Новгородская и Псковская судные грамоты

Новгородская и Псковская республики почти на всем протяжении феодальной эпохи были весьма своеобразными политическими центрами Руси. И в Новгороде, и в Пскове на протяжении многих веков существовал такой редкий для того периода политический институт, как народное вече. Если даже не идеализировать новгородское и псковское «народоправство», то справедливо будет отметить, что политическая жизнь здесь, как и в других республиках средневековья, носила некоторые черты демократизма. Это была демократия правящих слоев общества, демократия феодальной верхушки. Правда, в отличие от других русских княжеств, здесь в процессе управления участвовали более широкие слои господствующего класса, опиравшиеся на средние слои – купцов и ремесленников.

До XII в. Новгородская земля входила в состав Киевской Руси. Она занимала обширную территорию севера Великой Русской равнины от Чудского озера до Урала. Её центром был Новгород Великий, а города Псков, Старая Руса, Ладога, Торжок считались его «пригородами».

Новгородским княжеством правил наместник великого князя Киева, как правило, один из его сыновей. Новгород всегда был одним из наиболее развитых центров ремесла и торговли Восточной Европы. Одновременно это было одно из крупнейших государств Европы, простиравшееся на просторах от Балтийского моря до Урала и Северного Ледовитого океана.

Большая часть земли в Новгороде и Пскове принадлежала родоплеменной знати и церкви. Поэтому местные феодалы могли эффективно противостоять развитию княжеского управления. Это стало особенно заметно после падения роли Киева, когда вся торговля русских земель с Западом пошла через Псков и Новгород.

В начале XII в., предположительно в 1136 г., окончательно укрепились позиции Новгорода. После смерти Владимира Мономаха бояре Новгорода, воспользовавшись восстанием городских низов и крестьянства, изгнали наместника Великого киевского князя Всеволода Мстиславовича, захватили власть и установили свое политическое господство, окончательно отделившись от Киевского государства. Новгород провозгласил себя «Господином Великим Новгородом» и стал боярской республикой, просуществовав в этом качестве до 1478 г., когда он окончательно вошел в состав Русского государства.

Псковская земля находилась в составе Новгородского княжества, а затем и Новгородской республики. Однако Псков постоянно стремился к своей независимости, которой добился в начале XIV в. Псковское вече стало само избирать своих посадников. Позиции Пскова еще больше усилились после победы над немцами в 1323 г., когда соседние государства вынуждены были признать его независимость. Новгород же признал независимость Пскова после их совместной победы над шведами в 1348 г., когда новгородцы призвали псковичей на помощь. Так Псков стал самостоятельным государством – Псковской республикой, которая просуществовала до 1510 г.

Особенности общественной и политической систем Новгорода и Пскова определялись своеобразием их географического положения и экономического развития.

Новгородское и Псковское общество распадалось на привилегированных – бояр, житьих людей, земцев, духовенство, купцов, с одной стороны, и на эксплуатируемых – черных, или «молодших», людей, смердов и холопов – с другой стороны. Летописец называет представителей господствующего класса «большими» людьми, а представителей низов – «меньшими».

Господствующее место занимали бояре-феодалы, крупные землевладельцы. Они эксплуатировали местное население (в значительной части - финно-угорские племена), получали товары для вывоза и финансировали торговые операции купцов. Им принадлежало основное богатство – земля с населяющими ее феодально-зависимыми крестьянами. Бояре руководили деятельностью веча, совета господ, контролировали деятельность приглашенного князя и всех должностных лиц Новгорода и Пскова. Они создавали торгово-ремесленные предприятия и вели обширную внутреннюю и внешнюю торговлю. Бояре избирались на все наиболее значительные государственные должности – посадников, тысяцких, сотских и др. Из бояр выбирались послы, направляемые в соседние государства. Бояре освобождались от каких-либо податей и не несли повинностей в пользу государства.

Следующей социальной группой, относящейся к привилегированным слоям населения, было духовенство. Подобно боярству, оно владело вотчинами. За счет верующих строились монастыри и церкви.

Духовенство пользовалось большим влиянием на вече. Духовные лица часто направлялись в соседние государства в качестве послов. Им поручалось хранение государственной казны. Духовенство освобождалось от податей и повинностей.

Подобно купечеству, духовенство имело свое корпоративное устройство. Духовенство нескольких церквей объединялось при одной какой-либо церкви в так называемый собор. Духовенство собора избирало из своей среды двух церковных старост, управлявших делами своего собора.

Псковская церковь подчинялась новгородскому архиепископу, который управлял церковными делами Пскова через своего наместника. Это вызывало недовольство псковского духовенства, которое стремилось к самостоятельности, и в 1469 г. избрало из своей среды двух старост для управления псковской церковью. Однако вследствие противодействия новгородского архиепископа и возражения московского митрополита этот порядок управления был упразднен.

Новгородское и Псковское духовенство располагало огромными богатствами и пользовалось известными привилегиями, что привлекало в его среду бояр и их детей, поскольку игуменские и священнические должности покупались и продавались. Обычно эти должности получали те, кто мог предложить самую большую сумму. Так устанавливалась тесная связь между светскими и церковными феодалами.

Интенсивное развитие ремесел и торговли привело к появлению широкого среднего класса новгородско-псковского общества, к которому относились «житьи люди», «своеземцы» и купечество.

Житьи люди занимались торговлей и ростовщичеством. Мелкие феодалы в Новгороде носили название своеземцев (в Пскове – земцев). Они получали от государства земельные владения и за это обязаны были нести военную службу. Эти земли своеземцы (земцы) не имели права продавать, закладывать или дарить. Землей они владели до тех пор, пока несли государственную военную службу.

Купцы объединялись в ряды, или купеческие общины (суконщики, кожевники, мясники и т.д.), имевшие свое корпоративное устройство: сотни и особые компании (артели) для ведения торговли с русскими княжествами и с заграницей. На своих собраниях купцы решали вопросы, касавшиеся жизни ряда. Текущими делами ведали избираемые купцами старосты. Последние рассматривали конфликты между членами своего ряда, хранили общественные деньги и представляли интересы своего ряда перед органами власти.

Купцы Новгорода и Пскова, кроме того, имели свое купеческое вече, которое избирало двух старост. Их функции были аналогичны функциям старост ряда.

Анализ псковских и новгородских источников показывает, что боярство и купечество выступали единым фронтом против «черных» людей, которые, в свою очередь, боролись против боярства и купечества. Что же касается новгородского и псковского веча, то они выносили решения, угодные и выгодные боярству и связанному с ним купечеству.

Основная масса городского населения состояла из так называемых «черных людей» или «молодших». К ним относились мелкие ремесленники, мелкие торговцы и другие представители городских низов. Наиболее опытные и уважаемые из них назывались «старейшими». Они платили подати, несли повинности государству по строительству городских укреплений, церквей, строительству и ремонту дорог и мостов, а в военное время участвовали в ополчении. Хотя «черные люди» и принимали участие в вече, но из их среды не могли быть избраны должностные лица.

«Черные люди» объединялись в общины и на своих общинных собраниях избирали старост, ведавших делами общины.

Свободное сельское население состояло из смердов-общинников, которые жили в общинах (погостах) на государственных, церковных и частных землях. Эти категории крестьян были лично свободны, выбирали в своих погостах старост и на сходах решали наиболее важные жизненные вопросы.

