16 страница

Заповедь "не прелюбодействуй" понималась в условиях фактической и легализованной полигамии и института наложниц и жен-рабынь прежде всего как преступление против родовой морали, когда неисполнение запрета "не желай жены ближнего своего" означало несанкционированные интимные отношения с замужней женщиной или девицей, являющихся чужой собственностью, и приравнивалось к воровству, отягченному нанесением бесчестья. Прелюбодеяние жестоко наказывали, в особенности прелюбодеяние, совершенное женщиной. Проституция, вместе с тем, не считалась прелюбодеянием, хотя и вызывала нравственное отвращение. Атмосферой прелюбодеяний принято было считать языческие празднества плодородия и обновления, во время которых женщины неистовствовали и могли совершать непотребное с точки зрения патриархальной семьи.

Восьмая и десятая заповеди стоят на страже библейского имущественного права и частной собственности.

Запрет лжесвидетельства (девятая заповедь) означает не клеветать, не делать заведомо ложного доноса, не выдвигать лживых и недоказанных обвинений, буквально - не выступать в качестве подкупленного лжесвидетеля на суде, не порочить репутацию человека без всяких на то оснований. Этот запрет выдвигается против коварной и корыстной лжи, которая могла иметь юридические последствия. Лжесвидетельство было распространенным явлением. Для успеха в судебных исках многие нанимали свидетелей. От свидетелей и их честности многое зависело. Так, например, по еврейским законам достаточно было двух свидетелей, которые подтвердят, что ответчик отрицал Бога и религиозные догмы, и виновного подвергали смертной казни. И лишь в каком-то второстепенном смысле норма "не лжесвидетельствуй" могла быть истолкована как требование искренности и правдивости, отвлеченное от конкретной ситуации. "Не лжесвидетельствуй" отнюдь не тождественно норме "не лги".

Итак, возникновение ранних рабовладельческих деспотий, этнических государственных образований потребовало создания кодифицированного имущественного права и единых государственных законов. Внутри правового кодекса, который унаследовал многие нормы обычного общинного права, или в качестве дополнения к этому кодексу анонсируются и некоторые моральные нормы, которые приравнены к правовым и религиозным установлениям. Это могло быть всего лишь внешним объединением. Предположительно, моральные нормы (заповеди) являются едва ли не самым ценным приобретением общинного уклада. В древних кодексах этический элемент оказался подчиненным религиозному законодательству, гражданскому праву, отчетливо ориентированному на регулирование имущественных отношений. Тот факт, что этические нормы были вписаны в чуждую им форму закона, является большой победой простых людей с общинной психологией, так как моральные требования провозглашаются теперь как бы устами ненарушимого закона и обязательны для всех. Когда Христос, большой знаток Учения и Закона, говорил, что он пришел не нарушить Законы, но их исполнить, то из всего, что он делал, нарушал и пропагандировал, отчетливо видно - не об имущественном праве и государственной религии он думал больше всего, а о законах нравственности, моральных чувствах, нравственной справедливости, милосердии и т.п. Вместе с тем записанное в числе других, несродных ему норм нравственное требование оказывается в конце концов мертвой буквой. Древнейшие кодексы содержат основные культурообразующие нормы (не убий, не кради и др.). С ними обращаются, как с некоторой сверхъестественной данностью, а не с человеческим изобретением. В лучшем случае необычайно одаренные индивиды, как правило, цари толкуют эти правила и настаивают на их исполнении, убеждая и угрожая. Эти нормы рисуют нам авторитарную и деспотическую мораль, опирающуюся на вполне осязаемые санкции и связанную с идеей неотвратимого возмездия, системой жестоких наказаний. Вместе с тем эти нормы призваны воспрепятствовать моральному разложению, все возрастающей несправедливости, социально-этическому беззаконию, эгоизму богатеющих, которые не останавливаются ни перед чем. Процветание нечестивых, как кажется, можно остановить этическими обличениями и этическим законодательством. Требование жить по правде и Божьему велению отражает борьбу народную за осуществление идеалов социальной справедливости. Это не абстрактно-всеобщие истины в конечной инстанции, но высшее достижение стремления к этическому универсализму и нравственной критики действительности, доступное в ту эпоху.

