Виртуальный мир как инструмент управления реальным миром

Сегодня все рынки можно разделить на две большие группы: а) рынки реальных активов; б) рынки виртуальных активов.

Классические рынки реальных (физических) активов ‑ рынки товаров. Товаров самых разных: потребительских, инвестиционных, сырьевых, промышленных и т.п. Сюда же можно включить рынки таких физических активов, как недвижимость, земля, природные ресурсы, основные производственные фонды (предприятия). А рынки виртуальных активов ‑ это прежде всего рынки производных инструментов; указанные инструменты, как мы уже отметили, не обеспечены реальными активами.

Промежуточное положение занимают фондовые рынки , на которых обращаются акции и облигации. Это рынки фиктивного капитала ‑ капитала, который можно назвать «виртуальным активом» по отношению к таким активам, как нефть, земля, основные фонды и т.п. Но в то же время по отношению к рынку производных инструментов фондовый рынок относительно «реальный», т.к. акции и облигации являются зеркальным отражением мира реальных активов (хотя отражение в силу манипуляций игроков может содержать серьезные искажения).

Масштабы сделок на рынках виртуальных активов сегодня просто астрономические. Поскольку рынки производных инструментов не контролируются ни биржами, ни государством, то точных данных об оборотах на этих рынках нет.

По оценкам Дж. Сороса и Дж. Стиглица, в середине 2008 года рынок деривативов исчислялся суммой 15,5 трлн долл. в США и около 60 трлн долл. в мире. Эти суммы эквивалентны ВВП соответственно США и мира^[1113]. Полагаем, что приведенная выше оценка является крайне консервативной, скорее всего, она касается лишь части рынка деривативов (прежде всего CDS и различных модификаций кредитных деривативов). Имеются и другие оценки, с гораздо более высокими значениями. По оценкам международных организаций (МВФ, ВБ, ЮНКТАД), только внебиржевой оборот различных деривативов в 2005 году составил 221 трлн долл.^[1114].

До начала кризиса разрыв между оборотами на рынках виртуальных и реальных активов измерялся десятками раз^[1115]. Сегодня мировой экономический кризис в полном разгаре, это привело к определенному «сжатию» рынка ПФИ. Однако в любом случае масштабы торговли виртуальными активами в разы больше торговли физическими активами ^[1116].

Явное доминирование по объемам оборотов рынков виртуальных активов над рынками реальных активов создает исключительно благоприятные условия для ростовщиков. Ведь именно они контролируют рынки виртуальных активов. Ведущие участники рынков фьючерсов, форвардов и опционов ‑ «JP Morgan», «Goldman Sachs», «Bank of America», «City Bank», другие гиганты Уолл‑стрит (по операциям со всеми видами деривативов ‑ фьючерсами, форвардами, опционами ‑ первое место на протяжении многих лет занимает «JP Morgan»).

Цены на рынках производных инструментов складываются под влиянием ожиданий, а ожидания крайне субъективны. А если они субъективны, то этим пользуются ростовщики: разными способами (о которых мы говорили выше) они формируют нужные им ожидания. Если так можно выразиться, они «делают будущее». А цены, которые складываются на рынке виртуальных активов, оказывают влияние на цены реальных активов (товаров): покупатели и продавцы физических активов и товаров вынуждены «подстраиваться» под цены виртуальных активов .

О новом механизме ценообразования на рынках физических товаров и активов знают не только ростовщики, но также многие специалисты, в том числе те, кто призван регулировать и контролировать товарные и финансовые рынки (антимонопольные комитеты, комиссии по ценным бумагам, центральные банки и т.п.). В то же время учебники продолжают по‑прежнему внушать студентам: цена на товар образуется под влиянием спроса и предложения на рынке этого товара. Закон спроса и предложения объявляется таким же «железным», как законы Ома или Ньютона. Новый же механизм ценообразования редко становится предметом публичного обсуждения. Однако иногда «откровения» отдельных специалистов попадают на страницы печати.

Например, Л. Нюберг, заместитель управляющего центральным банком Швеции (Банк Швеции), на страницах журнала «BIS Review» в 2007 г. рассказывает о рынке кредитных деривативов (КД)^[1117]. Во‑первых, он отмечает, что 85% всех сделок с КД приходится на десять инвестиционных банков, среди которых особенно выделяются «Morgan Stanley», «Goldman Sachs», «UBS». Именно эта «тройка» контролирует рынок КД. Во‑вторых, активы, на основе которых создаются КД, примерно на 80% состоят из корпоративных облигаций (остальные активы ‑ традиционные банковские кредиты, различные виды суверенного долга). В‑третьих, рынок КД по совокупной номинальной стоимости обращающихся инструментов примерно в два раза превышает глобальный рынок корпоративных облигаций (примерно 12 трлн долл. против 6 трлн долл.). Такое превышение, по мнению Л. Нюберга, объясняется тем, что некоторые кредитные риски могут перепродаваться на рынке КД несколько раз. В‑четвертых, стоимость КД тесно связана со стоимостью лежащих в их основе облигаций, но рынок КД является более ликвидным, чем рынок облигаций, поэтому цены на облигации в конечном счете формируются именно на рынке КД .

