Теннесси уильямс (Tennesse Williams) 1911-1983

Стеклянный зверинец (The Glass Menagerie)

Пьеса (1945)

Это, по сути, воспоминание. Том Уингфилд рассказывает о том вре­мени — между двумя войнами, — когда он жил в Сент-Луисе с ма­терью Амандой Уингфилд — женщиной, наделенной огромным жизнелюбием, но не умеющей приспособиться к настоящему и отча­янно цепляющейся за прошлое, и сестрой Лаурой — мечтательницей, перенесшей в детстве серьезную болезнь, — одна нога у нее так и ос­талась слегка короче другой. Сам Том, поэт в душе, служил тогда в обувной лавке и мучительно страдал, занимаясь ненавистным делом, а по вечерам выслушивал бесконечные рассказы матери о ее жизни на Юге, об оставленных там поклонниках и прочих действительных и мнимых победах...

Аманда нетерпеливо дожидается успеха детей: продвижения по службе Тома и выгодного замужества Лауры. Она не хочет видеть, как ненавидит свою работу сын и как робка и нелюдима дочь. По­пытка матери устроить Лауру на курсы машинописи терпит крах — у девушки от страха и нервного напряжения так трясутся руки, что она не может ударить по нужной клавише. Хорошо ей только дома, когда она возится со своей коллекцией стеклянных зверюшек.

294

После неудачи с курсами Аманда еще больше зацикливается на за­мужестве Лауры. Параллельно она пытается воздействовать на сына — старается контролировать его чтение: она убеждена, что ро­маны Лоуренса — любимого писателя сына — излишне грязные. Странным Аманде кажется и привычка Тома проводить почти все свободные вечера в кино. Для него же эти походы — способ сбежать от монотонной повседневности, единственная отдушина — как для сестры стеклянный зверинец.

Выбрав подходящий момент, Аманда вырывает у Тома обещание привести в дом и познакомить с Лаурой какого-нибудь приличного молодого человека. Некоторое время спустя Том приглашает к обеду своего коллегу Джима О'Коннора, единственного человека в магазине, с кем он на дружеской ноге. Лаура и Джим учились в одной школе, но для Джима неожиданность, что она сестра Тома. Лаура, еще школьницей, была влюблена в Джима, который всегда находился в центре всеобщего внимания — блистал в баскетболе, руководил дис­куссионным клубом, пел в школьных постановках. Для Лауры снова увидеть этого принца своих девичьих грез — настоящий шок. Пожи­мая ему руку, она чуть не теряет сознание и быстро скрывается в своей комнате. Вскоре под благовидным предлогом Аманда отсылает к ней Джима. Молодой человек не узнает Лауру, и ей самой прихо­дится открыть ему, что они давно знакомы. Джим с трудом вспоми­нает девушку, которой дал в школе прозвище Голубая Роза. Этот славный, доброжелательный молодой человек не столь уж преуспел в жизни, как обещал в школьные годы. Правда, он не теряет надежды и продолжает строить планы. Лаура постепенно успокаивается — своим искренним, заинтересованным тоном Джим снимает с нее нервное напряжение, и она постепенно начинает говорить с ним как с давним другом.

Джим не может не видеть страшной закомплексованности девуш­ки. Он пытается помочь, убеждает, что ее хромота совсем не бросает­ся в глаза, — никто в школе даже не замечал, что она носит специальную обувь. Люди совсем не злые, пытается он втолковать Лауре, особенно когда узнаешь их поближе. Практически у всех что-нибудь да не ладится — не годится считать себя хуже всех. По его мнению, главная проблема Лауры заключается в том, что она вбила себе в голову: только у нее все плохо...

Лаура спрашивает про девушку, с которой Джим встречался в школе, — говорили, что они обручились. Узнав, что никакой свадьбы

295

не было и Джим давно уже ee не видел, Лаура вся расцветает. Чувст­вуется, что в душе ee зародилась робкая надежда. Она показывает Джиму свою коллекцию стеклянных фигурок — высший знак дове­рия. Среди зверюшек выделяется единорог — вымершее животное, ни на кого не похожее. Джим сразу обращает на него внимание. Тому, наверное, скучно стоять на одной полке с заурядными живот­ными вроде стеклянных лошадок?