2.3. ГРАЖДАНСКАЯ МОРАЛЬ И НОРМЫ ПРАВА

В АНТИЧНУЮ ЭПОХУ

Конституции Ликурга и Солона. Мораль полисного индивида

Античность (древнегреческое и древнеримское классовое общество VII в. до н.э. - V в. н.э.) - это родник современной цивилизации, основных политических и этических идей. Античная мысль обращена главным образом к проблемам этики, политики и хозяйства (агрокультуры). Мудрость древнегреческих мыслителей заключалась в размышлениях по поводу политики и морали. Античное общество эволюционировало от патриархальных отношений к республиканскому строю и к монархии. В политическом отношении это общество было неустойчиво. Политические режимы представляли собой пеструю картину (геронтократия, демократия, олигархия и т.д.). Институт рабства служил основой античной цивилизации, ее материального производства, а также нравственного и интеллектуального развития свободных граждан. Аристотель отождествлял человека с государственным мужем. Высшим принципом, согласно Платону и Аристотелю, является благо государства. Ценность государства еще и в том, что оно задает цель, для которой вообще стоит жить и заниматься конкретной деятельностью. Считалось, что причастность индивида к целому, участие в политических делах создают самые благоприятные условия для его нравственного развития. В общественной и личной жизни (по крайней мере, до эпохи эллинизма) применяются одни и те же принципы. Тогда же возникают первые наивные социально-политические утопии, обнаруживающие притязания определенных социальных слоев и дающие своеобразный ценностный прогноз. "Государство" Платона содержит одну из таких утопий: "Платоновская утопия сочетала в себе элементы различных, уже существовавших в прошлом общественных и государственных форм... Платон был идеологом реставрации изживших себя государственных форм на базе рабовладельческих отношений, хотя в его утопии реально существовавшие общественно-политические формы и подверглись своеобразной и сложной трансформации. Его реформаторские планы были во многом неопределенны. Важно для него было только одно: не идти в ногу с разложившимся современным ему греческим обществом"1. Античные авторы ожидали практических последствий от своего идеализма и от философских конструкций.

Рабовладельческая мораль с ее оттенками изображена Платоном в "Политии". Соответствующие разъяснения дает Е. Трубецкой. Крито-спартанское государство (тимократия) воплощает господство чести, страсти к честолюбию и властолюбию, способствует низменным влечениям - корыстолюбию и алчности. Золото губит тимократию. Олигархия раскалывает человеческое общество надвое, создает два государства в одном, чуждых и враждебных друг другу, но равно живущих рабским трудом. В таком обществе появляется тип собирателя сокровищ, черствый, отовсюду извлекающий выгоду, не дорожащий общим достоянием, расхититель. Неимущие также превращаются в паразитов, которых общество должно содержать. Скупость и зависть, страсть к наживе овладевают всеми - и богачами, и нищими. Демократия пестрит всевозможными нравами. Это общество создает атмосферу всеобщей лести, неповиновения, релятивизма: "Благодаря безграничной свободе демократия представляет собою как бы рынок всевозможных образцов правления"1. Демократия порождает тиранию.

Формирование древнегреческой рабовладельческой морали и полисного сознания связано с Конституциями Ликурга и Солона. У Гомера еще нет понятия закона (nomos). Закон Немезиды (мести, возмездия), старый закон религиозной и политической морали, уступает место цивилизованному понятию справедливости (Дике). Дике одерживает верх над Немезидой. Она восседает теперь рядом с Зевсом, верховным божеством греческого пантеона, как его помощница и мудрый советник. Отживает свое примитивное и варварское представление о справедливости (правде), опирающееся на родовые структуры, и торжествует новая, просвещенная справедливость, связанная с законами государства, общности иного качества. Классовая рабовладельческая мораль (гражданская мораль) опирается на идеи права. Этическая дидактика того времени, как и античное право, отвечает на те же вопросы: "кто хороший гражданин?", "кто заслуживает и кто не заслуживает уважения?", "за какие деяния следует вознаграждать и за какие необходимо наказывать?", "какими качествами должен обладать гражданин?"

