Право Древнерусского государства. «Русская Правда».

На происхождение Русской Правды существуют две точки зрения: 1) она представляет собой официальный свод законов, своеобразный кодекс, данный Ярославом Мудрым и дополненный его сыновьями и Владимиром Мономахом; 2) Русской Правдой называется ряд сборников, составленных частными лицами из княжеских уставов, обычного права и частично византийских источников.

Сравнение сохранившихся редакций убеждает в том, что Правда - не официальный сборник. Внешняя форма памятника (от лица князя нигде не говорится и о князьях упоминается в третьем лице), переработка отдельных статей в духе постепенного обобщения содержащихся в них правил, разнообразие статей в разных списках позднейшей редакции, внесение в списки Русской Правды не имеющего силы закона материала, и иногда смешанное изложение ее статей со статьями византийских источников - все это не оставляет сомнения в том, что Правда - разновременный труд многих частных лиц.

Источники. Известно, что древнейшим источником права любого народа является обычай, традиция. Обычай, санкционированный государственной властью, становится обычным правом. В этом плане славяне не были исключением. Все это наглядно отражено в Русской Правде.

Основой памятника являются княжеские уставы; в ней упомянуты «урок Ярославль» о пошлинах в пользу вирника, устав Изяслава о вире за голову конюшего, устав трех князей Ярославичей об отмене кровной мести и убийства раба за оскорбление свободного человека, устав Владимира Мономаха о процентах. В Правду вошли постановления и других князей, не упомянутых в ней.

Княжеские уставы возникали иногда по частным поводам, когда князю приходилось судить кого-либо и выносить приговор, не имеющий оснований в предшествующих уставах. Поэтому судебные приговоры могут быть признаны особым источником Русской Правды. Но судебные приговоры основывались большей частью на обычном праве, собирая их, составитель собирал собственно постановления обычного права.

Составители включали в сборник и выбранные отдельные постановления из византийских кодексов. Например, постановление об ответственности господина за преступление холопа взято из Эклоги.[10]

Говоря о византийских источниках Русской Правды, нельзя не отметить, что принятие христианства произвело настоящий переворот во всех сферах правовой жизни славян, поскольку обычное русское право во многом противоречило христианской морали и церковному праву.

Такой переворот мог привести к полной замене местного права чужим, но благодаря устойчивости русского обычного права привел только к усвоению церковного права и к частичной (причем, творческой) рецепции некоторых кодексов светского византийского права, сопровождавшейся «приспособлением» их к праву славян.

Редакции Русской Правды. Русская Правда дошла до нас во множестве рукописей. В этих списках наименование памятника, порядок и количество статей различны. Однако в них можно выделить три редакции: Краткую, Пространную и Сокращенную (из Пространной). В Краткой Правде (КП) 43 статьи, в Пространной (ПП) – 121, в Сокращенной (СП) – 50.

Право собственности, обязательственное и наследственное право. В Русской Правде употребляется термин «скот», обозначавший деньги, имущество и собственно домашнюю скотину. Право собственности на движимые вещи с древнейших времен не было ограничено: собственник мог владеть, пользоваться и распоряжаться ими вплоть до их уничтожения. Право собственности сознавалось славянами с древнейших времен, оно распространялось и на недвижимые вещи, но в Русской Правде определено относительно только движимых вещей. Существование отвлеченного понятия о праве собственности на недвижимые вещи в Киевской Руси подтверждается постановлениями Русской Правды о межах и перетесах (КП, ст. 34) и других знаках владения.

Обязательственное право. В эпоху Русской Правды еще не сложилось понятие об обязательстве как о праве на действие (или бездействие) другого лица. Вместо права на действия лица практиковалось право на лицо, которое возникало с момента заключения обязательства. Так, при договоре займа обычно (кроме торговых сделок) наступал личный заклад должника кредитору (закупничество); договор личного найма вел к установлению холопства. Ответственность по обязательствам падала только на лицо, а не на его имущество.

Договоры, как правило, заключались в устной форме, иногда с участием свидетелей (послухов). Сроки исполнения обязательства в определенных случаях могли отодвигаться.

Если продавец не имел права собственности на проданную им вещь, то договор утрачивал силу. Так, если человек продавал свою свободу, которая ему уже не принадлежала (холоп), договор разрывался с двоякими последствиями: если покупатель знал, что он приобретает раба, он лишался своих денег, а если не знал - деньги ему возвращались (ПП, ст. 118).

Договор займа, упоминающийся в Русской Правде, еще близок к найму движимого имущества. Предметом займа могли быть не только деньги, но медь, жито и другие вещи (ПП, ст. 47 - 51 и др.). При этом отличие договора займа состояло в том, что занимаемая вещь должна была возвращаться в форме обговариваемой заранее меры, счета или веса. При этом, как правило, обговаривались проценты, называемые в Русской Правде резом (когда речь шла о деньгах), наставом (о меде) или присыпом (о хлебе).

Договор поклажи, по Русской Правде, представляет собой скорее нравственную услугу, чем обязательство, и освобождает от формальности заключения его при свидетелях. Если отдавший свое имущество на хранение обвинял принявшего в утайке вещей (или их части), то последний должен был принести присягу (ПП, ст. 49).

