Старый и новый институционализм

Институционализм и неоклассическая экономическая теория

Существует несколько причин, по которым неоклассическая теория (начала 60-х годов) перестала отвечать требованиям, предъявляемым к ней экономистами, которые пытались осмыслить реально происходящие события в современной экономической практике:

1. Неоклассическая теория базируется на нереалистичных предпосылках и ограничениях, и, следовательно, она использует модели неадекватные экономической практике. Коуз называл такое положение дел в неоклассике «экономикой классной доски».

2. Экономическая наука расширяет круг феноменов (например, таких как идеология, право, нормы поведения, семья), которые успешно могут анализироваться с точки зрения экономической науки. Этот процесс получил название «экономического империализма». Ведущим представителем этого направления является нобелевский лауреат Гарри Беккер.

3. В рамках неоклассики практически нет теорий, удовлетворительно объясняющих динамические изменения в экономике, важность изучения, которых стала актуальной на фоне исторических событий XX века.

Остановимся на основных предпосылках неоклассической теории, которые составляют ее парадигму (жесткое ядро), а также «защитный пояс», следуя методологии науки выдвинутой Имре Лакатосом:

Жесткое ядро:

1. стабильные предпочтения, которые носят эндогенный характер;

2. рациональный выбор (максимизирующее поведение);

3. равновесие на рынке и общее равновесие на всех рынках.

Защитный пояс:

1. Права собственности остаются неизменными и четко определенными;

2. Информация является совершенно доступной и полной;

3. Индивиды удовлетворяют свои потребности с помощью обмена, который происходит без издержек, с учетом первоначального распределения.

Исследовательская программа по Лакатосу, оставляя в неприкосновенности жесткое ядро, должна быть направлена на то, чтобы прояснять, развивать уже имеющиеся или выдвигать новые вспомогательные гипотезы, которые образуют защитный пояс вокруг этого ядра.

Если видоизменяется жесткое ядро, то теория заменяется новой теорией со своей собственной исследовательской программой.

Старый и новый институционализм

«Старый» институционализм, как экономическое течение, возник на рубеже 19-20 веков. Он был тесно связан с историческим направлением в экономической теории, с так называемой исторической и новой исторической школой (Лист Ф., Шмолер Г., Бретано Л., Бюхер К.). Для институционализма с самого начала его развития было характерно отстаивание идеи социального контроля и вмешательства общества, главным образом государства, в экономические процессы. Это было наследием исторической школы, представители которой не только отрицали существование устойчивых детерминированных связей, и законов в экономике, но и являлись сторонниками идеи, что благосостояние общества может быть достигнуто на основе жесткого государственного регулирования экономики националистического толка.

Виднейшими представителями «Старого институционализма» являются: Торстейн Веблен, Джон Коммонс, Уэсли Митчелл, Джон Гэлбрейт. Несмотря на значительный круг проблем, охватываемый в работах указанных экономистов, им не удалось образовать собственную единую исследовательскую программу.

Старый институционализм подверг критике положения, составляющие «жесткое ядро неоклассики». В частности, Веблен отвергал концепцию рациональности и соответствующий ей принцип максимизации как основополагающий в объяснении поведения экономических агентов. Объектом анализа являются институты, а не человеческие взаимодействия в пространстве с ограничениями, которые задаются институтами.

Предшественниками неоинституционализма являются экономисты Австрийской школы, в частности Карл Менгер и Фридрих фон Хайек, которые привнесли в экономическую науку эволюционный метод, а также поставили вопрос о синтезе многих наук изучающих общество.

Современный неоинституционализм берет свое начало с пионерных работ Рональда Коуза «Природа фирмы», «Проблема социальных издержек».

Атаке неоинституционалистов в первую очередь подверглись положения неоклассики, составляющие ее защитное ядро.

1) Во-первых, подверглась критике предпосылка, что обмен происходит без издержек. Критику этого положения можно найти в первых работах Коуза. Хотя, необходимо отметить, что о возможности существования издержек обмена и об их влиянии на решения обменивающихся субъектов писал еще Менгер в своих «Основаниях политической экономии».