Они платили подати и выполняли различные повинности государству. С течением времени светские и духовные феодалы устанавливают свою власть над смердами и заставляют их выполнять в свою пользу различные повинности и платить подати сверх тех, которые были возложены на смердов государством.

К феодально-зависимому сельскому населению относились половники – лишенные земли и средств производства крестьяне, получившие ссуду от феодалов и работавшие на земле последних. Они платили подати и несли различные повинности лишь в пользу своего феодала. Половниками они назывались потому, что за пользование землей должны были платить исполу, т.е. половину дохода, полученного с земли. Половник мог жить на земле феодала до тех пор, пока это было угодно последнему.

Правовое положение половников было значительно ниже, чем у смердов. Половник мог уйти от своего феодала, только рассчитавшись с ним полностью, в установленный законом срок – Филиппьево заговенье (14 ноября по старому стилю). Уход половника без погашения задолженности феодалу рассматривался как бегство. В этом случае, а также в случае смерти половника феодал имел право в погашение долга продать его имущество.

Половники подлежали не общегосударственному суду, как смерды, а суду своих феодалов.

Половники в Пскове делились на изорников, огородников и кочетников. Изорниками назывались половники, которые селились на земле феодалов и занимались земледелием. Огородниками – обрабатывающие огороды феодалов. Кочетники занимались рыболовством.

Феодально-зависимыми были также закладники – обедневшие крестьяне, попавшие в кабалу к феодалам. Они хотя и владели землей, но должны были выполнять различные повинности в пользу феодала.

Низший, но весьма многочисленный слой населения новгородской земли составляли холопы. Они использовались в качестве рабочей силы и прислуги в боярских вотчинах.

В отличие от Новгорода в Пскове холопство не получило большого распространения. Хотя псковские летописи и другие документы упоминают о существовании холопов в Пскове, Псковская судная грамота о них не упоминает. Это объясняется тем, что в XIV – XV вв. холопство в Пскове уже стало изживаться, и холопы ко времени издания Судной грамоты уже не играли какой-либо существенной роли в хозяйственной жизни Пскова.

В Новгороде Великом, а затем и в Пскове сложилась необычная для средневековой Руси форма государственного устройства - феодальная республика. Её основной особенностью являлась вечевое народовластие.

Новгородское и Псковское вече представляло собойсобрание полноправных жителей города и прилегающих территорий мужского пола (бояр, духовенства, купцов, житьих людей, своеземцев и «молодших» людей). Все они приходили на вече в составе своих профессиональных и территориальных корпораций и действовали в соответствии с их интересами. Преобладали те корпорации, которые превосходили других по численности и организованности. Но если одна из «сильных» корпораций (кончанская или профессиональная) не соглашалась с предлагаемым решением, то иногда решение откладывали. Постепенно, с формированием сословий, борьба на вече приняла межсословный характер.

Что же касается «молодших», людей, а также городской бедноты — поденщиков, чернорабочих, грузчиков и т.д., не имевших собственности в городе и не входивших в сотни, то они не могли присутствовать на вече. Феодально-зависимые крестьяне и жители новгородских и псковских пригородов также не имели права принимать участие в вече. Наиболее эксплуатируемая и бесправная группа населения – холопы – также была лишена права участвовать в вече.

Таким образом, вече состояло из представителей привилегированных слоев населения – феодалов и купцов – и зависимых от них мелких торговцев и ремесленников. Такой состав веча обеспечивал руководящую роль привилегированных при решении обсуждаемых вопросов. Вече направлялось верхушкой господствующего класса – Советом господ – и поэтому принимало решения, соответствующие их интересам.

Формально вече было высшим органом управления, решавшим все важнейшие экономические, политические, военные, судебные и административные вопросы, однако фактически высшим органом власти являлся Совет господ, который предварительно решал все вопросы и выносил их лишь на утверждение веча.

Вечу принадлежали самые разнообразные функции. Так, оно избирало и смещало всех высших должностных лиц, утверждало новые законы и отменяло старые, объявляло войну и заключало мир, принимало послов других стран, определяло налоги, раскладывало подати и повинности, принимало решения о постройке городских укреплений, мостов, церквей, устанавливало эталоны мер, весов и денежные единицы.

Вече судило высших должностных лиц, а также рассматривало наиболее важные уголовные и гражданские дела.

Собиралось вече по звону большого вечевого колокола на центральной площади.

В притворе центрального городского собора (в Новгороде – Софийского, в Пскове – Троицкого) находилась вечевая канцелярия (вечевая изба) и архив, которыми заведовали вечевые дьяки. Вече имело свою печать, которой скреплялись утвержденные вечем документы.

Совет господ, являвшийся подготовительным органом веча, носил также название Малого веча. Он состоял из посадника (в Пскове двух посадников), избранных вечем, так называемых «степенных» посадников и всех бывших посадников, знатных бояр и представителей городской администрации. Совет господ являлся высшим государственным органом власти. Председательствовал в совете архиепископ. К компетенции Совета господ относились: подготовка законопроектов, вечевых решений, контрольная деятельность, созыв вече, подготовка вопросов для обсуждения, подбор кандидатур для избрания должностных лиц и другие важнейшие вопросы государственного управления. Совет господ заседал в сенях центрального городского собора. Для созыва членов Совета господ на заседания звонили в малый вечевой колокол.

Высшими должностными лицами Великого Новгорода и Пскова были посадник, тысяцкий, архиепископ и князь. Первые три должности выбирались по жребию, а князя избирали на вечевом собрании подачей «речей». Когда «сойдут все на одну речь», решение считалось принятым.

Должностьпосадника была введена в Новгороде в конце XI в. В Пскове же бояре установили порядок, при котором вече избирало двух посадников, называвшихся «степенными» в отличие от бывших посадников, называвшихся «старыми». Как свидетельствуют летописи, посадники избирались на один или два года из представителей знатнейших боярских родов. Посадники руководили собраниями веча. Посадники направляли и контролировали деятельность всех должностных лиц в Новгороде и Пскове. Они вместе с князем ведали вопросом суда и управления. Во время войны выступали в поход вместе с князем, а иногда возглавляли войско самостоятельно. Посадники вместе с князем были обязаны следить за возведением новых укреплений и поддержанием в порядке старых. Они ведали дипломатическими сношениями с другими государствами.

Должность тысяцкого появилась в конце XII в. Она была второй в иерархии должностей в государстве. Тысяцкий избирался из знатных и богатых горожан, известных своими военными заслугами. Он занимался вопросами торговли и торгового суда, во время войны возглавлял народное ополчение и решал другие вопросы управления, помогая посаднику. Он же осуществлял полицейский надзор за порядком в городе. За свою службу посадник и тысяцкий получали от республики так называемое «поралье» – подать с каждого плуга.

Важная роль принадлежала в управлении государственными делами новгородскому архиепископу. Архиепископ (владыка) с середины XII в. избирался из монахов, выходцев из боярской среды. Он обладал не только духовной, но и светской властью: председательствовал в Совете господ, был хранителем государственной казны, контролером торговых мер и весов, ведал внешними сношениями. Основная роль архиепископа сводилась к руководству церковной организацией.

