Глава 1. Кредитные деньги и кризисы

Кризисы: «традиционные» варианты объяснения

Далеко не все правильно расшифровывают называемые «кризисами» сигналы, посылаемые человеку свыше. Эти экономические кризисы уже на протяжении двух последних столетий с удивительной периодичностью терзают человечество. Некоторые люди рассматривают их как разновидность природных стихийных бедствий, подобных засухам или цунами. При этом зачастую люди отказываются видеть антропогенные причины кризисов. То есть причины, обусловленные изменением прежде всего сознания человека, а затем и его поступков, поведения.

В качестве примера такого природно‑физического подхода к объяснению периодических кризисов относится учение английского экономиста, статистика и философа Уильяма Джевонса (1836‑1882). По его мнению, фактором циклического развития выступают процессы, связанные с перемещением пятен на солнце (это, в свою очередь, влияет на состояние сельского хозяйства, далее ученый выстраивает цепочку причинно‑следственных связей, объясняющих изменения всех сторон жизни общества). Кстати, из представителей данного подхода гораздо более известен в России наш отечественный ученый Александр Чижевский (1897‑1964). Между прочим, он был не экономистом, а биофизиком. По мнению Чижевского, солнечная активность имеет определенную амплитуду колебаний и ей соответствуют примерно 11‑летние амплитуды колебаний промышленности.

Не менее популярным на протяжении последних двух столетий является субъективно‑психологический подход. Суть его в том, что фактором всех изменений в экономике выступают изменения в настроении человека (оптимизм, уныние, разочарование, паника и т.п.).

Например, английский экономист Артур Пигу (1877‑1959) полагал, что кризис является результатом накопления «ошибок оптимизма». Эти идеи Пигу изложил в 1929 году в своей работе «Колебания промышленной активности» (Industrial Fluctuations).

Известный английский экономист Джон Кейнс (1883‑1946) также усматривал причины цикличности развития экономики в изменениях психологических настроений людей и использовал такие далекие от точной науки понятия, как «склонность к сбережению», «склонность к инвестированию» и т.п. «Психологизм» Кейнса рельефно просматривается в главной его работе «Общая теория занятости, процента и денег» .

Достаточно часто также причиной кризиса «перепроизводства» называют причины демографического порядка. Логика рассуждений «демографических детерминистов» примерно такова: производство товара (услуги) растет до тех пор, пока не происходит насыщения спроса на рынке данного товара (услуги). Емкость рынка, по их мнению, определяется в первую очередь численностью населения страны. Однако данная схема рассуждений почти ничего не объясняет. Во‑первых, потому, что с ее помощью можно объяснить лишь остановку дальнейшего роста производства, но не его падение и цикличное развитие. Во‑ вторых, потому, что вообще не понятно: зачем нужен постоянный рост экономики, если все потребности общества в товарах и услугах удовлетворены? В принципе, рост производства должен быть и в экономике с насыщенным спросом, но он должен соответствовать демографическому росту, и не более.

Анализ тенденций экономического роста и демографических процессов показывает, что темпы прироста ВВП в XX веке в целом по миру были примерно на порядок выше, чем темпы прироста населения. Это лишь доказывает, что экономическая динамика (по крайней мере в современной экономике) не детерминирована демографией. Столь бурное экономическое развитие в XX веке отличается от средневекового общества, в котором демография и хозяйство имели действительно очень схожие траектории.

Наверное, можно и нужно исследовать связи между экономической динамикой и демографическими тенденциями, но при этом надо иметь в виду:

а) экономическая динамика и демографические тенденции могут быть даже разнонаправленными (например, экономический спад может происходить в условиях быстрого роста народонаселения);

б) в связке «экономика ‑ демография» первичен экономический цикл, а демографические процессы вторичны, производны от экономической динамики (но не наоборот). Конкретно: спад в экономике влечет за собой неблагоприятные демографические процессы; подъем в экономике улучшает демографические процессы.

Одним словом, объясняя экономический цикл изменениями в демографии, «демографические детерминисты» путают причину и следствие.

Достаточно большая группа экономистов рассматривает кризисы как неизбежную «плату» за технический и экономический прогресс человечества. Цикличность якобы заложена в развитии науки, техники, производительных сил. Это так называемый технократический подход .

