Альтернативные версии зарождения капитализма

Основным оппонентом Вебера при жизни был уже упоминавшийся нами немецкий социолог Вернер Зомбарт (1863‑1941). Кстати, одно время они были коллегами, работая в Гейдельбергском университете. Зомбарт написал книгу «Евреи и хозяйственная жизнь» (1911 г.), в которой доказывал, что основными носителями «духа капитализма» были евреи, а не протестанты. Эту идею Зомбарт развивал и в некоторых других своих работах: «Участие евреев в создании современного народного хозяйства» (1910), «Будущее евреев» (1912), «Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека» (1913).

Вебер, не отрицая вклада евреев в развитие капитализма, тем не менее заслуги кальвинизма в этом вопросе ставит выше иудаизма. Первый, по его мнению, нацеливает человека на бесконечное накопление капитала; второй ‑ поощряет всяческое богатство, но богатство остается средством, не превращаясь в самоцель. Вот как резюмирует эти рассуждения М. Вебера о различиях иудаизма и кальвинизма наш отечественный философ Ю. Бородай: «... даже принцип наживы в иудаизме не столь универсален, как в кальвинизме: во‑первых, он не распространяется на отношения между “своими”, и, главное, нажива здесь сохраняет “традиционалистский” характер, то есть нацелена на потребление и потому не превращается в столь пожирающую как в кальвинизме страсть . В отличие от иудейской установки, где капитал лишь средство непосредственного наслаждения или господства, то есть вернейшее средство максимального благоустройства своего земного материального бытия, для протестанта, подлинного господина нового строя, накопление капитала становится самоцелью»^[51].

Тезис Вебера о превосходстве кальвинизма над иудаизмом, с нашей точки зрения, и верен и не верен. Протестанты с их религиозно‑фанатическим отношением к деньгам на «коротких дистанциях» могли даже обыгрывать иудеев и казаться более «конкурентоспособными» капиталистами^[52]. Исторические факты свидетельствуют о заметном вытеснении протестантами евреев на начальном этапе развития капитализма даже из их традиционной ниши ‑ ростовщического бизнеса. Однако в стратегическом плане неоспоримое преимущество на стороне евреев ‑ именно потому, что деньги они рассматривали и рассматривают не как самоцель, а как средство. Протестанты инвестировали деньги только в деньги, иудеи ‑ в деньги и во власть. А власть обеспечивала вторым преференции в той же экономике. Например, с ее помощью они добились контроля над эмиссией денег, т.е. над «печатным станком». Так что в стратегическом плане иудаизм оказался более «конкурентоспособен», чем протестантизм. Сила протестантизма обернулась его слабостью.

Впрочем, некоторые авторы подходят к объяснению капитализма с иных позиций, чем Зомбарт и Вебер.

Еще до того, как Вебер родился, человечеству было предложено избавиться от каких‑либо сомнений и поисков в вопросе причин появления капитализма. Карл Маркс, автор «Капитала», заявил, что всегда и везде экономика первична, а религия вторична, производна от экономики. А поскольку с его вульгарно‑материалистической точки зрения капитализм ‑ это экономика, то очевидно, что капитализм породил протестантизм, а не наоборот. С этой точки зрения, как писал второй классик марксизма, Фридрих Энгельс, «политические и религиозные теории (эпохи Реформации. ‑ В. К) были не причиной, а результатом той ступени развития, на которой находились тогда в Германии земледелие, промышленность, сухопутные и водные пути, торговля и денежное обращение»^[53]. Сегодня серьезно данную точку зрения воспринимать нельзя. Дело в том, что классики марксизма само появление капитализма (как и любой другой общественно‑экономической формации) выводят напрямую из развития производительных сил общества. Такой взгляд на общество и человеческую историю можно назвать вульгарно‑материалистическим. Мы даже не будем сейчас погружаться в его критику. Достаточно сказать, что данная теория не может объяснить многих вещей в истории человечества. Например, существование капитализма в Древнем мире (Вавилон, Греция, Римская империя и др.), чьи производительные силы не могли сравниться с производительными силами позднего средневековья и эпохи Реформации.

Рассмотрим иные трактовки причин появления капитализма. Например, современный исследователь капитализма С. В. Вальцев отвергает «протестантскую» версию Вебера и выдвигает в качестве главной причины появления капитализма особую природу западного человека : «Реформация не свалилась с неба, а в основе своей была сформирована этническим духом западного человека. Реформация была лишь идеологической оболочкой тех идей, которые были и без всякой Реформации близки западному человеку. Ментальные особенности западного человека ‑ вот та идейная точка отсчета начала капиталистической эры»^[54]. Данная точка зрения на «капиталистическую» природу западного человека не нова, она высказывалась многими философами, социологами и антропологами. Однако с ней мы вряд ли согласимся. Прежде всего, такая позиция противоречит христианской антропологии, согласно которой человек любой расы и национальности по причине своей поврежденной природы предрасположен к греху. А «капиталистический дух» ‑ концентрат человеческих грехов и страстей. Просто у некоторых народов механизмы защиты от искушения грехами и страстями капитализма уже полностью сломаны, а у других народов эти защитные механизмы еще кое‑как функционируют. Так, некогда японцы были крайне далеки от капитализма. Однако по истечении полутора веков после так называемой «революции Мейдзи» (1867‑1868) они (не принадлежа к Западу) стали вполне капиталистической нацией. В Китае двадцать лет назад еще никто толком не знал, что такое капитализм, а сегодня миллиард людей, географически и культурно далеких от Запада, начинают быстро проникаться «духом капитализма».