Нуждаясь в военных специалистах для защиты страны, Новгород и Псков приглашали князей, чаще всего русских, а в XV в. исключительно из Москвы. Вопрос о приглашении того или иного князя по рекомендации Совета господ решался вечем. Князь должен был принести на вече присягу судить по праву и не нарушать государственных законов и обычаев.

Важнейшей функцией князя была организация защиты республики от внешних врагов. Во время походов он командовал не только своей дружиной, но и народным ополчением. В поход князь выступал не один, а вместе с посадником, который контролировал его деятельность и без ведома которого он не мог принимать никаких решений. Князь также наблюдал за возведением оборонительных укреплений вокруг городов. Второй функцией князя был суд. Но и судил князь вместе с посадником. Он рассматривал дела об убийствах, кражах, спорах о поземельном владении и беглых половниках, присутствовал при судебных поединках. Судебные пошлины являлись важнейшим источником доходов князя.

Князь имел право держать своих наместников во всех пригородах. Княжеские наместники также являлись органами суда и получали судебные пошлины.

К числу других функций князя относились: участие в вече, разработка вместе с посадником и обсуждение на вече договоров с другими государствами, прием на вече иноземных послов. Кроме того, князья иногда направлялись в качестве послов в соседние страны для переговоров и урегулирования пограничных споров.

Князь ни в Новгороде, ни в Пскове не имел права приобретать в собственность землю.

Княжение прекращалось вследствие сложения князем своих полномочий или когда вече «указывало ему путь» или, другими словами, изгоняло его.

В административном отношении город Новгород делился на пять концов или районов (Псков – на шесть). Каждый конец управлялся кончанским вечем с выборными кончанскими старостами во главе.

По концам производилась раскладка податей и повинностей. Каждый конец должен был вооружить за свой счет определенное количество войск, а также строить и поддерживать в порядке городские стены. Каждый конец имел в своем распоряжении денежные средства. Представители концов участвовали при заключении договоров с соседними государствами. При посылке послов за границу вместе с посадниками в посольствах участвовали представители концов. Концы, в свою очередь, делились на улицы. Члены уличной общины (суседи) управлялись уличанским вечем с уличанским старостой во главе. Уличанские старосты распоряжались денежными средствами уличной общины, вели книги со списками уличан.

Вся остальная территория государства делилась на пятины, управление в которых строилось на началах местной автономии.

Каждая пятина была приписана к одному из пяти концов Новгорода: Плотницкому, Словенскому, Загородскому, Неревскому или Гончарскому. Пятины состояли из волостей, волости - из погостов. Центром самоуправления пятины являлись пригороды – города, игравшие роль опорных военных укреплений, с прилегающими к ним волостями.

Пригороды управлялись так же, как и города Новгород и Псков, т.е. с помощью веча и выборных должностных лиц – пригородских посадников и старост. Однако Новгородское (Псковское) вече могло назначать в пригороды и своих посадников, воевод и других должностных лиц. Кроме того, князья имели право держать в них своих наместников.

В административном отношении пригороды подчинялись кончанским органам власти – вечу и старостам. К каждому концу прикреплялось по два пригорода.

Пограничная территория государства делилась на так называемые губы, или округа, которые в свою очередь делились на волости. Во главе губы стояли губские старосты, избиравшиеся местным населением из числа бояр. Губские старосты ведали вопросами управления и суда.

Низшей административно-территориальной единицей государства были волости, делившиеся на несколько сел и деревень. Во главе волости стоял избираемый местным населением староста, власть которого распространялась только на черные деревни, крестьяне которых платили подати и несли повинности в пользу Новгорода (Пскова). Крестьяне сел и деревень, принадлежавших боярам, купцам или монастырям, были изъяты из ведения волостных властей. Управление этими селами и судопроизводство в них находились в ведении их владельцев, за исключением наиболее важных дел, подсудных общему суду.

Постоянного войска в Новгороде и Пскове не было до XV в., когда вместо народного ополчения на случай войны стала вводиться «посошная» воинская повинность. Это означало, что от определенного количества сох общине необходимо было выставить на военную службу пеших и конных ратников. Такое войско, собранное по сохам, называлось «посошной» или «рубленной» ратью, поскольку они собиралось по разрубке (по раскладке) среди тяглого населения. Кроме «рубленной» рати в войсках Новгорода и Пскова были еще охочие люди – добровольцы, составлявшие «нерубленную» рать из особых полков. Воевод они избирали сами или их назначало вече.

Вооруженные силы кроме того включали княжескую дружину и «владычин полк» [4]. Княжеская боевая дружина состояла из нескольких сотен профессиональных воинов, закованных в панцири и составлявшие «кованную» рать.

Организация войска в Новгороде и Пскове предусматривала его деление на тысячи или полки во главе с воеводами. Полки, в свою очередь, состояли из сотен, а сотни из десятков, возглавляемые сотскими и десятниками. Организация и тактика боевых действий позволяла новгородцам и псковичам в течение многих веков успешно бороться с агрессивными соседними государствами и признавались одними из лучших в Европе того времени.

Право Новгородской и Псковской феодальных республик также имело свои особенности. Большое влияние на его развитие оказала «Русская Правда». Важными правовыми источниками были княжеские уставы и грамоты. Среди других источников следует отметить договоры города с князьями, судебную практику и иностранное законодательство.

Новгородская и Псковская судные грамоты появились в XV в. От Новгородской судной грамоты XV в. сохранился отрывок, содержащий нормы судоустройства и процессуального права.

Псковская судная грамота сохранилась полностью. Грамота представляет собой своеобразный свод псковского законодательства. Она была принята вечевым собранием в 1467 г. На ее содержание существенное влияние оказало законодательство Новгорода.

Псковская судная грамота состоит из 120 статей, регламентирующих гражданско-правовые отношения, уголовное право, судоустройство и судебный процесс.

Новгородская и Псковская судные грамоты отражали более высокую ступень в развитии русского права по сравнению с законодательством Древнерусского (Киевского) государства. Содержание судных грамот характеризуется системностью в изложении норм. Законодатель дает определение некоторых общих положений и понятий. В целом Новгородская и Псковская судные грамоты представляли собой сборники норм феодального права, закреплявшие привилегии господствующего класса и неравное положение зависимых сословий.

Право собственности. Новгородская и Псковская судные грамоты являются важнейшими памятниками права в сфере гражданско-правовых отношений. Как известно, Русская Правда содержала преимущественно нормы уголовно-процессуального права. Норм, регулирующих гражданско-правовые отношения, в Русской Правде было очень мало. Она совсем не упоминала норм, регулирующих земельные отношения. Судные грамоты в этом отношении существенно отличаются от Русской Правды.

Больше половины всех статей Псковской грамоты (63 статьи из 120) посвящены нормам гражданского права. Это вполне закономерно. В Киевской Руси развитие товарно-денежных отношений не стояло на таком высоком уровне, как в Новгороде и Пскове, где в XIII – XV вв. велась оживленная торговля с русскими и иноземными городами. Высокоразвитая экономическая жизнь республик нашла свое выражение в нормах судных грамот.

Таким образом, судные грамоты выражали в более развитом виде феодальное право, которое первоначально было зафиксировано в Русской Правде.

Даже последующие законодательные памятники Московской Руси XV – XVI вв., изданные после Псковской и Новгородской судных грамот: великокняжеский Судебник 1497 г. и царский Судебник 1550 г. менее подробно регулировали гражданско-правовые отношения, чем грамоты.