Общими идеями морали и права являются идеи справедливости и общественного блага. Отмечается единство правосознания и стремления к нравственному совершенствованию. Правовые нововведения рассматриваются повсюду как этически ориентированная реформа, как мера, призванная воспитывать граждан и исправлять их пороки. Разрыв между правом и моралью намечается у декадентствующих и кинизирующих индивидов, групп, охваченных политической апатией, оппозиционно настроенных по отношению к системе общепринятых ценностей. Кажется, что право подчинено морали, а нравственные учения в большинстве своем согласуются с правовыми нормами. Так, например, нравственное учение римских стоиков не конфликтует с римским частным правом. Более того, римское право немыслимо без философско-стоических предпосылок. Взаимопроникновение морали и права ощущается и в весьма характерных для II-I вв. до н.э. "декретах человеколюбия", юридических документах, правозглашавших амнистию участникам междоусобных войн, снижение или отмену налогов и т.п. Беззаконие является синонимом дикости и аморализма.

В каждом древнегреческом городе-полисе был свой законодатель либо легендарный основатель, создавший те или иные общественные институты. В Афинах было даже два таких законодателя - Драконт и Солон, а в Спарте - Ликург. Законы Драконта в целостности не дошли до наших дней. Известно лишь, что они отличались крайней жестокостью. Сохранилась их часть, которая называется законами против убийства. Законы Ликурга иначе называют законами против роскоши. Законы Солона - это законы против бедности. Они откликаются на рост социального и имущественного неравенства. Бедности, равно как и богатства, страшились. Бедностью очень часто гордились (например, Сократ и Диоген), богатство было принято презирать. Разумный и добродетельный муж не должен стремиться к богатству. Как говорил царь Соломон: "Кто спешит к богатству, тот не останется честным". Согласно полисной морали, добродетелями являются знание, здоровье, красота, рассудительность, мужество, справедливость, стыд, доблесть, гордость, патриотизм. По Аристотелю, богатство не есть самоцель: "оно относится к используемым вещам, и лучше всех пользуется всякой вещью тот, кто обладает соответствующей добродетелью"1. Пользование же есть трата и даяние имущества, а добродетель богатого - щедрость. С помощью богатства достигают почета и признательности, но есть много других путей к тем же самым целям. Социально приемлемой нормой материальной обеспеченности в Афинах считался умеренный достаток, а в Спарте имитировали бедность и гордились низким качеством жизни, которое компенсировалось моральными ценностями.

Повсеместно богатство рассматривается как огромное социальное и моральное зло. Греческий поэт Феогнид сетовал: "Бедность проклятая. Как тяжело ты ложишься на плечи! Как развращаешь за разом раз тело и душу мою! Я так люблю красоту, благородство, - а ты против воли учишь меня низость любить и позор!"2 Поэт Фокилид восклицает: "Алчность к богатству - мать несчастий всех без изъятия. Золото и серебро всегда для людей вредоносны. Золото, высшее зло, всесокрушающая пагуба жизни. Если бы люди тебя, вожделенное горе, не знали! Ты затеваешь все войны, все кражи растишь и убийства. Братья на братьев идут, а родителям дети враждебны"3. Поэт и выдающийся аттический законодатель Солон говорил так: "Много дурных богатеют, благие же в бедности страждут. Но у дурных не возьмем мы их сокровищ в обмен на добродетель, - она пребывает незыблемо вечно, деньги же вечно своих переменяют владык"4. Бедность прикрывалась моралью, противилась деморализации и требовала законодательных мер против "бога богатства". Этого бога греки называли Плутон ("податель богатства", "дающий богатства"). Плутон - это бог подземного мира (преисподней) Гадес, называть которого по имени греки боялись из страха перед ним.