Большего внимания заслуживает другая мысль Вальцева: «Лютер со своей Реформацией никогда не являлся начальным пунктом движения к капитализму. Сначала появился Колумб (1492 г.) с кораблями, набитыми золотом, и только потом Лютер (1517 г.) со своими 95 тезисами против продажи индульгенций. Продажа индульгенций как бизнес уступила место новому бизнесу, более выгодному ‑ грабежу колоний. В Средние века некого было грабить, и ментальные особенности западноевропейцев не имели материальной базы. В Россию сунулись ‑ тут Александр Невский, попробовали к арабам, османам, так те вообще до Вены дошли.

Почему, пренебрегая историческими реалиями, во главу угла ставится Реформация? Такой подход не случаен. Ложный тезис порождает ложную цепочку рассуждений о трудолюбии, бережливости, освященных неким религиозным чувством.

На самом деле в хозяйственной этике западного человека труд никогда не был окружен ореолом почитания. Деньги, желательно быстрые, желательно много. Вот ядро западного мировоззрения. И старт капитализма был дан не Реформацией, а нещадным грабежом колоний»^[55].

Если не обращать в данном отрывке внимание на ошибочное представление автора о западном человеке как генетически предрасположенном к капитализму, то в «твердом остатке» можно выделить следующую мысль: открытие Америки Колумбом, давшее начало колониальным грабежам, было гораздо более существенным фактором развития капитализма в Европе, чем Реформация с ее «протестантской этикой».

Кстати, точка зрения Вальцева о роли географических открытий в становлении капитализма достаточно распространена. Причем другие авторы обращают внимание на открытие не только Америки, но также ‑ морского пути в Индию. Опровергая Вебера, современный исследователь капитализма Юрий Кузнецов пишет: «Процветание протестантских стран Северной Европы, начиная с XVI в., во многом объяснялось фактором Великих географических открытий ‑ открытием Америки и, в особенности, морского пути в Индию. В результате Северная Италия и прилегающие к ней области (Венеция, Марсель) потеряли свою исключительную роль торговых посредников, находящихся на главных торговых путях в страны Востока»^[56]. Подобную точку зрения можно назвать условно «геополитической». Она вполне аргументирована, с ней следует согласиться. Однако она не исключает ответа на вопрос: каковы духовные и религиозные причины (корни) капитализма?

Из всех известных нам точек зрения на духовно‑религиозные причины происхождения капитализма нам близка позиция современного исследователя хозяйственной этики христианства Н. В. Сомина ^[57]. Он считает, что протестантизм никаким особым мистическим «духом капитализма» (который пытался разглядеть Вебер) не обладает. Протестантизм, по его образному сравнению, оказался подобен большой «пробоине», которая возникла в стене христианских запретов и ограничений. Эта стена выстраивалась и поддерживалась христианской церковью в целях защиты общества от разрушительной стихии капитализма с тех пор, когда христианство приобрело статус официальной государственной религии (т.е. со времен императора Константина Великого). Христианская церковь хорошо понимала человеческую природу, отягощенную грехами и страстями сребролюбия, стяжательства, зависти, сластолюбия, властолюбия, тщеславия и т.п. Однако в силу целого ряда причин (разбор которых выходит за рамки нашей статьи) церковь как земная организация, состоящая из грешных людей, стала ослаблять свое противостояние страстям. У Вебера они называются красивым словом «дух капитализма», а у Святых отцов это называется по‑другому: «дух падших ангелов», «дух инфернального мира», «дух бесов» и т.п. Через внезапно образовавшуюся «дыру» в стене ограничений и запретов в традиционное общество стремительно ворвался «дух капитализма» и стал быстро уничтожать христианство и сложившийся социальный порядок.

Кстати, протестантизм оказался «дырой» не только в стене, защищавшей духовное пространство Европы. Протестантизм сыграл роль «дыры» в ее экономическом пространстве. Напомним, что, по мнению Зомбарта, главными носителями «духа капитализма» были евреи. Будучи скованы разными запретами и ограничениями в католических странах, они устремились в страны победившего протестантизма, где получили режим наибольшего благоприятствования и способствовали быстрому капиталистическому развитию принявших их стран. Хотя считается, что наиболее либеральный для евреев режим предлагали страны с преобладанием кальвинистов и пуритан, однако и страны с лютеранским протестантизмом оказывались вполне подходящими для раскрытия потенциала их «капиталистического духа». Достаточно вспомнить, что Ротшильды, Варбурги, Шиффы, Мендельсоны и многие другие известные еврейские банкиры начинали свою капиталистическую карьеру в лютеранской Германии.