Красноголовый муравей

Он похож на рыжего муравья формика пратензис, только голова у него буро‑красная, блестящая, да чуть светлее брюшко. Научное название красноголового муравья формика трункорум. Он житель степей Европы и Азии, а в Семиречье живет только в горах, на полянках среди елового леса. Над подземными ходами натаскивает плоские неряшливые кучки хвои. Очень активный хищник, истребитель насекомых‑вредителей, друг леса.

Носильщики

На дороге у большого серого камня красноголовые муравьи переносят собратьев. Одни тянутся с ношей к муравейнику у камня, другие, без нее, спешат им навстречу. Поза переносимого муравья своеобразная: брюшко подогнуто к голове, ноги скрючены, он весь, как маленький чемоданчик, будто добровольно приготовился для переноски.

Муравьев выносят из небольшого отверстия у края дороги. Оттуда выскакивают носильщики с ношей и не спеша, деловито направляются размеренным шагом к своему муравейнику. Вокруг никаких следов возбуждения, замешательства, и будто все происходящее – самое обычное, будничное дело. К дырочке‑входу спешит охотник. Он тащит кусочек панциря жука, но у входа сталкивается с другим муравьем. Кусочек панциря отброшен, оба муравья стоят друг против друга, размахивая усиками с раскрытыми челюстями. Вот муравей схватил охотника за челюсть и потянул к себе. Охотник слегка сопротивляется, но потом неожиданно складывает ноги, подгибает к голове брюшко – и «чемоданчик» готов к переноске, его волокут через дорогу к серому камню.

Во входе появляется муравей с комочком земли. Он строитель и занят расширением своего жилища. Его постигает та же участь.

Судя по всему, отверстие в земле у дороги ведет в небольшой зарождающийся муравейник. Что же означает этот мирный перенос собратьев и их добровольное складывание «чемоданчиком»? Видимо, отверстие у дороги – молодой муравейник, возник он из старого, а жители его – бывшие хозяева гнезда – у большого серого валуна.

Тут же по дороге между красноголовыми муравьями бегают крошки формикоксенус нутидилюс. На них красноголовые не обращают внимания. Муравьи‑крошки живут у основания гнезда красноголовых муравьев. Там они построили свои узенькие ходы, по которым свободно проникают в муравейник своих хозяев. Красноголовые привыкли к квартирантам, не трогают их, хотя те постоянно и незаметно обкрадывают своих благодетелей.

Пока я раздумывал о малышах, из муравейника все носили и носили муравьев. А потом из входа стала протискиваться сразу целая толпа носильщиков. Одни тащили молодую самку наружу, другие всеми силами стремились удержать свое сокровище. Компания соперничающих муравьев все же протиснулась наверх и тут застыла в страшном напряжении: силы были равные. Бедной самке, видимо, было нелегко от этой распри. Так продолжалось долго. С обеих сторон прибывало подкрепление, и муравьи‑носильщики едва успевали утаскивать противников через дорогу.

Прошел час. Число муравьев‑«чемоданчиков» постепенно уменьшилось, а носильщиков увеличилось. Вскоре самку поволокли через дорогу, а из подземного жилища уже вытаскивали остатки каких‑то насекомых. И тут я убедился, что муравьи‑носильщики с трудом различают поселенцев маленькой колонии от жителей своего гнезда. Иногда в поисках ноши носильщики, раскрыв челюсти, бросались друг на друга, затем, распознав ошибку, расходились в стороны. Видимо, зарождающаяся семья еще не имела своего собственного запаха.

Теперь все становилось понятным. Несколько муравьев нашли молодую самку и стали рядом с родным гнездом строить отдельное жилище. К ним примкнули сообщники. И вся группа изолировалась от главной колонии. А может быть, тут вначале поселилась одна самка, потом уж к ней примкнули добровольцы‑инициаторы. Гнездо‑филиал существовало некоторое время, пока его не ликвидировали.

Образование такого гнезда при помощи самки – факт интересный. Но самое многозначительное во всем этом – переноска муравьев. Почему муравьи из филиала не могли сами перейти в свой старый муравейник? Ведь до него не более четырех метров. Почему они так безропотно позволяли переносить себя, складываясь «чемоданчиком»? Неужели хватка за челюсти – повелительный жест, сопротивляться которому не полагалось? Или тут было что‑то более сложное...

Законы, управляющие поведением муравьев, еще мало известны, и дальнейшее проникновение в тайны поведения этих насекомых может принести много неожиданных и интересных открытий.

Два муравейника

Много событий муравьиной жизни ускользает незамеченными: то, что происходит в лесной подстилке, в траве, в гуще кустов, недоступно наблюдателю. Вот почему самое интересное чаще всего удается увидеть на лесных тропинках и дорогах.

И в этот раз тихим солнечным утром на лесной тропинке происходило необычное. Через нее в одном направлении шла толпа красноголовых муравьев, и каждый нес в челюстях плотно сжавшегося в комочек живого муравья. В обратном направлении бежали муравьи без ноши. Внешне все походило на ликвидацию зарождающегося муравейника. В действительности дела обстояли сложнее.