Главной и ведущей формой собственности в феодальную эпоху являлась земельная собственность, которая была основой могущества и силы феодалов и давала им возможность эксплуатировать феодально-зависимое сельское население и осуществлять над ним политическую власть. Поэтому власть феодала над феодально-зависимым населением была необходимой принадлежностью феодальной поземельной собственности.

Право собственности на землю являлось привилегией двух социальных групп, вместе составлявших господствующий класс: дворянства и духовенства. Переход земли из одних рук в другие, за весьма редким исключением, мог производиться лишь в пределах этих групп.

В Псковской судной грамоте имеется ряд статей, регулирующих право собственности.

Прежде всего, она различает имущество недвижимое (отчина) и движимое (живот).

К недвижимому имуществу относятся: пахотная земля, земля под лесом, исад (вода или рыболовный участок), двор, клесть (кладовая) и борть (пчельник).

Для лучшей защиты недвижимого имущества, Судная грамота обставляет приобретение и отчуждение недвижимого имущества большими формальностями, чем движимого.

Из движимого имущества Грамота упоминает: серебро, платье, украшения, вооружение, коня, хлеб, деньги, корову и другой скот.

Движимое имущество (живот) Судная грамота делит на «животное» (скот) и «незрячее» (другое имущество). В Грамоте указывается на так называемое право выкупа отчужденной земли. Это право выкупа не распространялось на другие виды имущества, кроме земли. Право выкупа заключалось в том, что собственник земли мог продать другим лицам свою землю, но за ним и за его законными наследниками сохранялось право выкупа проданной земли в течение определенного срока. Поскольку срок выкупа не указан в Грамоте, следует предположить, что этот срок устанавливался сторонами при заключении сделки.

Право выкупа регулировалось следующим образом. Лицо, желающее воспользоваться правом выкупа, должно было обратиться в суд с письменными доказательствами, удостоверяющими, что еще не истекло его право выкупа данной земли. Если он не мог представить письменных доказательств, то спор в этом случае решался по желанию ответчика «полем» или присягой истца.

Судная грамота упоминает основные способы приобретения права собственности: по договорам, по наследству, по давности и приплод.

Всякое лицо, обрабатывающее участок полевой земли и имеющее на нем пашню или двор или пользующееся исадом в течение 4 – 5 лет, считался собственником этой земли или воды. В случае возбуждения кем-либо спора владелец должен, в соответствии с судной грамотой, подтвердить владение землей или водой показаниями 4 – 5 соседей. Если свидетели покажут, что ответчик действительно обрабатывал эту землю или пользовался водой в течение 4 – 5 лет, а истец за это время не заявлял каких-либо претензий владельцу, то суд отказывал истцу, а владелец обязан был подтверждать свое право на спорную землю или воду присягой.

Таким образом, для установления права собственности на землю или на воду по давности требовалось четыре условия: во-первых, обработка земли или пользование рыболовным участком в течение 4 – 5 лет; во-вторых, наличие пашни или двора на спорном участке; в-третьих, показания 4 – 5 свидетелей; в-четвертых, отсутствие претензий со стороны истца в течение 4 – 5 лет на спорную землю или воду.

Однако этот способ приобретения права собственности не распространялся на случаи спора о земле, неудобной для обработки (земля под лесом). В этом случае спор разрешался в обычном порядке судом. Но если обе тяжущиеся стороны представляли грамоты на право владения спорным участком леса и при этом выяснялось, что одна и та же часть леса по грамотам оказывалась в межах обоих владельцев, то суд назначал межевщиков, которые устанавливали границы между владениями тяжущихся и показывали эту границу в грамотах сторон. После этого тяжущиеся присуждались к поединку. Сторона, победившая в поединке, выигрывала дело и получала правую грамоту суда на спорный участок леса.

Судная грамота зафиксировала порядок разрешения споров между владельцем земли или ульев диких пчел с крестьянами-общинниками. Спор в данном случае мог возникнуть вследствие того, что феодал или монастырь когда-то приобрел земельный участок или лесной участок с ульями диких пчел у общинников, но по истечении времени границы этого участка могли потерять свою определенность.

Частыми были случаи, когда владелец участка, будь то феодал или монастырь, воспользовавшись неопределенностью границ своего участка с землей крестьянской общины, захватывал близлежащие земли из фонда крестьянской общины с целью расширить свою собственную запашку. В этом случае спор разрешался следующим образом: суд направлял межевщиков, которые должны были, согласно показаниям старожилов, определить границы спорного участка с землей крестьянской общины. После этого владелец участка должен был принести присягу в суде о том, что спорная земля принадлежит ему, или мог предоставить принести присягу смердам. В этом случае присягали не все смерды, а только один по их поручению. Присягнувшему владельцу или смерду выдавалась правая грамота на владение тем участком земли, который был назван под присягой своим. Следовательно, доказательством правильности границ земельного участка феодала с землей крестьян являлась его очистительная присяга.

Подобный порядок разрешения споров между представителями господствующего класса и крестьянами-общинниками облегчал отобрание земель у крестьян, что способствовало еще большему их закабалению.

Одним из способов приобретения права собственности на движимое имущество являлась «находка». Находке посвящена лишь одна статья. В ней указывается, что если кто найдет какую-либо вещь, а другой признает ее своей, то дело решается так же, как решается вопрос о покупке краденой вещи на рынке введенным в заблуждение покупателем.

Еще одним способом приобретения права собственности на движимое имущество был приплод. Устанавливалось что лицо, продавшее стельную корову, не могло требовать возвращения телят, родившихся после продажи коровы. Приплод считался собственностью купившего корову.

Согласно Грамоте, истец обращается с иском о взыскании с ответчика коня, коровы, собаки или какого-либо другого животного, утверждая, что это животное принадлежит истцу. Если ответчик заявляет в суде, что спорное животное является доморощенным, то для установления этого факта достаточно одной его присяги в том, что это животное действительно доморощенное. На этом основании суд должен был отказать истцу.

Законодатель считал приплод настолько простым и очевидным способом приобретения права собственности, что для доказательства этого факта достаточно было очистительной присяги собственника скота, чтобы всякому претенденту на его скот было отказано в иске.

Судная грамота знала такой институт вещного права, как право пользования чужой вещью («кормля»). Как видно из Грамоты, этим правом обычно пользовался переживший супруг, который владел движимым и недвижимым имуществом умершего супруга пожизненно при условии, что не вступит в новый брак. В противном случае он лишался права пользования этим имуществом, и оно переходило к родственникам умершего супруга.

В некоторых случаях, по завещанию наследодателя, кормля после смерти пережившего супруга подлежала переходу в собственность монастыря.

Лицо, получавшее по завещанию недвижимое имущество в пожизненное пользование, в случае продажи этого имущества обязывалось выкупить проданное имущество, а в дальнейшем лишалось права им пользоваться. И в данном случае законодатель защищал интересы собственника от владеющего лица, не являвшегося собственником.

Обязательственное право. Статей, посвященных обязательственному праву, насчитывается около сорока. Судная грамота различает три способа заключения договоров: устный договор, «запись» и «доску». Его оформление осуществлялось в присутствии священника или свидетелей – «людей сторонних». Для заключения некоторых договоров требовался заклад, поручительство или обязательное письменное оформление.