Через открытое окно из ресторана напротив доносятся звуки валь­са. Джим приглашает Лауру танцевать, та отказывается — боится, что отдавит ему ногу. «Но я же не стеклянный», — со смехом гово­рит Джим. В танце они все же наталкиваются на стол, и забытый там единорог падает. Теперь он такой же, как все: у него отломился рог.

Джим с чувством говорит Лауре, что она необыкновенная девуш­ка, не похожая ни на кого — совсем как ее единорог. Она красива, У нее есть чувство юмора. Таких, как она, — одна на тысячу. Сло­вом, Голубая Роза. Джим целует Лауру — просветленная и испуган­ная, та садится на диван. Однако она неправильно истолковала это движение души молодого человека: поцелуй — просто знак нежного участия Джима в судьбе девушки и еще — попытка заставить ее по­верить в себя.

Однако, увидев реакцию Лауры, Джим пугается и торопится сооб­щить, что у него есть невеста. Но Лаура должна верить: у нее тоже все будет хорошо. Надо только преодолеть свои комплексы. Джим продолжает изрекать типично американские банальности вроде «че­ловек — сам хозяин своей судьбы» и т. п., не замечая, что на лице Лауры, только что излучавшем божественное сияние, проступает вы­ражение бесконечной грусти. Она протягивает Джиму единорога — на память об этом вечере и о ней.

Появление в комнате Аманды выглядит явным диссонансом всему происходящему здесь: та держится игриво и почти уверена, что жених на крючке. Однако Джим быстро вносит ясность и, сообщив, что должен торопиться — ему еще нужно встретить на вокзале не­весту, — откланивается и уходит. Не успевает еще закрыться за ним дверь, как Аманда взрывается и устраивает сыну сцену: к чему был этот обед и все траты, если молодой человек занят? Для Тома этот скандал — последняя капля. Бросив работу, он уходит из дома и пус­кается в странствия.

В эпилоге Том говорит о том, что ему никогда не удастся забыть

296

сестру: «Я и не знал, что так предан тебе, что не могу предать». В его воображении возникает прекрасный образ Лауры, задувающей перед сном свечу. «Прощай, Лаура», — печально произносит Том.

В. И. Бернацкая

Трамвай «Желание» (A Streetcar Named Desire)

Пьеса (1947)

Место действия пьесы — убогая окраина Нового Орлеана; в самой атмосфере этого места, по ремарке Уильямса, ощущается что-то «пропащее, порченое». Именно сюда трамвай с символическим на­званием «Желание» привозит Бланш Дюбуа, которая после длитель­ной цепи неудач, невзгод, компромиссов и утраты родового гнезда надеется обрести покой или получить хотя бы временное убежище — устроить себе передышку у сестры Стеллы иее мужа Стэнли Коваль­ского.

Бланш прибывает к Ковальским в элегантном белом костюме, в белых перчатках и шляпе — словно ее ждут на коктейль или на чашку чая светские знакомые из аристократического района. Она так потрясена убожеством жилья сестры, что не может скрыть разочаро­вания. Нервы ее давно уже на пределе — Бланш то и дело приклады­вается к бутылке виски.

За те десять лет, что Стелла живет отдельно, Бланш многое пере­жила: умерли родители, пришлось продать их большой, но заложен­ный-перезаложенный дом, его еще называли «Мечтой». Стелла сочувствует сестре, а вот ее муж Стэнли встречает новую родственни­цу в штыки. Стэнли — антипод Бланш: если та своим видом напоми­нает хрупкую бабочку-однодневку, то Стэнли Ковальский — чело­век-обезьяна, со спящей душой и примитивными запросами — он «ест, как животное, ходит, как животное, изъясняется, как живот­ное... ему нечем козырнуть перед людьми, кроме грубой силы». Сим­волично его первое появление на сцене с куском мяса в оберточной бумаге, насквозь пропитанной кровью. Витальный, грубый, чувствен­ный, привыкший во всем себя ублажать, Стэнли похож на пещерного человека, принесшего подруге добычу.

