятеля большую партию армян, насильно угоняемых в Персию. Однако завершилась война впустую. Умерла Екатерина Великая, на трон взошел Павел I. Который первым делом начал ломать начинания своей матери. И отменил поход, приказав возвращаться в Россию. Головатый даже на войне не забывал об устройстве новой родины, Кубани. 31 декабря 1796 г., уже планируя возвращение, писал Чепиге: «Слова ваши, говоренные противу Карасунской гребли под дубом, стоящим близ вашего двора, я не забув, а исполнил прошлого года: рыбы напустыв с Кубани, а раков — привезенных с Темрюка на почтовых чрез сутки три воза; но дабы оные могли для настоящего удовольствия всем гражданам расплодиться, да еще оных и по речкам, где ставы есть, развесть, прикажите чрез городничего всем ловящим в ставу рыбу, попадающихся раков возвращать в воду и через два года не истреблять».

Чепига этого письма не получил. Правитель огромной области, он до последнего дня сохранял старые привычки, ходил в простой казачьей одежде, жил холостяком в хате-мазанке. И в этой же хате, заболев, скончался 14 января 1797 г. Лишь для похорон его одели в генеральский мундир, вынесли все ордена и регалии. Кошевым был назначен Головатый. Но и он об этом не узнал. В эвакуирующихся войсках вспыхнула эпидемия малярии. И начала косить личный состав флотилии, вывозящей солдат и имущество. Умерли контр-адмирал Федоров, бригадир Апраксин. Головатый стал командующим Каспийской флотилии. В суматохе дел переносил болезнь на ногах, и 28 января 1797 г. его не стало. На Кубань вернулась лишь половина ушедших казаков. А кошевым атаманом царь назначил войскового писаря Котляревского.