Среди современных экономистов превалируют технократические представления о природе кризисов. Например, очень популярной является теория «волнового развития экономики» нашего отечественного экономиста Николая Кондратьева (1892‑1938). Так называемые «длинные волны» Кондратьева объясняются некими таинственными закономерностями развития науки и техники: периодически (один раз в 50‑60 лет) происходят такие открытия, которые ведут к революционным изменениям техники и всех производительных сил общества. Впрочем, похожие представления были популярными уже в XIX веке, когда Запад столкнулся с первыми кризисами перепроизводства. Здесь на память приходит теория «циклического развития экономики» Карла Маркса – эту теорию представители среднего и старшего поколений прекрасно помнят по учебникам политической экономии капитализма. У Маркса в отличие от Кондратьева длина «циклов» намного короче.

На Западе среди работ по технократическому обоснованию циклического развития хозяйства широко известны произведения австрийского экономиста Йозефа Шумпетера (1883‑1950). В первую очередь это вышедшая в 1939 году работа «Экономические циклы» (Business Cycles)^[1325].

Все технократические теории, несмотря на различия в используемом языке, в оценке длины цикла, в количестве фаз цикла и некоторых других деталях, имеют сходство в главном. Их авторы причины циклического хозяйственного развития (и, соответственно, периодичности кризисов) сводят к «техническому прогрессу», точнее, к цикличности процессов замещения основных фондов на новой технической (технологической) основе. С теми или иными вариациями авторы подобных теорий выделяют следующие фазы (этапы) цикла:

1) бурное развитие производства на основе новых технологий и масштабных инвестиций в «локомотивные» отрасли экономики;

2) расширение рынка и повышение платежеспособного спроса во всех сегментах экономики (денежные средства из «локомотивных» отраслей растекаются по всей экономике);

3) мультипликативный подъем во всех отраслях экономики за счет повышения совокупного платежеспособного спроса;

4) исчерпание мультипликативного эффекта и падение производства (кризис перепроизводства, рецессия) со всеми вытекающими последствиями (затруднение реализации продукции, банкротства предприятий, увольнения рабочих, падение цен на товары и активы и т.п.).

«Технократы» типа Кондратьева мало интересуются антропологическими, социальными и политическими аспектами экономической деятельности, и их логические построения похожи на астрологические или каббалистические схемы. Такие авторы вольно или невольно приписывают науке, технике, производительным силам какие‑то мистические свойства «циклического», «волнового», «спирального» развития, как будто речь идет о восходах и заходах солнца или смене времен года. Чем‑то эта мистика напоминает пантеизм ‑ философско‑религиозное представление о существовании некоего безличного бога, отождествляемого с природой.

Парадокс заключается в том, что до перехода человечества к капиталистической цивилизации экономика действительно имела сезонный характер развития, т.к. была преимущественно аграрной. Но в той экономике циклических кризисов перепроизводства как раз не было (скорее там бывали кризисы недопроизводства в результате засух и других стихийных бедствий). В капиталистической цивилизации трудовая деятельность человека сосредоточилась в промышленности, т.е. освободилась в значительной мере от влияния сезонных факторов. Однако именно с этого времени общество стало переживать циклические кризисы в экономике, причем с удивительной периодичностью.

Для «профессиональных» экономистов, придерживающихся разных подходов к объяснению кризисов (технократических, субъективно‑психологических, монетаристских и т.п.), нравственные и духовные измерения хозяйственной жизни оказываются за кадром их теорий. Соответственно, «конструктивные» предложения таких «профессионалов» сводятся к тому, чтобы внести некоторые коррективы в существующую (капиталистическую) модель, не затрагивая духовно‑нравственного фундамента общества. Например, усилить или, наоборот, ослабить государственное регулирование хозяйственной деятельности. Или внести коррективы в денежную политику, увеличив объем денежной массы (или, наоборот, изъять часть денег из обращения). Или заменить бумажные деньги на золотые (металлические). И т.п. Однако такие «косметические» меры в лучшем случае способны лишь смягчить кризисы. Через некоторое время болезни экономики возвращаются в еще более остром виде. Проявления болезни самые разнообразные, и называются они по‑разному: инфляция или дефляция, безработица, перепроизводство или недопроизводство, спад, депрессия, стагнация, застой, стагфляция, банкротство, банковская паника, дефолт и т.п.

Возвращение болезней, как бы они ни назывались, означает, что диагноз и методы лечения болезни были определены неправильно.