Законы Драконта относятся к VII в. до н.э. В Афинах в 621 г. до н.э. впервые была произведена запись действовавших законов - норм обычного права, каким он выглядело в IХ-VII вв. до н.э. Эта кодификация норм означала ограничение власти и произвола родовой аристократии и уступку демосу. Деспотизм и дисциплина закона противопоставлены исключительным правам аристократии. Эти так называемые Драконовские законы связаны с именем древнейшего афинского законодателя Драконта1. До наших дней сохранились лишь небольшие фрагменты текста, высеченного в камне в Стое Базилеос (Афины).

Чрезмерная жестокость этих законов делала их чисто номинальными, неисполнимыми на практике. Они должны были внушать страх перед наказаниями. По свидетельству римского историка Плутарха: "Солон прежде всего отменил все законы Драконта, кроме законов об убийстве; он сделал это ввиду жестокости их и строгости наказаний: почти за все преступления было назначено одно наказание - смертная казнь; таким образом, и осужденные за праздность подвергались смертной казни, и укравшие овощи или плоды несли то же наказание, как и святотатцы и человекоубийцы... Когда Драконта спросили, почему он за большую часть преступлений назначил смертную казнь, он, как говорят, отвечал, что мелкие преступления, по его мнению, заслуживают этого наказания, а для крупных он не нашел большего"2.

Законы Драконта против убийства так и не пересматривались и спустя много лет были включены без изменений в состав афинского права 409-408 гг. до н.э. Они ограничивают право кровной мести (талион) - идеологию и обычай более раннего времени и вводят судебное разбирательство подобных обстоятельств. В прежние времена из-за страха перед кровной местью убийца должен был спасаться бегством и скрываться. Он превращался в скитальца. Однако в древнегреческой мифологии убийца вовсе не отмечен клеймом содеянного на всю жизнь, он не раскаивается и не чувствует своей вины. Поскольку в мифах главными действующими лицами являются цари и знатные воины, а не простые люди, можно сделать вывод о том, что ответственность перед родовым коллективом уже ушла в прошлое, а ответственность перед коллективом граждан еще не наступила1. Законы Драконта предлагают новые формы ответственности, которые, как ни странно, отвечали интересам убийц.

В самом деле, убийце и раньше охотно предоставляли убежище чужие города и их правители. Но, спасая свою жизнь, он терял при этом свое имущество, общественное положение, политические права, власть и семью. Это была огромная плата за совершенное преступление. Убийца-чужеземец, что бы он ни сделал на своей родине, ни в чем не виноват перед городом, который дал ему убежище. Более того, нередко ему оказывали почести, если он отличался знаниями, доблестью, рассудительностью, знатным происхождением. Так, Эдип-убийца стал царем в Фивах, занял трон убитого. Он показался гражданам Фив человеком, достойным управлять ими. Пока Эдип не раскрыл в содеянном им преступлении отцеубийства, он не испытывал угрызений совести от того, что встреченный им заносчивый старик (Лай) пал от его руки. Убийца-Патрокл и убийца-Ликофрон стали героями Троянской войны. Их никогда не попрекали прошлым. Человекоубийство не указывало на их моральную ущербность. Ответственность и вина за убийство, как правило, перекладывались на богов и судьбу, поступок объясняли безумием, ссылались на поведение жертвы, которая своими поступками и словами навлекла на себя гнев убийцы. Оправданием убийства считали провоцирующее поведение убитого (насмешки, брань, надменность). По афинским обычаям спровоцированное убийство оставляли безнаказанным. Не наказывали также и за правомерное (законное) убийство, например убийство раба, вора, тирана. Непреднамеренное (случайное) убийство влекло за собой изгнание на ограниченный срок. Законами Драконта устанавливалось уголовное наказание лишь за преднамеренное (умышленное) убийство. При этом обязательно проводилось судебное расследование. Суд выносил приговор убийце. С этим приговором должна была считаться потерпевшая сторона, родственники убитого. Как правило, суд сначала присуждал убийцу к изгнанию. Потом обсуждался вопрос о денежной компенсации и удовлетворении потерпевшей стороны. Возможно было даже прощение убийцы родственниками убитого.

В соответствии с афинским обычным правом законы предусматривали в качестве наказания изгнание убийцы, конфискацию имущества, а также "плату за кровь". Денежная компенсация не характерна для афинского правосудия того времени из-за редкости чеканной монеты.