Подозрительный ко всему чужеродному, Стэнли не верит рассказу

297

Бланш о неотвратимости продажи «Мечты» за долги, считает, что та присвоила себе все деньги, накупив на них дорогих туалетов. Бланш остро ощущает в нем врага, но старается смириться, не подавать вида, что его раскусила, особенно узнав о беременности Стеллы.

В доме Ковальских Бланш знакомится с Митчем, слесарем-инстру­ментальщиком, тихим, спокойным человеком, живущим вдвоем с больной матерью. Митч, чье сердце не так огрубело, как у его друга Стэнли, очарован Бланш. Ему нравится ее хрупкость, беззащитность, нравится, что она так непохожа на людей из его окружения, что пре­подает литературу, знает музыку, французский язык.

Тем временем Стэнли настороженно приглядывается к Бланш, на­поминая зверя, готовящегося к прьокку. Подслушав однажды нелице­приятное мнение о себе, высказанное Бланш в разговоре с сестрой, узнав, что она считает его жалким неучем, почти животным и совету­ет Стелле уйти от него, он затаивает зло. А таких, как Стэнли, лучше не задевать — они жалости не знают. Боясь влияния Бланш на жену, он начинает наводить справки о ее прошлом, и оно оказывается дале­ко не безупречным. После смерти родителей и самоубийства любимо­го мужа, невольной виновницей которого она стала, Бланш искала утешения во многих постелях, о чем Стэнли и рассказал заезжий коммивояжер, тоже какое-то время пользовавшийся ee милостями.

Наступает день рождения Бланш. Та пригласила к ужину Митча, который незадолго до этого практически сделал ей предложение. Бланш весело распевает, принимая ванну, а тем временем в комнате Стэнли не без ехидства объявляет жене, что Митч не придет, — ему наконец открыли глаза на эту потаскуху. И сделал это он сам, Стэн­ли, рассказав, чем та занималась в родном городе — в каких постелях только не перебывала! Стелла потрясена жестокостью мужа: брак с Митчем был бы спасением для сестры. Выйдя из ванной и принаря­дившись, Бланш недоумевает: где же Митч? Пробует звонить ему домой, но тот не подходит к телефону. Не понимая, в чем дело, Бланш тем не менее готовится к худшему, а тут еще Стэнли злорадно преподносит ей «подарок» ко дню рождения — обратный билет до Лорела, города, откуда она приехала. Видя смятение и ужас на лице сестры, Стелла горячо сопереживает ей; от всех этих потрясений у нее начинаются преждевременные роды...

У Митча и Бланш происходит последний разговор — рабочий приходит к женщине, когда та осталась в квартире одна: Ковальский повез жену в больницу. Уязвленный в лучших чувствах, Митч безжа-

298

лостно говорит Бланш, что наконец раскусил ее: и возраст у нее не тот, что она называла, — недаром все норовила встречаться с ним ве­чером, где-нибудь в полутьме, — и не такая уж она недотрога, какую из себя строила, — он сам наводил справки, и все, что рассказал Стэнли, подтвердилось.

Бланш ничего не отрицает: да, она путалась с кем попало, и нет им числа. После гибели мужа ей казалось, что только ласки чужих людей могут как-то успокоить ее опустошенную душу. В панике ме­талась она от одного к другому — в поисках опоры. А встретив его, Митча, возблагодарила Бога, что ей послали наконец надежное прибе­жище. «Клянусь, Митч, — говорит Бланш, — что в сердце своем я ни разу не солгала вам».

Но Митч не настолько духовно высок, чтобы понять и принять слова Бланш, Он начинает неуклюже приставать к ней, следуя извеч­ной мужской логике: если можно с другими, то почему не со мной? Оскорбленная Бланш прогоняет его.