Экономический обмен про­исходит только тогда, когда каждый его участник, осуществляя акт мены, получает какое-либо приращение ценности к ценнос­ти существующего набора благ. Это доказывает Карл Менгер в работе «Основания политической экономии», исходя из предположения о существовании двух участников обмена. Первый имеет благо А, обладающее ценностью W, а второй - благо В с такой же ценностью W. В результате произошедшего между ними обмена ценность благ в распоряжении первого будет W+ х, а второго - W+ у. Из этого можно сделать вывод, что в процессе обмена ценность блага для каждого участника увеличилась на определенную величину. Этот пример показывает, что деятельность, связанная с обменом, есть не напрасная трата времени и ресурсов, а такая же продуктивная деятельность как производство материальных благ.

Исследуя обмен, нельзя не остановиться на пределах обмена. Обмен будет происходить до тех пор, пока ценность благ в распоряжении каждого участника обмена будет, по его оценкам, меньше ценности тех благ, которые могут быть получены в результате обмена. Этот тезис верен для всех контрагентов обмена. Пользуясь символикой вышеуказанного примера, обмен происходит, если W(A) < W+ х для первого и W(B) < W+ у для второго участников обмена, или если х > 0 и у > 0.

До сих пор мы рассматривали обмен как процесс, происходящий без издержек. Но в реальной экономике любой акт обмена связан с определенными издержками. Такие издержки обмена получили название трансакционных. Они обычно трактуются как «издержки сбора и обработки информации, издержки проведения переговоров и принятия решения, издержки контроля и юридической защиты выполнения контракта».

Концепция трансакционных издержек противоречит тезису неоклассической теории, что издержки функционирования рыночного механизма равны нулю. Такое допущение позволяло не учитывать в экономическом анализе влияния различных институтов. Следовательно, если трансакционные издержки положительны, необходимо учитывать влияние экономических и социальных институтов на функционирование экономической системы.

2) Во-вторых, признавая существование трансакционных издержек, возникает необходимость в пересмотре тезиса о доступности информации. Признание тезиса о неполноте и не совершенности информации, открывает новые перспективы для экономического анализа, например, в исследовании контрактов.

3) В-третьих, подвергся пересмотру тезис о нейтральности распределения и спецификации прав собственности. Исследования в этом направлении послужили отправным пунктом для развития таких направлений институционализма как теория прав собственности и экономика организаций. В рамках этих направлений субъекты экономической деятельности «хозяйственные организации перестали рассматриваться как «черные ящики».

В рамках «современного» институционализма также осуществляются попытки модификации или даже изменения элементов жесткого ядра неоклассики. В первую очередь это предпосылка неоклассики о рациональном выборе. В институциональной экономике классическая рациональность модифицируется с принятием допущений об ограниченной рациональности и оппортунистическом поведении.

Несмотря на различия, практически все представители неоинституционализма рассматривают институты через их влияние на решения, которые принимают экономические агенты. При этом используются следующие основополагающие инструменты, относящиеся к модели человека: методологический индивидуализм, максимизация полезности, ограниченная рациональность и оппортунистическое поведение.

Необходимо выделить три формы рационализма. Сильная форма предполагает максимизацию. Полусильная форма – это ограниченная рациональность. Слабой формой является органическая рациональность.

Неоклассическая экономическая теория придерживается принципа максимизации. Этот принцип неоспорим, но только если приняты во внимание все имеющиеся издержки. Однако традиционная трактовка максимизации такого полного учета не поощряет; вместо этого роль институтов преуменьшается, фирмы представляются как производственные функции, потребители – как функции полезности, распределение деятельности между различными способами экономической организации рассматривается как данное, а оптимизация является повсеместной.

Ограниченная рациональность – познавательная предпосылка, которая принята в экономической теории трансакционных издержек. Это – полусильная форма рациональности, которая предполагает, что субъекты в экономике «стремятся действовать рационально, но в действительности обладают этой способностью лишь в ограниченной степени». В этом определении одновременно присутствуют и стремление к рациональности, и ее ограниченность. Экономисты возражают, поскольку ограничения, налагаемые на рациональность, ошибочно интерпретируются ими как нерациональность или иррациональность. Представители других социальных дисциплин возражают, поскольку видят в допущении стремления к рациональности слишком большую уступку принятому у экономистов исследовательскому подходу, основанному на принципе максимизации. В результате предпосылка ограниченной рациональности подвергается нападкам с обеих сторон.

Экономическая теория трансакционных издержек признает, что рациональность человека ограничена, и утверждает, что обе части определения являются существенными. Стремление к рациональности означает ориентацию на экономное использование ограниченных ресурсов, а признание ограниченности познавательных способностей служит стимулом к исследованию институтов.