Выдающимся афинским политическим деятелем и законодателем VII-VI вв. до н.э. был Солон (640/635 - 559 гг. до н.э.). Его причисляют к Семи мудрецам. Солон происходил из знатного, некогда даже царского рода Кодридов. Однако это человек новой формации - купец, путешественник, поэт. Солон не был ни созерцателем, ни доктринером, он был дальновидным, рациональным и практичным человеком, хотя и не мог предвидеть, что из его начинаний родится античная демократия. Солона называли "мудрым", "примирителем" и "освободителем". Солон отличался честностью и патриотизмом. У него были общие принципы и подходы, которые он талантливо реализовал в период социального кризиса и экономического упадка. Он маневрировал и как человек, мастерски владеющий политикой компромисса, ни одной из противоборствующих сторон (евпатридам и демосу), в конечном итоге, не дал всего, на что они претендовали.

В 594 г. до н.э. Солон осуществил в Афинах важные экономические и политические реформы, создал идеологию полисной жизни и морали, положил начало беспрецедентной и авторитетной традиции, установившей систему всеобщей социальной справедливости: "Значение реформ Солона заключается в том, что они открыли широкий путь для развития рабовладельческих отношений, оформили государственный строй Афин как рабовладельческого полиса-города-государства и заложили основы афинской демократии"1. Афинская демократия, в том числе и демократия Перикла, является следствием реформ Солона, опирается на фундаментальные принципы созданной им конституции. Деятельность Солона открывает эпоху либерализма в Афинах.

Солон подорвал политические привилегии аристократии (евпатридов), которая в условиях неписаного права занималась толкованием обычаев и принимала решения в своих интересах. Корпорации знатных и благородных совершенно бессовестно и безответственно использовали абсолютную власть над жизнью, судьбой крестьян и ремесленников, неквалифицированных работников. Солон расширил политические права граждан. Именно им установлен принцип индивидуальной свободы, согласно которому социально-политические права провозглашаются данными от рождения и неотчуждаемыми. По конституции Солона, ни одного гражданина нельзя продать в рабство, заключить в темницу, взять в долговое рабство его самого, поработить его жену и детей. Солон упразднил долговое рабство.

Такое явление, как долговое рабство (самозаклад), известно с древних времен. Упоминания о нем имеются в Законах Солона, в древнеримских ХII Таблицах, в Германской правде. Это были "частные долги", и по отношению к должнику действовало частное право: он становился собственностью кредитора и оставался в полном его распоряжении. Кредитор был вправе применять к должнику любые наказания. Например, исходя из денежной оценки членов тела должника, он мог отрубить такую часть, которая в его представлении соответствовала величине долга, то есть мог принимать залог "мясом и кровью", мог сколько угодно оскорблять должника и унижать его ("лаять"). Законодательство Солона способствовало также развитию торговли и ремесел. Им была проведена аграрная реформа и передел земли, что в итоге привело к подъему жизненного уровня. Земельные отношения были для Греции очень важными, так как и в период своего расцвета древнегреческое общество сохраняло крестьянский быт, образ мыслей и психологию. Солоном отменено кабальное рабство, сделаны шаги к политическому равноправию, создан корпус гражданской морали, руководствующейся правилом "ничего слишком, ничего сверх меры" (обдуманностью и осторожностью).

Прославила Солона важнейшая из его реформ, которая называлась "стряхивание бремени" (сисахфия), или отмена государственных и частных долгов и прощение должников. Это уникальное явление в истории Аттики. За эту реформу Солона назвали освободителем. Кроме отмены долгового рабства, было снято бремя непосильных долгов с безнадежных должников, постановлено, что и впредь периодически будут аннулироваться долговые обязательства (каждые 10-15 лет).