Судная грамота не упоминает, сопровождалось ли заключение устных договоров символическими обрядами – магарычем, рукобитием и др., имевшими место в Киевской Руси.

Вторым способом заключения договоров являлась «запись». «Запись» представляла собой письменный документ, копия которого сдавалась на хранение в архив Софийского или Троицкого собора. Такая «запись» являлась в судебных спорах официальным документом, не подлежащим оспариванию.

Третьим способом заключения договоров была «доска». В отличие от «записи» «доска» являлась простым домашним документом, записанным на доске. Копия такого договора не сдавалась в архив. Поэтому достоверность «доски» могла быть оспариваема, а в некоторых случаях доска не считалась достоверным документом. Давать деньги в долг по «доске» можно было в сумме до рубля включительно. Но если кто-нибудь предъявлял иск в сумме свыше рубля и в подтверждение своих требований представлял «доску», то такой документ не имел силы, и если ответчик не признавал этот долг, то истец проигрывал дело.

Таким образом, Судная грамота знает несколько способов заключения договоров в отличие от Русской Правды, в которой не упоминаются ни грамоты, ни записи, ни доски.

Судная грамота признает лишь два вида обеспечения обязательств: порука или поручительство и залог, о которых не упоминается в Русской Правде. Вместе с тем задаток и неустойка не упоминаются в Судной грамоте. Надо полагать, что экономическая жизнь в Пскове не выработала еще такие сложные правовые формы обеспечения обязательств.

Порука (поручительство). Устанавливалось, что порукой обеспечивался долг на сумму только до рубля включительно. При займе свыше этой суммы порука не могла быть обеспечением займа. Судная грамота указывает следующие примеры судебных споров между заимодавцем и должником, за долги которого поручился «поручник» (поручитель).

Если заимодавец предъявлял иск к поручителю, то дело решалась по желанию истца: он мог выйти на судебный поединок с ответчиком или, положив цену иска у креста, дать возможность присягнуть ответчику.

При предъявлении заимодавцем иска к поручителю должник, за которого поручался последний, представлял суду расписку об уплате долга истцу; но эта расписка являлась бесспорной только в том случае, если в государственном архиве хранилась копия расписки. В противном случае истцу предоставлялась возможность взыскать свои деньги с поручителя должника. Лицо, предъявившее иск к поручителю, должно было точно указать цену иска, в противном случае оно теряло право на иск.

В случае бегства должник подлежал выдаче головой поручителю. Это положение так прочно вошло в практику, что если должник, за долги которого поручалось другое лицо, бежал за границу, то власти обращались к соседнему государству с требованием выдачи бежавшего должника.

Выдача должников предусматривалась в различного рода международно-правовых актах Новгорода и Пскова с другими государствами.

Таким образом, институт поручительства защищал, прежде всего, интересы собственников и ставил в невыгодное положение должников и их поручителей.

Залоговое право. Законодательство Пскова отстаивало интересы залогодержателя, крупного купца или боярина, всячески ущемляя интересы залогодателя, вынужденного закладывать свое имущество с целью получения займа у ростовщика.

В целях защиты интересов залогодержателя, денежные займы на сумму свыше рубля непременно должны были выдаваться залогодателю под заклад или по формальному договору. В противном случае договор считался недействительным.

Судная грамота различала два вида залога: залог движимого имущества и залог недвижимого имущества.

При залоге движимого имущества заложенная вещь переходила во владение залогодержателя впредь до уплаты долга.

Однако могли быть такие случаи, когда в суде залогодатель признавал заложенную вещь своей, но отрицал получение денежного займа. В этом случае дело решалось по желанию залогодержателя. Он мог принести присягу и тогда он выигрывал дело, или положить у креста хранящуюся у него заложенную вещь, предоставив залогодателю право присягнуть и тем самым получить спорную вещь. Судебный поединок как один из видов доказательства в этих делах не разрешался.

В случае если вещь была заложена без формального договора, а затем залогодатель сам требовал заложенную вещь или в суде заявлял, что эта вещь была отдана на хранение, то суд должен был верить на слово залогодержателю относительно размера выданной ссуды. Дело решалось по желанию залогодержателя. Он мог сам принять присягу и тем самым выиграть дело или, положив заложенную вещь у креста, предоставить залогодателю право присягнуть и тем решить дело в свою пользу.

Заложенное движимое имущество по своей стоимости могло быть меньше долговой суммы. Если залогодатель отказывался от своего заклада и отрицал получение денег от залогодержателя, то заклад переходил в собственность залогодержателя, а залогодатель освобождался от уплаты долга.

Могли быть и обратные случаи, когда от получения залога и выдачи долговой суммы отказывался залогодержатель. Дело в этом случае решалось по усмотрению залогодержателя. Он мог принести присягу в том, что у него нет заложенной вещи, и тогда он выигрывал дело, или, положив у креста цену заклада, мог предложить присягнуть залогодателю. В этих случаях залогодержатель мог также вызвать залогодателя на судебный поединок.

Залогодержателю предоставлялось право по согласованию с залогодателем в любой стадии процесса (в самом суде, вплоть до последней стадии процесса – принесения присяги) уменьшить цену иска, за что он не платил пени (штраф), как обычно это требовалось в других исках. Залогодержатель мог также совершенно отказаться от своего иска к залогодателю, не требуя от последнего принесения присяги.

Все это свидетельствует о выгодном положении залогодержателя. Выступал ли он в суде в качестве истца или ответчика, независимо от этого дело решалось по его усмотрению. Выбор доказательства предоставлялся ростовщику-залогодержателю. Он мог в любой стадии процесса уменьшить цену иска или совсем отказаться от него, не платя при этом пени.

По Судной грамоте при залоге недвижимого имущества оно не переходило во владение залогодержателя, как это имело место с движимым имуществом, а оставалось в распоряжении должника-залогодателя. Этим залог недвижимого имущества существенно отличался от аналогичного института в Киевской Руси, а также в Московской Руси XV – XVI вв., где недвижимое имущество переходило во владение залогодержателя.

Собственник мог заложить в обеспечение займа свое недвижимое имущество нескольким залогодержателям, выдав им грамоты, удостоверяющие его право собственности на это имущество. При этом одним залогодержателям выдавались только грамоты собственника, а с другими, помимо выдачи грамот, заключались особые формальные договоры.

В случае смерти собственника для подтверждения факта залога залогодержатели, имевшие только грамоты собственника, но не имевшие формальных договоров, приводились к присяге. Залогодержатели, имевшие и грамоты собственника, и формальные договоры, к присяге не приводились. Если родственники умершего пожелали выкупить заложенное недвижимое имущество, то полученная от выкупа сумма делилась между залогодержателями соответственно размерам займа, выданного каждым залогодержателем собственнику заложенной недвижимости.

Судная грамота знает следующие виды договоров: купли-продажи, мены, дарения, займа, ссуды, поклажи, имущественного и личного найма и изорничества. Как видно из перечня договоров, Судная грамота знает более развитую систему обязательств, чем Русская Правда, которая не упоминает о договорах мены, ссуды и имущественного найма.

Договор купли-продажи. Закон и в данном случае строго соблюдал интересы собственника. Так, сделка купли-продажи, совершенная в пьяном виде, считалась действительной при условии, если стороны после вытрезвления признавали ее. В противном случае каждая из сторон была обязана вернуть приобретенное. При разборе дела стороны к присяге не приводились.