Оба муравейника были зрелыми. Они отстояли друг от друга на расстоянии трех с половиной метров. Один муравейник был прислонен к большому камню, имел хорошую насыпь из свежих хвоинок и щедро освещался солнцем. Другой был сильно затенен около куста рябины, а конус его старый, неправильный, разбросанный, из посеревшей хвои. Свежих, желтых, недавно осыпавшихся с дерева хвоинок, которыми муравьи так тщательно обновляют крыши своих зданий, почти не было.

Несколько дней через тропинку шагали муравьи‑носильщики, перетаскивая муравьев из свежего муравейника в старый. В переносе муравьев не было ни следов враждебности, ни возбуждения. Внешне это была самая обычная будничная работа, прекращавшаяся на ночь.

Но кое‑что казалось непонятным. Носильщики, например, добравшись до гнезда, подолгу бродили по нему, как бы разыскивая необходимую ношу, и далеко не всякий муравей привлекал их внимание. Кого они выбирали? То ли ранее перетащенных и потом сбежавших собратьев, то ли тех, кто обладал определенной «профессией»: нянек, строителей, охотников. Но как они их узнавали? По внешнему виду? Самый острый глаз энтомолога, вооруженного микроскопом, этого не мог установить. По запаху? У муравьев очень развито обоняние. Неужели род занятий накладывал какой‑то отпечаток и в этом отношении?

Муравейники были родственны, в этом не могло быть сомнения. Иначе между ними давно разгорелась бы кровопролитная бойня. Возможно, муравейник у камня отделился от муравейника под рябиной год или два назад и не потерял связи с ним. Переход или перенос в новый муравейник большинства рабочих вызвал ослабление старого, он начал хиреть, тогда рабочих из более сильного, молодого муравейника стали переносить в старое гнездо.

Перенос новой партии рабочих тотчас сказался. Холмик старого муравейника стал на глазах покрываться свежими хвоинками: их тащили со всех концов. На третий день носильщики принялись перетаскивать куколок. В новом муравейнике к этому отнеслись спокойно. Возможно, такие периодические переселения происходили между двумя муравейниками не раз. Впрочем, среди носильщиков можно заметить и одиночек, которые тащили муравьев уже в обратном направлении – из старого муравейника в новый. Видимо, первые носильщики перестарались: утащив слишком много муравьев, они вызвали обратный поток.

Если причина переноса становилась понятной, то само действие его оставалось загадочным. Неужели муравей, перенесенный в другое гнездо, навсегда остается в нем, безропотно смиряясь с новой обстановкой? Разъединим носильщика и ношу, оставим их на тропинке на некотором расстоянии друг от друга. Носильщик в недоумении, мечется в поисках исчезнувшего «чемоданчика», иногда останавливается и, поднявшись на ногах, смотрит черными точками глаз на меня, как бы разглядывая нечто странное, так неожиданно помешавшее его привычной работе. Еще несколько минут поисков – и носильщик бежит по ранее начатому пути в свое гнездо. Обратно он не поворачивает: этому препятствует неуловимая для нас последовательность действий и знаков пути, руководящих его поведением.

Что же с ношей? Муравей в полной растерянности подбегает к мимо ползущим собратьям, щупает их усиками, крутится на месте или подолгу застывает, не зная, куда деваться. Он совершенно растерян и для чего‑то иногда всем телом плотно прижимается к земле, широко расставив в стороны ноги. Неужели потерял ориентацию в пространстве? Около такого муравья останавливаются, подолгу гладят усиками. Если на него случайно натыкается носильщик, то уносит в гнездо. Через некоторое время такой муравей все же отправляется к себе домой. Один раз муравей, отнятый у носильщика, отправился в обратную сторону по пути нескольких собратьев, проходивших мимо него. Все равно куда, лишь бы не чувствовать себя заблудившимся, одиноким.

У переносимых и отнятых у носильщиков муравьев оказались совершенно различные способности находить дорогу. Некоторые ориентировались через несколько минут, другие вообще не могли найти выхода из внезапного затруднения. Почти так же беспомощно вели себя муравьи, взятые из муравейника пинцетом и отнесенные на тропинку. Муравьи‑охотники и разведчики, мчащиеся домой с добычей, находили дорогу гораздо быстрее, чем те, кто занимался постройкой жилища.

Некоторые муравьи, взятые из входов в муравейник, поражали своей полной беспомощностью. Они часами блуждали в поисках пристанища, находясь почти рядом с родным домом. Уж не таких ли молодых и неопытных муравьев разыскивали носильщики?

Отправляясь из жилища, муравьи ориентируются по каким‑то предметам, фиксируя их в своей памяти в строгой последовательности. Перенесение муравья в обстановку, где он, может быть, даже часто бывал, но куда попал внезапно, разрывало эту последовательность, расстраивало ориентацию. Перенос муравьев, очевидно, уничтожал связь со старым местом и привязывал к новому.