Крупнейшие инвестиционные банки через производные инструменты контролируют не только рынки корпоративных облигаций, но также все фондовые рынки, т.е. также котировки (цены) акций компаний разных отраслей экономики. Именно поэтому ростовщики стремятся, чтобы все более или менее значимые предприятия стран ПМК (периферии мирового капитализма) выходили со своими ценными бумагами на национальные и мировые фондовые биржи. В этом случае национальные предприятия полностью попадают под контроль мировых ростовщиков, которые «дирижируют» фондовыми рынками, а в качестве «дирижерской палочки» используют различные производные инструменты.

Приведем фрагмент из одной интересной статьи под названием «Кто движет невидимой рукой свободного рынка?», в которой лаконично объясняется техника такого «дирижерского искусства»:

«...львиную долю рынка (фондового. ‑ В. К. ) контролирует группа очень состоятельных граждан и банковские структуры (автор имеет в виду, что эти граждане и банковские структуры непосредственно владеют значительной частью ценных бумаг, обращающихся на фондовых рынках. ‑ В. К). Таким образом, ФРС и Ко. (т.е. центральный банк США, ассоциированные с ним банки мировых ростовщиков и физические лица, являющиеся конечными владельцами этих банковских структур. ‑ В. К.) имеют контроль над половиной фондового рынка. Это неплохо, но этого мало. Когда весь оставшийся рынок охватывает паника, они (с одной стороны ‑ ФРС и Ко., с другой стороны ‑ мелкие держатели ценных бумаг. ‑ В. К) оказываются примерно в равных условиях. Половина на половину. Для решения этой проблемы и создана “Команда по предотвращению падения”^[1118]. Вот как это работает. Существует индекс пакета акций, состоящий из 500 американских компаний (S&P500), представляющих все сектора экономики. Их совокупное состояние отражает общий настрой рынка, и, когда идет вниз, большинство акций на фондовом рынке идет вниз. Потому что когда всем плохо, очень мало кому может быть хорошо. Следовательно, если взять под контроль этот индекс, то можно дирижировать фондовым рынком, затрачивая на порядки меньше средств. Механизм следующий. Существует фьючерс на индекс S&P500, который торгуется на бирже CME (Чикагская товарная биржа. ‑ В. К.). Его цена довольно близка к реальному, рассчитанному из акций индексу (стиль авторского текста сохранен. ‑ В. К.), но немного отличается. Если спрос на фьючерс превышает предложение, то цена фьючерса выше, чем индекс реального пакета акций. Это видят трейдеры всего мира, и акции подтягиваются к цене фьючерса. Или по крайней мере не опускаются далеко вниз. Таким образом, тот, кто контролирует рынок фьючерса на индексы, тот контролирует и фондовый рынок (выделено мной. ‑ В. К. ). Самыми активными игроками на рынке фьючерсов (и других производных, таких как опционы) являются банки. Только у одного банка “JP Morgan” фьючерсных позиций на 1,3 трлн $. Тогда как объем торгов на фьючерсе S&P 500 не превышает 5 трлн $ в день. Т.е. один только “JP Morgan” в состоянии контролировать этот ключевой момент.»

Принято считать, что ФРС США осуществляет контроль за инфляционным ростом цен с помощью такого инструмента, как процентные (учетные) ставки, которые помогают регулировать количество денег в обращении. Но это слишком инертный, неповоротливый механизм. С появлением рынков производных инструментов механизм изменился, у денежных властей появилась возможность более оперативно управлять инфляцией. Но про этот механизм также нельзя прочитать в учебниках. А все очень просто. Динамика цен на товарных рынках прежде всего определяется ценами на несколько базовых товаров, которые так или иначе входят в состав издержек производства почти любых товаров. Речь идет о нефти, нефтепродуктах, металлах, зерновых. Это биржевые товары, на их основе созданы рынки соответствующих производных инструментов. Инвестиционные банки, тесно связанные с ФРС, при необходимости могут изменять траекторию движения цен на фьючерсы, привязанные к биржевым товарам (ФРС готов ради этого поддержать операции инвестиционных банков деньгами). Вслед за изменением цен на производные инструменты начинается движение цен на товарных рынках в нужном для ФРС направлении.

Стоит ли после этого удивляться, что цены на нефть (наш главный экспортный товар) могут повышаться или понижаться за месяц‑другой в два, а то и три раза. Например, летом 2008 года цена барреля нефти доходила до 150 долл., а осенью того же года она упала ниже 60 долл. Эффективный инструмент управления не только американской, но и мировой экономикой! При этом ростовщики как главные воры громче всех кричат: «держи вора!» ‑ и тычут пальцем на страны ОПЕК. Как вы понимаете, страны ОПЕК тут ни при чем.