Если принята предпосылка ограниченной рациональности, то заключение таких контрактов, которые с исчерпывающей полнотой предусматривают все возможные случаи, является нереалистичным допущением при исследовании экономических организаций. Если интеллект является ограниченным ресурсом, то стремление сэкономить на его использовании вполне объяснимо. Учет ограниченности человеческой рациональности открывает возможности более глубокого изучения как рыночных, так и нерыночных форм организации.

Органическая рациональность - слабая форма рациональности. Она используется в современном эволюционном и подходе австрийской школы. Но если Нельсон и Уинтер рассматривают эволюционный процесс в рамках одной фирмы и в отношениях между фирмами, то австрийцы исследуют процессы более общего характера – например, связанные с институтами денег, рынков, аспектами прав собственности и права как такового. Как утверждает Луис Шнейдер, эти институты «нельзя запланировать. Общая схема таких институтов не созревает в чьем-либо сознании. В самом деле, существуют такие ситуации, когда незнание оказывается даже более «эффективным» для достижения определенных целей, нежели знание этих целей и сознательное планирование их.

У эгоистического поведения, или следования своим интересам, также можно выделить три уровня. Самая сильная форма, к которой обращается экономическая теория трансакционных издержек, – это оппортунизм. Простое следование своим интересам является полусильной формой. Наконец, слабая форма (означающая на деле отсутствие следования своим интересам) – это послушание.

В общем случае оппортунизм означает предоставление неполной или искаженной информации, особенно когда речь идет о преднамеренном обмане, введении в заблуждение, искажении и сокрытии истины или других типах запутывания партнера. Он обусловливает возникновение действительной или мнимой информационной асимметрии, которая существенно усложняет задачи экономической организации. Вследствие этого как стороны, участвующие в сделке, так и третья сторона (суды, арбитры и т.п.) могут столкнуться с гораздо более сложными проблемами. Кроме того, вовсе не обязательно, чтобы все стороны проявляли оппортунизм в равной мере. В самом деле: проблемы экономической организации усложняются, если известно, что склонность к оппортунизму различных людей, вступающих в контрактные отношения, различна, поскольку в таком случае преимущества организации могут быть реализованы лишь после того, как затрачены дополнительные ресурсы на выявление степени оппортунизма каждого из субъектов.

Действительно, там, где нет оппортунизма, любое поведение могло бы подчиняться некоторым правилам. Это не означает, однако, что в этом случае можно было бы заранее предвидеть и распланировать все возможные обстоятельства, возникающие в ходе исполнения контракта. Просто с непредвиденными событиями стали бы обходиться, руководствуясь общепринятыми правилами, благодаря чему стороны соглашались бы ограничиваться такими действиями, которые максимизируют их общую прибыль. Таким образом, проблемы, возникающие в ходе исполнения контракта, могли бы быть сняты, если настоять на внесение в договор общего положения следующего типа: «Я соглашаюсь честно раскрывать всю относящуюся к делу информацию и тем самым сотрудничать с партнерами в деле максимизации общей прибыли в течение срока действия контракта. Все преимущества от этих действий будут безоговорочно распределены в установленной настоящим договором пропорции».

Простое следование своим интересам означает то, что сделки заключаются на условиях, отражающих исходное положение сторон. Однако в неоклассической теории предполагается, что эти исходные положения будут в случае необходимости полностью и честно раскрыты, сведения о состоянии мира будут точными и исполнение контрактов обеспечено нерушимыми обязательствами сторон или непреложными правилами, как это описано выше. Соответственно, когда стороны реализуют преимущества, на которые им дают законные права принадлежащие им богатства, ресурсы, патенты, ноу-хау и т.д., то все эти преимущества известны изначально. Ввиду того, что в ходе действия контракта невозможны никакие сюрпризы, цель простого следования своим интересам можно считать достигнутой. Таким образом, проблемы экономической организации сводятся здесь к технологическим характеристикам (например, экономии на масштабах), а «неправильное» поведение индивидов, то есть отклонение от общепринятых правил, исключается.

Послушание – это поведенческая предпосылка, связанная с социальной инженерией.

Основными представителями неоинституционализма являются: Р. Коуз, О. Уильямсон, Д. Норт, А. Алчиан, Саймон Г., Л. Тевено, Менар К., Бьюкенен Дж., Олсон М., Р. Познер, Г. Демсец, С. Пейович, Т. Эггертссон и др.