Отечественная социальная психология

Итак, как мы установили, истоки социальной психологии лежат в работах В. Бехтерева. Но эту позицию разделяют только психологи. С точки зрения социологов, истоки отечественной социальной психологии лежат в незаслуженно забытых трудах народника Н. Михайловского, находившегося под сильным влиянием О. Конта. Многие из историков вспомнили бы и работы К. Кавелина, предлагавшего в психологии свой третий путь, равноудаленный от материализма и идеализма. Филологи же предложили бы работы А. Потебни, также касающегося в своих трудах социально-психологической проблематики.

В истории отечественной социальной психологии можно выделить два знаковых этапа: дискуссии 1920-х и 1950-х годов. Оба эти этапа имеют не только исторический интерес, но и способствуют выработке более точного определения ее предмета.

К 1920-му году отечественная социальная психология приходит имея три основные методологические школы. До революции в царской России наибольшей поддержкой властей пользовались психологи-идеалисты, хотя нельзя сказать, что их количество было велико. Вторую школу представляли столь же немногочисленные, но постоянно гонимые властями психологи-материалисты. Третью школу, самую многочисленную составляли психологи естественно-научного направления. Они предлагали отдать проблематику существования души философам и церковникам, а ученые, на их взгляд, должны заниматься лишь теми психологическими эффектами, процессами, феноменами, которые можно проверить экспериментально.

После победы Октябрьской революции психологи-идеалисты исчезли, а вот борьба между двумя оставшимися школами была упорной. Например, один из представителей естественно-научного направления, выдающийся русский ученый, создатель Психологического института, Г. Челпанов предлагал разделять психологию на собственно психологию и социальную психологию. В этом его поддерживал выдающийся русский ученый Г. Шпет. Социальная психология должна была развиваться в рамках марксистского подхода, а собственно психология – оставаться чисто эмпирической наукой. Главным был сопоставительный анализ психологических феноменов у представителей различных социальных слоев и этнических групп. Физиологический соблазн психологии расценивался как пережиток восемнадцатого века, а «устройство собачников» - вопиющим анахронизмом. Возражения взглядам Челпанова-Шпета были разнообразны. Некто В. Артемов предлагал разделить психологию на психологию индивида и психологию коллектива. Один из учеников Челпанова, лично многим учителю обязанный, Н. Корнилов предлагал рассматривать любое поведение человека как исключительно социальное. Коллектив понимался как единая реакция его членов на единый раздражитель. Соответственно, задачей социальной психологии становилось измерение скорости, силы, динамики этих коллективных реакций. Такой автор как П. Блонский предлагал рассматривать социальную психологию как биологическую науку, поскольку для него социальностью выступало любое взаимодействие живых существ. В. Бехтерев трактовал проблематику коллективного поведения как соотношение внешних влияний с двигательными и мимико-соматическими реакциями их членов. Задачей социальной психологии провозглашалось «изучение возникновения, развития и деятельности собраний и сборищ». Коллектив у Бехтерева рассматривался как некий единый социальный субъект, в котором возникают новые качества и свойства, возможные лишь при взаимодействии людей. При этом указанные качества и свойства развиваются по тем же законом и направлениям, что и у индивидов. В его подходе также использовалась идущая от Макдуголла идея о существовании социальных инстинктов. Наиболее радикальной и, вместе с тем, наиболее примитивной была позиция представителя отечественного психоанализа М. Рейснера. В полном соответствии с вульгарными трактовками победившей марксистской идеологии, условные рефлексы объявлялись надстройкой, а безусловные – системой производственных отношений. Соответственно, социальная психология объявлялась наукой о социальных раздражителях разного вида и типа.

Итогом этой сложной борьбы явилась идея трактовки предмета социальной психологии как учения о социальной детерминации психики. Подобный подход не давал никаких оснований для самостоятельного статуса социальной психологии, что затормозило развитие нашей науки в Советском Союзе и обусловило значительное отстование от западных коллег. Выдвинутая Л. Выготским трактовка психологии как социально-исторической науки таила в себе предпосылки для развития отечественной социальной психологии, однако этот шанс был упущен. Кроме того, активным конкурентом нашей науки выступал исторический материализм как часть марксистского учения. Он совпадал с социальной психологией по проблематике, по предмету, часто – по объекту. Итогом явилось сворачивание социально-психолгических исследований.

В конце 1950-х годов, насущные потребности общества вновь заставили психологическое сообщество вернуть к социально-психологической проблематике. В 1957 году в «Вестнике Ленинградского университета» появляется статья А.Г. Ковалева, предлагающая вновь ввести в научный оборот термин «социальная психология», а также ставящая на повестку дня ряд дискуссионных вопросов. Первый из них касался самого факта существования нашей науки. Из всего возможного спектра ответов выделялось три варианта. Далеко не все психологи считали необходимым вводить новую научную дисциплину и в этом с ними были согласны и многие социологи. Соответственно, они считали, что социальная психология не существует. Другие специалисты, в том числе и сам Ковалев, настаивали на факте существования подобной науки. Однако был и третий вариант ответа, достаточно традиционный для России. Считалось, что на Западе, мол, существует социальная психология, а у нас в стране есть психология общественная, описывающая сходную проблематику. Соответственно, всем терминам западной социальной психологии подбирались некие русские эквиваленты. Второй дискуссионный вопрос заключался в понимании предмета социальной психологии. Социологи считали, что социальная психология – это наука о массовидных явлениях психики и предлагали в ее рамках изучать проблемы молодежи, нравы, обычаи, моду. Психологи предлагали своим новым коллегам заняться проблемами личности в группе. Третья проблема заключалась в определении границ социальной психологии, в определении нашего места в системе научного знания. Часть авторов рассматривали социальную психологию как часть психологии, другие – как часть социологии, третьи – как науку, отрезающую часть проблематики и психологии и социологии одновременно. В конечном итоге, победила та точка зрения, в рамках которой социальная психология трактовалась как дисциплина, занимающая промежуточную область, лежащую между психологией и социологией. Эта дискуссия принесла свои плоды. В 1962 году в Ленинградском государственном университете, впервые в СССР, студентам начинают читать курс социальной психологии. В 1966 году в ЛГУ открывается первая в СССР лаборатория социальной психологии, а в 1969 – первая кафедра. Помимо упомянутого выше А. Ковалева, особо следует выделить роль Е. Кузмина, который сумел, вопреки сопротивлению именитых коллег, осуществить важную работу по организационному оформлению нашей научной дисциплины. Особую роль при этом сыграл тогдашний ректор ЛГУ математик А. Александров, прекрасно понимавший важность изучения социально-психологической проблематики в условиях изменения советского общества. Без его поддержки Кузьмину было бы трудно решить все возникающие перед ним задачи.

В сегодняшней России социальная психология по праву стала второй по значимости дисциплиной для студентов, обучающихся по специальности «Психология». Кроме того, основы нашей науки преподаются также будущим специалистам по многоим другим специальностям. При всем существующем многообразии авторов и подходов следует признать, что центров развития социальной психологии в Российской Федерации всего четыре: Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону и Ярославль. В остальных городах пока не сложились свои школы и уход одного из лидеров, как правило, ведет к деградации и умиранию научных разработок и подходов. В указанных же центрах происходит взаимозамена и уход одного из авторов только подталкивает коллег к новым открытиям и достижениям.