В VII в. до н.э. сельское население Аттики находилось в безнадежной бедности, испытывало жестокий гнет и эксплуатацию. Во времена Солона ощущение несчастья и неудовлетворенности достигло своей высшей точки. Материальные и моральные интересы крестьянства были принесены в жертву, дома разорены войной и вторжениями. Бедняки проявляли готовность к открытому восстанию. Плутарх посчитал упразднение долговых обязательств хитростью, или уловкой, которой воспользовался Солон, чтобы успокоить простой народ и предотвратить гражданскую войну. Он предложил "законы против бедности" именно тогда, когда "огромное большинство" людей "собирались и уговаривали друг друга не оставаться равнодушными зрителями, а выбрать себе одного вожака, надежного человека и освободить должников, пропустивших срок уплаты, а землю переделить и совершенно изменить государственный строй"1. Заем делали самые бедные, чтобы как-то прожить до нового урожая. Долги надо было возвращать через короткий срок (несколько месяцев), а урожай можно было продать только в конце года, если повезет. Чаще всего долги возвращали сельскохозяйственной продукцией. Долговые обязательства составляли как минимум одну шестую урожая. Это не был коммерческий кредит, развивающий производство. В большинстве случаев долг никогда не мог быть выплачен, и это не скрывали, когда просили в долг. Должники - это бедняки. У Гесиода долг и голод всегда стоят рядом. Аналогичная ситуация сложилась и в Палестине в середине V в. до н.э. Появление чеканной монеты и развитие денежного обращения в Древней Греции вызвали упадок аграрного производства. Вместе с тем это оказало положительное влияние на развитие полиса, подняло значение городов.

"Прощение долгов" в законодательстве Солона перекликается с христианской нравственной нормой "прощать долги, как нам прощает Господь", то есть проявлять милосердие, участие, гуманность, не отнимать у бедняков всего, что они имеют, сочувствовать должникам и понимать их положение. Вместе с тем "стряхивание долгов" было испорчено скандалом, который бросил тень и на Солона, - его друзья, с которыми он обсуждал задуманные меры, взяли много денег в долг, купили участки земли, а возвращать занятые деньги отказались, прикрываясь введенным законом.

Законы Солона способствовали формированию патриотизма и гражданского самосознания. Он постановил: проданных за долги на чужбину - выкупать и возвращать на родину. Кроме того, разрешили вернуться в Афины и многим изгнанникам, которые были лишены гражданских прав. Понижение имущественного ценза расширило гражданские и политические права малоимущих. Солон поднял значение суда так, что всякий гражданин мог обратиться в суд за защитой. Солон учредил общественное питание (параситейн) и обязал каждого гражданина пользоваться этим правом, чтобы не выказывать презрения к обществу. Солон угрожал лишением гражданских прав тем, кто не участвует в политической жизни, общественных делах, равнодушен к бедам отечества. Он сделал попытку связать различные социальные группы общими государственными интересами.

Изречения Солона содержат стандарты поведения полисного индивида: "Прекрасным и добрым верь больше, чем поклявшимся. Не лги. Пекись о важном. Заводить друзей не спеши, а заведши - не бросай. Прежде чем приказывать, научись повиноваться. Не советуй угодное, советуй лучшее. Ум твой вожатый. С дурными не общайся. Богам - почет, родителям - честь"1. Отличительной чертой афинского гражданина является умеренность (ничего слишком).

В те времена излишества и роскошь ассоциировались с великолепием и блеском восточных деспотий, с павлиньим одеянием царя Креза. Напротив, гражданам-грекам, согласно Солону, присуща способность соблюдать меру. Греки сравнивали себя с персами и делали из этого сравнения лестные для себя выводы. Перед персидским владыкой Солон иронизировал, говоря о себе, что его умеренность есть свойство не царского ума, а ума робкого, простонародного, более дальновидного и осторожного. Солон старался отвратить граждан от преступлений и корыстолюбия, сделать их честными и рассудительными собственниками, защитниками отечества, гражданами государства. Больше всех сокровищ, как гласит молва, Солон ценил оливковую ветвь из Афин. Уравновешенный, хозяйственный, рассудительный и свободный собственник, чуждый сентиментальных предрассудков (не поносящий покойных, но и не жертвующий покойнику, не позволяющий лишних трат и лишних слез на похоронах), дорожащий имуществом, не одобряющий обмана и насилия, отстаивающий свои интересы по закону, открыто - таков портрет афинского гражданина, каким Солону хотелось его видеть.