Когда Стэнли возвращается из больницы, Бланш уже успела осно­вательно приложиться к бутылке. Мысли ее рассеянны, она не вполне в себе — ей все кажется, что вот-вот должен появиться знакомый миллионер и увезти ее на море. Стэнли поначалу добродушен — у Стеллы к утру должен родиться малыш, все идет хорошо, но когда Бланш, мучительно пытающаяся сохранить остатки достоинства, сооб­щает, что Митч приходил к ней с корзиной роз просить прощения, он взрывается. Да кто она такая, чтобы дарить ей розы и приглашать в круизы? Врет она все! Нет ни роз, ни миллионера. Единственное, на что она еще годится, — это на то, чтобы разок переспать с ней. Понимая, что дело принимает опасный оборот, Бланш пытается бе­жать, но Стэнли перехватывает ее у дверей и несет в спальню.

После всего случившегося у Бланш помутился рассудок. Вернув­шаяся из больницы Стелла под давлением мужа решает поместить се­стру в лечебницу. Поверить кошмару о насилии она просто не может, — как же ей тогда жить со Стэнли? Бланш думает, что за ней приедет ее друг и повезет отдыхать, но, увидев врача и сестру, пугается. Мягкость врача — отношение, от которого она уже отвы­кла, — все же успокаивает ее, и она покорно идет за ним со слова­ми: «Не важно, кто вы такой... я всю жизнь зависела от доброты первого встречного».

В. И. Бернацкая

299

Орфей спускается в ад (Orpheus Descending)

Пьеса (1957)

Действие пьесы разворачивается в «маленьком городке одного из южных штатов». Владельца универсального магазина Джейба Торренса, вожака местного ку-клукс-клана, привозят из больницы, где после тщательного обследования врачи пришли к выводу, что дни его сочте­ны. Этот живой мертвец даже на пороге могилы способен вселять ужас в близких людей, и хотя на сцене он почти не появляется, стук его палки сверху, когда он зовет к постели жену Лейди, не раз злове­ще раздается на протяжении действия.

Лейди значительно моложе мужа. Двадцать лет назад, когда ее, во­семнадцатилетнюю девушку, бросил Дэвид Катрир, которому родные подыскали выгодную невесту, а отцовское кафе вместе с отцом, ита­льянцем, продававшим спиртное не только белым, но и неграм, спа­лили ку-клукс-клановцы, ей, оставшейся без средств к сущест­вованию, пришлось согласиться на брак с Торренсом — по сути, про­дать себя. Одного она не подозревает: муж был предводителем дикой банды в ту ночь, когда погиб ее отец.

Магазин расположен на первом этаже дома, где живут Торренсы, и поэтому возвращение Джейба из больницы видят клиенты, оказав­шиеся там в этот момент. Среди них и местная отщепенка Кэрол Катрир, сестра бывшего любовника Лейди. Она, по существу, живет в машине, в «своем маленьком домике на колесах», в вечном движе­нии, но с обязательными остановками у каждого бара. Кэрол органи­чески не выносит одиночества, редко ночует одна, и в городе ее считают нимфоманкой. Кэрол не всегда была такой. Когда-то она, на­деленная обостренным чувством справедливости, выступала за права негров, добивалась для них бесплатных больниц, даже участвовала в марше протеста. Однако те же круги, что расправились с отцом Лейди, усмирили и эту бунтарку.

Она первая обращает внимание на появление в лавке Вэла, кото­рого привела сюда Ви Толбет, жена местного шерифа, — та слышала, что Лейди ищет помощника в делах. «Дикая красота» молодого чело­века, странная куртка из змеиной кожи, его пьянящий взгляд будора­жат бывшую «активистку», а ныне обыкновенную искательницу приключений. Он кажется ей чуть ли не посланцем иной цивилиза­ции, но на все ее заигрывания Вэл кратко отвечает, что подобные приключения его больше не волнуют. Пить без просыху, курить до одурения, шататься Бог знает где с первой встречной — все это хоро-

300

шо для двадцатилетних оболтусов, а не для человека, которому сегод­ня исполнилось тридцать.

