Самоотверженный врачеватель

Ранняя весна. Пустыня только стала пробуждаться, хотя снега давно нет в помине. Чуть‑чуть зазеленела трава. Среди голых деревьев саксаула появились скромные желтые цветочки гусиного лука. Сегодня же солнце щедро греет, и многочисленные обитатели пустыни пробудились и принялись за свои дела. Муравьи‑бегунки любители тепла еще спят. Но кое‑кто из них открыл свои подземные жилища, роет землю, строит новые камеры, прогревочные залы. В них собираются полусонные обитатели, принимают первую тепловую ванну.

Возле одного такого гнезда я вижу большого бегунка. Он лежит на боку, недвижим, скрючился. Наверное, не пережил зиму, погиб и по муравьиным обычаям выброшен наружу из жилища. Но на него все время обращают внимание, подбегают, ощупывают. Впрочем, мертв ли он? Все члены его тела гибки. К тому же муравей‑бегунок поедает своих собратьев, закончивших жизненные дела. А этот цел. Может быть, большого муравья не случайно вынесли на солнышко, он глубоко спит, и его необходимо по каким‑то правилам пробудить. Бережно кладу неподвижного муравья в пробирку и туда же заталкиваю его собрата, крутившегося рядом с ним, меньшего размерами и быстроногого. Обычно в муравейнике самые маленькие муравьи – самые инициативные и опытные. Посмотрю, что будет.

Очутившись наедине с крупным муравьем, малышка усиленно теребит его челюстями, массирует брюшко, беспрестанно гладит усиками, не отходит от него, занялся им всерьез. И надолго. Надоело на него смотреть. Пусть побудет в пробирке.

Путь домой долог. Сперва мы трясемся на ухабах плохой дороги, потом выбираемся на асфальтированное шоссе и только к вечеру добираемся домой. И тогда я вспоминаю о пробирке с бегунком. Что с ним?

С большим муравьем произошло чудо. Он ожил, размахивает усиками, хотя и немного вял. А малыш‑инициатор? Он погиб и, сжавшись комочком, лежит на дне пробирки. Все свои силы он отдал спасению большого собрата.

Подкармливаю воскресшего муравья сахарным сиропом. Он охотно им лакомится. Но малыша не пытается кормить. Видимо, помощь уже не нужна, запоздала.

С почтением я смотрю на тщедушное тельце самоотверженного врачевателя, выполнившего такой дорогой ценой свой долг, и думаю о том, как много тайн скрыто в сложной муравьиной жизни. Почему из множества членов муравьиной общины, находящихся в глубоких зимовочных камерах, вынесли наверх, на солнышко только одного большого? Отчего на него, еще спящего, усиленно обращали внимание те, кто пробудился от зимнего сна и приступил к активной жизни? Неужели этот муравей особенный, занимает в муравьиной семье какое‑то необычное место и поэтому дорог?

Спасатели

По озеру Иссык‑Куль гуляют волны с белыми гребешками, шумит прибой. Щедро греет солнце. А рядом, в горах, нависли тучи, космы дождя и снега закрыли вершины. Доносятся далекие раскаты грома. Два мира – север в горах и юг над озером – уживаются рядом.

Мое внимание привлекает крупный рыжий степной муравей (Formica pratensis ). Он поспешно ползет от озера в заросли, наверное, направляясь в свое жилище, не задерживается, не мешкает и вскоре доводит меня до своего дома. Его жилище совсем недалеко от бивака, сложено из крупных кусочков стеблей, выглядит крепким сооружением и расположено в самом центре большого куста полыни – эстрагона. Жители муравейника – настоящие южане. На муравейнике обычный трудовой день: добыча пищи и отдых.

Не поднести ли муравьям немного сахара на кусочке плотной бумаги? Сахар привлекает внимание. Его лижут, вокруг него суетятся. Теперь бы неплохо смочить сахар водой. Сладкая вода вызывает настоящий переполох. Толпы сладкоежек теснятся у кромки вкусной лужицы, заползают друг на друга, и тот, кто напитался, направляется с раздувшимся брюшком в подземные ходы, едва передвигая ноги. Прибывающие к лакомству сразу же понимают, в чем дело, и жадно льнут к моему угощению. Но находится один, которому все происходящее кажется непонятным или, быть может, даже неприятным. Он хватает одного за ногу и оттаскивает в сторону, потом другого, затем неожиданно распластавшись, сам склоняется над жидкостью.

Один муравей не стал лакомиться даровым приношением. Что‑то с ним произошло, его будто бьет лихорадка. Мелко и беспрестанно вздрагивая, он обходит муравейник. Что с ним? Подает какой‑то сигнал? Появляется еще такой же трясущийся.

Здесь рыжие степные муравьи не особенно злобны, и можно без опасения часами стоять возле муравейника. Но один добрался до голого тела и немедленно пустил в ход острые челюсти и едкую кислоту. Забияка схвачен и брошен в самую середину сладкой лужицы, беспомощно в ней барахтается, вот‑вот потонет. Но один из сладкоежек бросается в воду, хватает утопающего и вытаскивает на сухое место.

Спасение утопающего я вижу впервые. Тогда повторяю эксперимент. Результат тот же. Откуда у муравьев такой навык? Здесь муравьи часто ходят за добычей на берег озера. Наверное, там муравьев‑охотников нередко смывает волнами и, кто знает, быть может, они научились выручать тонущих.