Ликург - легендарный создатель всех институтов спартанского общества принадлежал, как говорят, к царскому роду. Он жил предположительно в IX-VIII вв. до н.э. (возможно, в XI - начале Х в. до н.э.) и уморил себя голодом, чтобы его сограждане не имели случая нарушить данное ему обещание - никогда не отменять введенные им законы. Существует предположение, что Ликург - это никакая не историческая личность, а забытое и очень древнее божество, которое первоначально почиталось как охранитель права и законности в государстве и обществе и лишь потом было низведено до человека-законодателя. Видоизменение патриархального общества, которое связывают с именем и авторитетом Ликурга, не могло произойти на протяжении жизни одного человека. Ликург, говорят, ввел "меры против роскоши", или "законы против роскоши", которые запрещали хождение золотой и серебряной монеты. Однако известно, что чеканка серебряной монеты появилась в Греции в VIII в. до н.э., а золотой - еще позже.

Древняя Спарта более 800 лет хранила законодательство Ликурга, которое заключало в себе правила политики и нравственности. Ликург запретил своим соотечественникам иметь писаные законы, требовал заучивать свод законов наизусть. Законодательство Ликурга потребовалось в связи с опасностью гражданской войны (смуты и ссоры). Угроза государству исходила от массы нищих и бедняков, наглой толпы. Это была нравственно-правовая реакция на социальную поляризацию (богатство было в руках немногих) и политический конфликт (цари, аристократия, с одной стороны, и народ - с другой).

Законодательство Ликурга обращено против роскоши. Ликург отстаивал идеал бедности: "Оставайтесь бедными и не желайте быть ни в чем больше соседа". Плутарх так раскрывает замысел Ликурга: "Он думал, что жизнь отдельного человека, как и жизнь государства, может быть счастлива только тогда, когда он чист нравственно и в мире с самим собою. Поэтому все его действия и поступки клонились к одной цели - чтобы его сограждане были как можно долее свободны нравственно, довольны собою и благоразумны"1.

С именем Ликурга связано выделение класса свободных чистых граждан, распределенных по филам. В Спарте существовала система государственного рабства. Зависимое население состояло из двух групп - "взятые, завоеванные", или рабы (илоты), и данники (периеки). Рабы были насильственно прикреплены к земле. Спартанцы воспитывались в презрении к труду. По закону они были отстранены от труда. На 31 400 спартанцев, по сведениям А. Валлона, приходилось 220 000 рабов и 120 000 данников. Соотношение между свободными гражданами и зависимым населением составляло 1 : 3 и более. Рабовладение поэтому поддерживалось жестокостью и насилием. Для этого требовалась усиленная военная подготовка всего свободного мужского населения. Спартанцам запрещалось учиться ремеслу, дабы не растерять воинские навыки и закалку. Высоко ценились храбрость, выносливость, самопожертвование, патриотизм. Спартанское общество представляло собой военную организацию.

Известен спартанский обычай охоты на илотов как на животных, который входил в курс инициации молодых воинов. Причиной данного обычая мог быть и элементарный страх перед численностью порабощенного населения. Спартанцы проявляли заботу о концентрации собственности в пределах сравнительно небольшой гражданской общины. Эта община так и не развилась в государство современного типа, в частности, и потому, что всеми способами сдерживала рост свободного населения.

Спартанская гражданская община (приблизительно - 100 семейств) применяла методы демографического контроля: избавлялась от слабых новорожденных. Она культивировала военную дисциплину и героическую (воинскую) мораль, так как только силой могла держать в повиновении очень большое количество рабов. Она старалась сохранить элементы родовой организации (народное собрание, геронтократия), проводила политику изоляционизма. Обращение со свободными изобиловало дисциплинарными мерами: "Никто не имел права жить так, как он хотел, напротив, город походил на лагерь, где был установлен строго определенный образ жизни и занятия, которые имели в виду лишь благо всех"1.