Особенности общественной мысли во второй четверти ХIХ в.

Общественное движение николаевской эпохи имело следующие особенности: 1) оно развивалось в условиях жесткого давления со стороны властей, стремившихся всеми доступными средствами уничтожить инакомыслие; 2) основной формой либерального и революционного движения были литературные салоны и закрытые кружки; 3) важную роль в идейной борьбе стала играть периодическая печать и художественная литература, формировавшая общественное мнение; 4) расширился круг людей, активно участвующих в общественном движении. Если в движении декабристов участвовали только дворяне, причем, главным образом, представители столичной знати и гвардейские офицеры, то в 1830–1850-е гг. в общественную жизнь вовлекаются преподаватели и студенты университетов, литераторы. В движении появляется разночинский элемент; 5) важным идейным и нравственным фундаментом для общественного движения 1830–1850-х гг. стали взгляды декабристов; 6) если взгляды декабристов опирались на идеологию Просвещения, то во 2-й четверти XIX в. внимание участников общественного движения в большей степени привлекали идеи немецкой классической философии (Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель), а также французского утопического социализма (Сен-Симон, Фурье); 7) в данный период происходит формирование основных направлений общественной мысли: консервативного (охранительного), либерального (реформаторского) и революционного (социалистического).

Консерваторы (охранители)

Николай I любил армию потому, что она построена на «спасительном и необходимом» принципе «Не рассуждать!». В обществе данное правило в полной мере реализовать невозможно. Поэтому, проводя ультраконсервативную политику, император остро нуждался в четкой и ясной идеологической доктрине, которая бы не только дискредитировала демократическое и либеральное свободомыслие, но и возвеличивала существующий режим, убеждала народ в его боговдохновенности и незыблемости.

В 1832–1834 гг. министр просвещения С.С. Уваров сформулировал доктрину, получившую в истории название «теория официальной народности». В 1832 г., после ревизии Московского университета, в отчете царю он написал, что «истинно русские охранительные начала православия, самодержавия и народности… последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего Отечества».

Православие объединяет государя и народ, являясь порукой нравственной стойкости.

Самодержавие – проверенный веками фундамент российской государственности.

Народность – уникальное в мировой истории единение общества и монарха. При этом царь ответственен перед Богом за судьбу своего народа, а народ любит царя и во всем покоряется его воле.

В 1833 г. Уваров, теория которого очень понравилась царю, получает портфель министра просвещения, а с 1834 г. «официальная народность» внедряется во все сферы духовной жизни общества.

Разумеется, поощряемая правительством доктрина Уварова моментально обрела целый сонм сторонников и почитателей.

Среди историков особым подобострастием отличались М.П. Погодин и Н.Г. Устрялов, взявшие на себя нелегкий труд доказать справедливость слов начальника III отделения А.Х. Бенкендорфа о том, что «прошлое России удивительно, настоящее более чем великолепно, будущее выше всего, что может представить самое пылкое воображение».

Во время одного из приступов верноподданичества Погодин заявил, что русский царь вместе с народом способны решить любую задачу «хоть подобную тем, которые предлагаются в волшебных сказках». Этот историк также утверждал благотворность крепостного права и использовал легенду о призвании варягов для доказательства особого единения власти с народом в России.

В публицистике и литературе глашатаями «теории официальной народности» стали Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч, Н.В. Кукольник и М.Н. Загоскин. Первые двое на деньги III отделения издавали журнал «Северная пчела», который обошел все остальные официозы в деле пропаганды казенного патриотизма. Современники говорили о «Северной пчеле» и подобных ей изданиях, что «они так грязны, что нельзя читать их иначе как в перчатках». Ф.В. Булгарин не стеснялся в средствах продвижения своих литературных вкусов и политических пристрастий. Он открыто занимался доносительством. Жертвами его «сотрудничества» с III отделением стали Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов и др. Неслучайно Ф.В. Булгарина часто называли «литературным полицмейстером» и даже дали ему прозвище «Фаддей Дубельтович Фиглярин».