Объектом купли-продажи могла быть любая вещь, недостатки которой не могли быть вскрыты при совершении сделки.

Если была продана больная корова то в этом случае сделка расторгалась, корова возвращалась продавцу, а деньги продавца – покупателю.

Если вещь была приобретена на рынке у незнакомого продавца, а затем какое-либо лицо заявляло суду, что эта вещь принадлежит ему, то человек, купивший вещь на рынке, должен был привести 4 – 5 свидетелей для подтверждения правильности его показаний. Тогда покупатель вещи не считался вором и освобождался от присяги, но должен был возвратить данную вещь ее собственнику. При этом покупатель украденной вещи не платил продажи князю и не возмещал убытков собственника вещи. При отсутствии свидетелей покупатель приводился к присяге в том, что он действительно купил вещь на рынке и не был соучастником кражи. Если он ранее не был замечен в воровстве или не подозревался в краже, то не считался вором. И в этом случае он должен был возвратить спорную вещь собственнику, освобождаясь от уплаты продажи князю и возмещения убытков собственнику.

Таким образом, собственник мог истребовать свою вещь у всякого, к кому она незаконно попала, даже у добросовестного покупателя, который при этом терял уплаченные им деньги.

Русская Правда совершенно не упоминает о купле-продаже недвижимого имущества – земли, дома и т.д. Между тем Судная грамота знает подобного рода сделки с недвижимым имуществом.

Сделка купли-продажи земельного участка должна была оформляться письменными документами. При заключении сделки требовалось в обязательном порядке присутствие свидетелей.

Договор мены. Согласно Грамоте, мена, как и купля-продажа, могла быть признана недействительной, если стороны находились в нетрезвом состоянии и после вытрезвления одна или обе стороны признали сделку невыгодной. Стороны возвращали друг другу полученное и к присяге как доказательству правильности их утверждений, не приводились.

Договор дарения. Русская Правда не знала этого вида договора. Судная грамота упоминает о дарении лишь в одной статье. Для действительности акта дарения требовалось, чтобы передача имущества и дарственной грамоты производилась «пред сторонними людьми», свидетелями. Несоблюдение этих условий влекло за собой признание недействительности акта дарения. В случае смерти дарителя получивший владел имуществом, хотя бы об этом дарении ничего не упоминалось в завещании.

Договор займа («заим»). Заем регулировался Судной грамотой довольно подробно. Ему посвящен ряд статей, предусматривавших такие вопросы займа, как формы его совершения, исполнение, «гостинец» (проценты).

Разрешалось давать взаймы без формальной записи или без заклада сумму до рубля включительно. Поэтому если кто-нибудь предъявлял иск на сумму свыше рубля по простой доске, не обеспеченной закладом, то в случае непризнания этого иска ответчиком истец проигрывал дело.

Для признания договора займа на сумму свыше рубля действительным требовалось заключение формального договора или обеспечение займа закладом.

Должник, возвратив долг заимодавцу, должен был иметь у себя формальную платежную расписку, копия которой хранилась в государственном архиве. В случае спора в суде об уплате долга платежная расписка считалась недействительной, если копии расписки не было в архиве. Далее дело решалось так, как решались дела о торговых займах, а именно – по желанию истца. Он мог выйти на судебный поединок с ответчиком или, положив цену иска у креста, давал возможность присягнуть ответчику. Если должник к моменту возращения долга скрывался, то все убытки, связанные с его задержанием (пошлина приставу и содержание под стражей), взыскивались с должника.

Проценты по займам. Судная грамота регулировала взимание «гостинца» или процентов по займам. Русская Правда содержала статьи, ограничивающие проценты по займам. Кроме того, она различала проценты месячные, третные (взимавшиеся за треть года) и годовые. Однако Грамота не установила максимального размера процентов и не различала месячных, третных и годовых процентов. По всей видимости, размер процентов обусловливался соглашением сторон.

Заимодавец мог требовать от должника «гостинец» только в том случае, если между ними заключена «запись» – формальное соглашение. Заимодавец лишался права взыскания «гостинца» в случае, если требовал от должника уплаты долга раньше истечения срока займа. С другой стороны, если должник возвращал свой долг заимодавцу раньше срока, то «гостинец» соответственно уменьшался.

Если долг с процентами не был уплачен в срок, предусмотренный соглашением сторон, заимодавец при предъявлении иска должен был обратиться в суд с тем, чтобы тот решил вопрос о начислении процентов за последующий период. В противном случае проценты уплачивались только за срок, обусловленный договором.

Грамота, в отличие от Русской Правды, не предусматривала последствий при неуплате займа. Лишь в одной статье отмечалось, что в случае неуплаты одного рубля за нанесение побоев в суде своему противнику виновный выдавался головой обиженному. Остается предположить, что несостоятельный должник также выдавался головой заимодавцу впредь до отработки своего долга.

Договор ссуды. О регулировании договора ссуды в Судной грамоте имеются всего лишь две статьи. Ссуда называлась «зсудиа» или «съсудиа».

Грамота следующим образом регулировала договор ссуды. В случае смерти собственника к его наследникам могло обратиться какое-либо лицо с требованием о возврате серебра, платья, украшений или какого-либо другого движимого имущества, отданного им собственнику в виде ссуды. В случае оставления умершим завещания, копия которого хранилась в государственном архиве, притязания истца признавались действительными только в том случае, если у него имелась формальная запись или заложенная умершим вещь. Простая доска без заклада не имела доказательной силы.

Если кто-либо при жизни собственника получил ссуду, а затем у наследников умершего не оказалось ни заложенной вещи, ни формальной записи, то наследники не имели права требовать от такого лица возвращения им ссуды. Этой единственной статьей и исчерпывается договор ссуды.

Договор поклажи («соблюдениа» или «зблюдениа»). Если в Русской Правде была всего лишь одна статья, посвященная договору поклажи, то Судная грамота договору поклажи посвящает несколько статей. Для признания договора поклажи действительным требовалось соблюдение следующих условий:

1. Заключение «записи» или формального договора. Договор по простой доске признавался недействительным.

2. В «записи» нужно было письменно обозначить вещи, отданные на хранение.

3. В случае пожара, разграбления народом дома или отъезда в чужую землю иск о возврате отданных на хранение вещей должен быть предъявлен в течение одной недели после пожара, разграбления дома или приезда из чужой земли.

Если при указанных выше обстоятельствах это условие было соблюдено, но ответчик отрицал факт получения вещей на хранение, то дело решалось по желанию ответчика: он мог сам принять присягу или вызвать на судебный поединок истца, или, положив у креста цену иска, мог предоставить возможность присягнуть истцу.

Точно так же разрешался спор в суде, когда наймит, взявшийся пахать землю или пасти скот, возбуждал иск о хранении своих вещей. И в этом случае дело решалось по усмотрению ответчика.

Судная грамота также защищала интересы наследников, получивших наследство от собственника. К наследникам умершего собственника мог быть предъявлен иск о возврате вещей, отданных на хранение еще при жизни собственника. Если наследодатель оставлял завещание, копия которого находилась на хранении в архиве, то притязания истца признавались действительными только в том случае, если у него имелась формальная запись. Простая доска не могла предъявляться как доказательство.

