Нарушения высших корковых функций

Исследование высших корковых функций и их нарушений при очаговых поражениях мозга является важной частью неврологического исследования.

Мы остановимся на том, как представляет современная наука высшие психические функции и как следует подходить к их мозговой организации.

Психологи считали возможным сводить сложные психические процессы к относительно простым представлениям или образам, которые имели свою основу в изолированных участках коры мозга, рассматривавшихся многими авторами как своеобразное депо этих психических явлений. Однако со времени открытия центров слуховой и разговорной речи научная психология, опирающаяся на передовую нейрофизиологию, проделала большой путь, который привёл к коренному изменению основных взглядов на строение психических процессов. Это изменение сказалось в двух тесно связанных друг с другом положениях.

Первым было положение о рефлекторном принципе психической деятельности, вторым – положение об общественном генезе и системном строении высших психических функций человека.

Такие психические явления, как ощущение или восприятие, произвольное действие, начали рассматриваться как рефлекторные процессы, имеющие своё афферентное и эфферентное звено и формирующиеся в активном взаимодействии субъекта с условиями внешней среды. Согласно этому представлению, ощущение нельзя рассматривать только как пассивное субъективное состояние, возникающее при действии внешних агентов на органы чувств. На самом деле сенсорные процессы являются рефлекторными ответами, включающими в свой состав и эфферентные импульсы, активно настраивающие воспринимающие органы и придающие их работе избирательный характер.

Принципиальное значение имеет положение о том, что такие сложные формы психической деятельности, как осмысленное восприятие, опосредованное запоминание, активное внимание, произвольное действие, сформировались в процессе социальной жизни людей. Все эти психические процессы являются не результатом биологического развития, а продуктом предметной деятельности человека, общения людей между собой и усвоения каждым человеком накопленного ранее общечеловеческого опыта. Даже такие простейшие процессы, как слуховая оценка высоты звука, опосредуются у человека системой языка и имеют, таким образом, сложное системное строение.

Этот сложный и опосредованный характер высших психических функций человека раскрывается отчётливо при исследовании их формирования в онтогенезе.

Развитие всех высших психических процессов, будь то процессы активного запоминания, формирование понятий, развитие процессов письма или счёта, всегда начинаются с развёрнутой материальной деятельности, опирающейся на ряд внешних вспомогательных средств. Затем этот процесс постепенно начинают сокращать и опираться на участие сначала внешней, а потом только внутренней речи. На разных этапах своего развития высшие психические функции имеют различное строение и опираются на разные системы нейрофизиологических процессов. Так, если на начальных этапах формирования письмо требовало анализа звукового состава слова, активного выделения каждого отдельного звука и каждой буквы и реализовалось цепью отдельных двигательных актов, то хорошо развитое автоматизированное письмо уже потеряло характер такого развёрнутого акта, а в отдельных случаях начало опираться на прочно автоматизированные слухо-двигательные стереотипы. То же можно сказать о процессах счёта. Следовательно, одна и та же сложная психическая функция осуществляется на разных этапах развития неодинаковыми способами, приводя к одинаковому результату, и по всем данным опирается на различные динамические структуры совместно работающих аппаратов мозговой коры.

Такое представление делает невозможным прямые психоморфологические попытки локализовать сложные психические функции в ограниченных участках мозга и приводит к необходимости более сложного понимания их мозговой организации.

Предполагается, что каждая психическая функция осуществляется физиологическими процессами, вовлекающими весь мозг в целом, и опирается на динамически связанные между собой системы совместно работающих участков мозговой коры. Особенность этих динамических систем заключается в том, что они состоят из высокодифференцированных зон мозговой коры, каждая из которых выступает на своих специфических ролях, обеспечивая ту или иную сторону данной функции.

Если какой-то вид деятельности не требует участия соответствующей формы анализа и синтеза, соответствующие ему участки коры не включаются в осуществление данной функции.

Если в процессе развития психическая деятельность изменяется и начинает опираться на иные виды анализа и синтеза, она начинает осуществляться новыми динамическими системами мозговой коры.

Если в результате поражения участка мозга определённое звено функциональной системы выпадает, вся функциональная система перестраивается, и соответствующая психическая деятельность начинает осуществляться, опираясь на новую динамическую систему мозговых участков. Например, для осуществления акта письма необходимо выделение звуков (фонем) из речевого потока, их перешифровка на пространственные знаки (графемы) и, наконец, их двигательное выполнение с помощью тонких двигательных импульсов, адресованных к известным мышцам и плавно сменяющихся. Поэтому естественно, что корковые отделы тех анализаторов, которые необходимы для осуществления этого сложного акта, участвуют в акте письма. Если процесс письма относительно мало автоматизирован, все эти отделы коры принимают широкое участие в его выполнении. Если же письмо автоматизировано, что не требует участия всех указанных компонентов (например при подписи своей фамилии), некоторые из указанных зон выпадают из этой функциональной системы и письмо осуществляется без их участия.

Такое представление о системной организации высших корковых функций определяет и возможный подход к их нарушениям при локальных поражениях мозга.

Мы можем предполагать, что каждый узко ограниченный очаг, разрушающий определённый участок коры мозга, вызывает первичное нарушение в работе корковых отделов того или иного анализатора, ослабляет функцию его клеток, нарушает прочность и подвижность следов возникшего в них возбуждения и делает сложные формы его работы недоступными. Этим не исчерпывается следствие локального поражения мозга. Каждое очаговое поражение неизбежно вызывает и вторичное нарушение всех тех сложных функциональных систем, для осуществления которых необходима сохранность данной области мозга, не задевая тех функциональных систем, в которых данный анализатор не участвует.

Поэтому поражение систем коры левой височной области, входящих в состав коркового ядра слухового анализатора, неизбежно вызовет нарушение понимания слов, нарушение письма, нарушение припоминания слов и называния предметов, но не отразится на зрительном различении предметов, письменном счёте.

Представление о динамической локализации функций в коре заставляет сделать и другой вывод: нарушение одной и той же функции может возникать при поражении разных по локализации участков мозга, однако, структура этого нарушения будет в разных случаях существенно различна. Так, процесс письма может нарушаться при поражении височной, затылочной, постцентральной и премоторной коры мозга. При поражении височных отделов оно может страдать в результате нарушения звукового анализа и синтеза. При поражении коры затылочно-теменных отделов – в связи с дефектом пространственной организации графем. При поражении постцентральных отделов коры дефекты письма связаны с нарушением артикуляции речевых звуков, которые в нём участвуют, а при поражении премоторных отделов эти нарушения будут возникать в меру распада тех двигательных навыков, частной формой которых является автоматизированное письмо.

Поэтому ясно, что во всех этих случаях характер нарушения функции будет различен; поэтому, анализируя качественные особенности дефекта, можно судить о факторе,который приводит к нарушению этой функции, и о том очаге, который лежит в основе этого системного дефекта. Такой качественный структурный анализ дефекта лежит в основе клинического и психофизиологического исследования нарушения высших корковых функций при локальных поражениях мозга.