А вот на Лейди он реагирует совершенно иначе. Вернувшись в лавку за забытой гитарой, он сталкивается с женщиной. Завязывается разговор, возникает ощущение родственности душ, их тянет друг к другу. Лейди казалось, что за все эти годы существования подле Джейба она «заморозила» себя, подавила все живые чувства, но сей­час она постепенно оттаивает, вслушиваясь в легкий поэтический мо­нолог Вэла. А тот рассказывает о редких маленьких птичках, которые всю жизнь находятся в полете одни-одинешеныси («у них совсем нет лапок, у этих маленьких птичек, вся жизнь — на крыльях, и спят на ветре: раскинут ночью крылышки, а постелью им — ветер»). Так они и живут и «никогда не слетают на землю».

Неожиданно для себя Лейди начинает откровенничать со стран­ным незнакомцем, даже приоткрывает завесу над своим неудачным браком. Она согласна взять Вэла на работу. После ухода Вэла она до­трагивается до гитары, которую молодой человек все же забыл, и впе­рвые за долгие годы легко и радостно смеется.

Вэл — поэт, его сила в четком видении противоположностей мира. Для него жизнь — это борьба сильных и слабых, зла и добра, смерти и любви.

Но есть не только сильные и слабые люди. Есть такие, «на кото­рых тавро еще не выжжено». Вэл и Лейди принадлежат именно к та­кому типу: как бы ни складывалась жизнь — душа их свободна. Они неизбежно становятся любовниками, и Вэл поселяется в маленькой комнатушке, примыкающей к магазину. О том, что Вэл живет здесь, Джейбу неизвестно, и когда однажды сиделка по просьбе хозяина ма­газина помогает ему рано утром сойти вниз, пребывание в лавке Вэла — полная неожиданность для него. Джейб моментально пони­мает, что к чему, и, чтобы сделать больно жене, выпаливает в гневе, что это он с дружками поджег дом ее отца. Лейди такое в голову даже не приходило — она вся каменеет.

Вэл уже многим намозолил в городе глаза. Обывателей раздража­ет, что он дружелюбен с неграми, не гнушается общаться с отщепен­кой Кэрол Катрир, а шериф Толбет даже приревновал к нему свою стареющую жену, которой молодой человек всего лишь симпатизиру­ет: ему духовно близка эта художница, фантазерка, грезящая наяву и совершенно непонятая мужем. Шериф приказывает Вэлу покинуть город в двадцать четыре часа.

Тем временем Лейди, сгорая от любви к Вэлу и от ненависти к Джейбу, готовится к открытию кондитерской при магазине. Для нее эта кондитерская — нечто вроде дани памяти отцу, она мечтает, что здесь все будет как когда-то в отцовском кафе у виноградников: будет литься музыка, влюбленные будут назначать здесь свидания. Она страстно мечтает, чтобы умирающий муж увидел перед смертью — виноградник снова открыт! Воскрес из мертвых!

Но предчувствие торжества над мужем меркнет перед открытием того, что она беременна. Лейди вне себя от радости. С криком: «Я победила тебя. Смерть! Я снова жива!» она взбегает по лестнице, словно забыв, что там наверху находится Джейб. А тот, исчахнувший и желтый, пересиливая себя, появляется на площадке с револьвером в руке. Кажется, что он действительно сама Смерть. Лейди в испуге бросается к неподвижно стоящему Вэлу и прикрывает его своим телом. Цепляясь за перила, старик стреляет, и смертельно раненная Лейди падает. Коварный муж бросает револьвер к ногам Лейди и зовет на помощь, крича, что работник застрелил жену и грабит лавку. Вэл бросается к двери — туда, где стоит машина Кэрол: женщина еще сегодня, узнав о предупреждении шерифа, предлагала отвезти его куда-нибудь подальше. За сценой слышатся хриплые мужские крики, выстрелы. Вэлу уйти не удалось. На полу тихо умирает Лейди. На этот раз Смерть победила Жизнь.

В. И. Бернацкая