Если кто-либо при жизни собственника получил от него вещи на хранение, но у наследников умершего не оказалось формальной записи, то наследники не имели права требовать эти вещи от данного лица.

Договор имущественного и личного найма. Русская Правда совершенно не упоминала о договоре имущественного найма. В Судной грамоте содержится всего лишь одна статья, посвященная имущественному найму, хотя можно предположить, что такие договоры в условиях большого торгового города совершались весьма часто.

В Грамоте отмечается: «А подсуседник на государи ссудьи или иного чего волно искати». «Подсуседник» – это наниматель дома или части усадьбы. Съемщик дома или части, усадьбы должен был оплачивать наем своей работой. Поэтому подсуседники находились в экономической зависимости от хозяев дома. До Судной грамоты подсуседники не могли обращаться в суд с иском к хозяевам дома, так как закон рассматривал подсуседников как одну из категорий зависимых людей. Судная грамота в этом отношении делает шаг вперед, разрешая подсуседнику обратиться с иском к хозяину дома по поводу обязательства, вытекающего из найма помещения.

Более подробно регулирует Грамота договоры личного найма. Договор личного найма оформлялся путем записи – формального договора. Но если письменного договора не было, то закон разрешал наемным работникам требовать свою заработную плату по суду путем так называемого «заклича», то есть публичной огласки своих требований на торгу.

При отсутствии записи подобного рода споры решались по желанию ответчика. Он мог положить у креста цену иска, предоставив возможность присягнуть истцу, или мог принести присягу сам.

Наемный работник, заключив договор с хозяином на известный срок, мог уйти от него и раньше истечения срока. В этом случае он получал плату соответственно проработанному времени. Исковая давность была установлена по этим делам сроком в один год. По истечении года работник терял право на предъявление иска к своему хозяину.

Судная грамота упоминает случай спора хозяина-мастера с учеником, которого мастер обязался обучить какому-либо ремеслу. Если ученик утверждал, что он уплатил мастеру за обучение, а мастер отрицал это, то дело решалось по желанию мастера-хозяина. Он мог принести присягу в том, что ученик действительно должен ему определенную сумму, или предоставить возможность ученику принести присягу.

Таким образом, во всех случаях споров нанимателей с наемным работником закон стоял на стороне первых, защищая их интересы. Закон устанавливал весьма короткие сроки иска наемных работников к их хозяевам и тем затруднял им возможность получить с нанимателя заработанные деньги.

Изорничество. Подобно институту закупничества в Русской Правде, Судная грамота устанавливает аналогичный институт изорничества. Изорника не следует смешивать со смердом-крестьянином, который владел участком земли и имел свои орудия для ее обработки. Смерды платили тягло государству, а изорники несли повинности и платили подати только в пользу своих феодалов.

Вместе с тем изорники отличались по своему правовому положению и от наймитов. Изорники – это одна из категорий феодально-зависимых людей. Наймиты не знали тех правовых ограничений, которые применялись к изорникам. Так, наймиты могли в любое время уйти от своего хозяина, даже не выполнив своих обязательств, чего не могли делать изорники.

Взаимоотношения между хозяином и изорником, в частности выдача изорнику «покруты»( помощи ) могли оформляться путем «записи» – формального документа. Но если по каким-либо причинам записи не было, то хозяину предоставлялось право предъявить иск к изорнику путем так называемого «заклича», т.е., объявления о долге изорника на торгу. В этом случае представления документов, подтверждающих иск, не требовалось. Когда изорник отрицал факт получения «покруты», то феодал для подтверждения своих претензий мог представить в суд 4 – 5 свидетелей и, принеся присягу, выигрывал иск.

Таким образом, Судная грамота предоставляла феодалу право различными способами доказывать свой иск в суде к изорнику – путем записи, свидетельских показаний и клятвы, а если этих доказательств не было, то закон предоставлял право прибегать к «закличу», по которому не требовалось представления документов.

В ином положении оказывался изорник, предъявивший иск к феодалу. Иск изорника на основании простой доски не имел доказательной силы. Будучи феодально-зависимым, изорник имел право, возвратив «покруту» и рассчитавшись с хозяином, уйти к другому. Однако это могло произойти лишь один раз в году, в день Филиппьева заговенья (14 ноября по старому стилю).

Судная грамота устанавливала, что феодал мог отказывать изорнику также в день Филиппьева заговенья, если он хотел получить причитающуюся с изорника часть урожая или улова рыбы. В Грамоте указывается, что феодал, отказав изорнику не в тот срок, который был указан в законе, лишался права получения с изорника узаконенной части урожая или улова рыбы. При этом изорник должен был покинуть землю или рыбную ловлю помещика.

Таким образом, предписание закона об изорничьем отказе один раз в году (в день Филиппьева заговенья) было обязательным лишь для изорников. Феодал мог согнать со своей земли изорника в любое время.

Судная грамота ставила изорника в кабальное положение. Изорник-рыболов по болезни или другим причинам мог пропустить весенний лов. Однако наличие уважительных причин не освобождало изорника-рыболова от уплаты помещику обусловленной суммы.

Если отказ феодала в предоставлении изорнику права дальнейшего пребывания на его земле произошел в срок, указанный в Судной грамоте, то между изорником и хозяином производился полный расчет, в частности, изорник должен был вернуть «покруту». Кроме того, феодал получал с изорника половину урожая или улова рыбы. Но и после полного расчета изорник должен был выполнять некоторые повинности в пользу феодала.

Судная грамота предусматривала суровую ответственность изорника, бежавшего от хозяина, который имел право в присутствии волостных старост и сторонних людей продать имущество изорника и вырученные деньги взять себе в погашение выданной изорнику «покруты».

Если суммы, вырученной от продажи имущества изорника, было недостаточно для погашения долга, то по возвращении изорника помещик имел право предъявить к нему иск на остальную сумму. Изорник же не имел права требовать возврата проданных помещиком вещей.

Наследственное право. Судная грамота более подробно регулировала наследование имущества, нежели Русская Правда.

Судная грамота, как и Русская Правда, признавала наследование по завещанию («приказное») и наследование по закону («отморщина»). В наследство могло передаваться не только движимое имущество («живот»), но и недвижимое («отчина»).

В Новгороде и Пскове преобладала письменная форма завещания. Как правило, оно оформлялось в виде «записи» – формального договора, копия которого должна была храниться в архиве.

В отдельных случаях право на получение наследства по завещанию можно было доказать с помощью 4 – 5 свидетелей, которые присутствовали при устном волеизъявлении завещателя. Показания свидетелей подкреплялись присягой наследника.

Предъявлять иск к лицам, получившим наследство по завещанию, можно было лишь на основании «записи» или доски, обеспеченной закладом.

Простая доска, предъявленная суду в целях получения имущества умершего, не имела доказательной силы.

Наследниками по закону могли быть переживший супруг и родственники по нисходящей линии (дети), по восходящей линии (родители) и по боковой линии (братья и сестры). В первую очередь призывались к наследованию по закону переживший супруг и дети умершего. Если их не было, то призывались родственники по восходящей линии, а если и этих родственников не было, то наследство получали братья и сестры.

В случае смерти жены или мужа имущество умершего наследовал переживший супруг при условии, что он не вступает во второй брак.

В случае смерти изорника его жена и дети не имели права отказываться от уплаты помещику «покруты», следовательно, они рассматривались прямыми наследниками умершего изорника.

Если переживший супруг вступал в брак повторно, то согласно Грамоте он лишался права пользования имуществом умершего супруга как движимым, так и недвижимым. Это имущество переходило к родителям умершего супруга, а при отсутствии их – к братьям и сестрам умершего. Родители умершего или его родственники по боковой линии имели право истребовать от пережившего супруга, вступившего во второй брак, даже платье умершего.

После смерти изорника при отсутствии у него жены, детей и родителей в наследование имущества умершего мог вступить его брат или другие родственники по боковой линии.

Судная грамота устанавливала облегченный порядок разрешения споров между наследниками после смерти наследодателя. Отец, мать, сын, брат, сестра или кто-нибудь другой из близких родственников имели право предъявлять иск друг к другу на основании простой доски по поводу вещей, отданных наследодателем своим родственникам, или по поводу имущества, взятого наследодателем у кого-либо из его родственников. Этот порядок не распространялся на посторонних людей.

Судная грамота предусматривала случай лишения наследства. В ней указывалось, что сын, ушедший из дома и отказавшийся кормить отца или мать до их кончины, лишался своей доли наследства после смерти родителей.

Наследственное имущество без особых на то причин не подлежало разделу на отдельные доли по числу наследников, а должно было оставаться в нераздельной собственности их всех. Раздел на доли мог производиться лишь в двух случаях. Во-первых, когда к наследникам предъявлялся иск о долге наследодателя, и для уплаты долга приходилось продавать неразделенное имущество. Оставшуюся после уплаты долга сумму делили между всеми наследниками. Во-вторых, когда один из наследников присваивал часть неразделенного имущества и тем самым делал совместное пользование и владение этим имуществом невозможным.

Судная грамота регламентировала и наследование имущества изорников.

После смерти изорника жена и дети обязаны уплатить помещику «покруту», которая была в свое время получена изорником.

Если у умершего изорника не было жены или родственников по нисходящей или восходящей линии, то брат или другие родственники умершего по боковой линии могли при желании претендовать на наследство при условии, если они уплатят «покруту». При этом наследники не должны утаивать от феодала имущество умершего. Но если тот в целях обеспечения «покруты» брал лошадь или корову умершего изорника, то наследники могли требовать это имущество по суду.

В случае отсутствия родственников у умершего изорника феодал имел право продать его имущество для получения выданной изорнику «покруты». Если затем и выявлялись родственники, они не имели права требовать с феодала возвращения проданного им имущества.

Понятие и виды преступлений. Понятие преступления в Новгороде и Пскове значительно изменилось по сравнению с понятием преступления, существовавшим в Киевской Руси. Русская Правда под преступлением понимала нанесение какого-либо материального, физического или морального ущерба отдельному лицу или лицам. Русская Правда еще не упоминала о преступных деяниях, направленных против государства в целом или против отдельных должностных лиц, несмотря на то, что в Киевской Руси такие преступления совершались и жестоко наказывались властью.

Судной грамотой под преступлением подразумевался не только вред, причиненный отдельному частному лицу, но и государству в целом.

По Русской Правде преступление называлось «обидой». Судная грамота не содержит специального термина для обозначения понятия преступления.

Субъектами преступления по Судной грамоте могли быть все свободные и зависимые от феодала люди. Упоминания о холопах здесь нет, но можно допустить, что правосубъектность холопов в Пскове регулировалась нормами Русской Правды.

Если преступление совершило одно лицо, то оно должно было уплатить вознаграждение потерпевшему и продажу в пользу князя, предусмотренную законом. В случае совершения одного и того же преступления несколькими лицами виновные несли долевую ответственность. Вместе они должны были уплатить причитавшиеся потерпевшему вознаграждение и продажу в пользу князя, а потерпевшие, независимо от их числа, получали все вместе предусмотренное законом вознаграждение.

Если любое количество потерпевших предъявит обвинение в побоях к любому числу виновных, то денежное вознаграждение присуждается им всем в размере одного рубля и продажа в пользу князя взыскивается в одинарном размере независимо от того, сколько было виновных.

В Грамоте предусматривались виновные и невиновные деяния. Закон во всяком случае предусматривает исключение ответственности при отсутствии вины.

Грамота не отвечает на вопросы, освобождается ли от наказания собственник, убивший вора в своем дворе, является ли смягчающим вину обстоятельством состояние опьянения преступника, и, наконец, различается ли покушение от оконченного преступления.

Виды преступлений. В Новгороде и Пскове в связи с процессом дальнейшего закрепощения феодально-зависимого населения стали усиливаться классовые противоречия. Это нашло свое выражение в том, что за наиболее серьезные преступления, нарушающие интересы господствующего класса, была введена смертная казнь, о которой в Русской Правде не упоминалось. Денежный штраф – продажа – еще широко применялся как наказание, однако уже отошел на второй план.

Грамота определяла следующие виды преступлений.

а) Государственные преступления. Из их числа Судная грамота указывает на одно преступление – перевет (государственную измену). Виновные в совершении перевета наказывались смертной казнью.

Понятие перевета появилось впервые в Пскове и Новгороде не случайно. Эти республики граничили с Литвой и владениями немецкого Тевтонского ордена. Вся история Новгорода и Пскова характеризуется систематическим нападением немецких рыцарей и литовских феодалов.

Случаи перевета зафиксированы еще в XIII в. В Пскове существовала небольшая боярская партия во главе с неким Твердилой Ивановичем, которая в 1240 г. сдала город немцам. Немецкий ставленник и переветник Твердила сделался правителем города. Только в 1242 г. в результате побед Александра Невского над «псами-рыцарями» Псков был освобожден от немецкой кабалы, а «переветники повеша».

б) Имущественные преступления. Судная грамота регулировала имущественные преступления более детально, чем Русская Правда. К ним относились: татьба, разбой, грабеж, наход и поджог.

Татьба, или кража, делилась на квалифицированную и простую. К квалифицированной (специально оговоренной в законе) татьбе относилась кромская татьба (совершенная в Кремле), конокрадство, а также татьба, совершенная в третий раз.

В Кремле хранились запасы и государственная казна. В Кремле же происходили вечевые собрания, находился княжий двор и торг. Кража из него была квалифицированной потому, что представляла наибольшую общественную опасность. Она, как и другие квалифицированные кражи, наказывалась смертной казнью.

Простой татьбой считалась татьба, совершенная в первый и второй раз, за исключением татьбы из Кремля и конокрадства. Простая татьба наказывалась продажей – денежным штрафом в пользу князя и вознаграждением в пользу потерпевшего.

О краже потерпевший должен был немедленно сообщать старосте, ближайшим соседям или посторонним лицам, которые окажутся на месте совершения преступления. Если кража произведена на пиру, то такое заявление должно быть сделано пировому старосте или гостям, но не хозяину дома, где происходил пир, так как это дело его не касалось.

Если потерпевший одновременно подозревает кого-либо, то подозреваемый может освободиться от ответственности, присягнув в том, что он не совершал эту татьбу. Присяга обычно приносилась на торгу, но закон разрешал в подобных случаях приносить присягу и на месте совершения кражи.

Если украденная вещь через некоторое время будет обнаружена у какого-либо лица, но оно заявит, что эту вещь купило, то купивший украденную вещь должен указать того человека, у которого он купил. В этом случае последний отвечал по суду перед потерп