Наследственное право. Историческим основанием права наследства служили союзы лиц, прежде всего - семьи и роды. В период Русской Правды этим правом обладали только члены семьи: воля завещателя подчинялась этому порядку. Наследодатель не мог завещать имущества сторонним лицам; при отсутствии наследников (членов семьи) наследство переходило к представителю общественной власти.

В Русской Правде различаются наследование по завещанию - («ряд») и наследование без завещания. Однако по содержанию между ними нет особого различия. «Ряд» - это завещательное распоряжение, но содержание такого распоряжения - не назначение наследника, а лишь распределение имущества между законными наследниками.

Что касается формы составления завещания, то, хотя Русская Правда ничего определенного не постановляет, однако дает основания полагать, что обычной формой было словесное завещание. Словесная форма вполне согласовалась с сущностью завещания: «ряд» есть распоряжение имуществом с общего согласия членов семьи. Это не частная, а коллективная воля всей семьи, руководимой отцом.

Право делать завещание приписывается в Русской Правде лишь отцу и матери в отношении к детям и мужу по отношению к выделу жены.[11]

Наследование по закону (по обычаю). Первоначально закон не вмешивался в порядок наследования: каждый раз отец семейства, по соглашению с прочими членами семьи, распределял имущество на случай своей смерти. Постановления Русской Правды о наследстве появились позже и предусматривали случаи, когда кто-то умирал, не оставив завещания. Каждый отец распределял имущество между своими детьми, поэтому и закон, в отсутствии завещания, старался распределить имущество умершего так, как это сделал бы сам наследодатель, если бы успел распорядиться. Таким образом, наследство по закону является не ограничением воли завещателя, а восполнением ее: и то и другое в сущности тождественны. При полном отсутствии законных наследников оставшееся имущество становится выморочным и переходит князю.

Преступления и наказания по Русской Правде. Термин «преступление» в Русской Правде не встречается, так как ей чуждо то понятие о преступлении, которое выражается этим термином, а именно - нарушение закона. Термин, употребляемый Русской Правдой, - обида. В этом иногда видят доказательство взгляда на преступление как на деяние, оцениваемое только по количеству вреда, нанесенного частному лицу. Деяния, караемые Русской Правдой, ограничиваются так называемыми частными преступлениями против личных и имущественных прав конкретных лиц. Но из этого не следует, что оценка преступных деяний дается только исходя из интересов потерпевших. Напротив, штраф за «обиду» платится и в пользу общественной власти.

Субъект преступления. По Русской Правде преступником признается только лицо, обладающее свободной волей и сознанием. Деяния, совершаемые холопами, не считаются преступлениями и не влекут за собой уголовных взысканий: если ворами окажутся холопы, которых князь «продажею» не казнит, потому что они не свободны, то за холопью кражу следует платить двойные штрафы в возмещение убытка (ПП, ст. 46); но если с ними крали или прятали украденные вещи свободные люди, то последние платят князю штраф (ПП, ст. 121). Ответственным лицом перед потерпевшими выступает господин холопа, который или выкупает, или выдает его потерпевшему.

Русская Правда не содержит сведений о возрасте при уголовном вменении, но отсюда нельзя, однако, заключить, что уголовные взыскания применялись одинаково и к взрослым, и к малолетним. Для наличия преступления требовалось осознание неправоты своих действий. Так, если в случае потери вещи или бегства холопа стороннее лицо, нашедшее вещь (или принявшее беглеца), не знало о потере или бегстве, то оно могло добросовестно владеть этой вещью. Если же собственник «заповедал» (объявил) о пропаже (законом предполагалось, что такая «заповедь» должна была стать общеизвестной в миру в течение трех дней), то всякий, укрывающий у себя чужую вещь, превращался уже в преступника и подлежал уголовному штрафу (КП, ст. 13).

Русская Правда знает преступное сообщество и карает каждого преступника в равной мере. В Краткой Правде (ст. 40) указано, что если 10 человек украдут одну овцу, то каждый должен платить по 60 резан[12] штрафа. Пространная Правда говорит точнее: за кражу скота из хлева или из клети, если крал один, платить 3 гривны и 30 кун[13], а если их (воров) было много, то каждому платить по 3 гривны и 30 кун (ст.41). Таким образом, за преступление, совершенное сообществом, каждый участник карается так, как если бы он один совершил его. Не только соучастники, но и пособники караются наравне с главным виновником, что видно из ст. 121 Пространной Правды: если вместе с главным виновником - холопом крали или укрывали (плоды преступления) свободные люди, то последние платили князю штраф («продажу»).

Русская Правда знает и наказывает также действие начатое, но не достигшее цели (покушение). Относительно преступлений против личности она выражает это с полной ясностью: если кто обнажит меч, но не поранит, то платит гривну кун (КП, ст. 24). Вор, схваченный на месте преступления, то есть не успевший совершить кражу, мог быть убит или представлен на княжий двор для суда и наказания, равного наказанию за оконченную кражу, ибо здесь налицо покушение, неоконченное не по воле деятеля.

Сфера объектов преступления по Русской Правде - права физических лиц, но практика включала в число объектов также права государства и общественных союзов, защищаемых государством (религиозных, церковных и нравственных).

Классификация преступлений производится в Русской Правде на основании их объектов. Правда Ярослава придерживается здесь определенной системы, рассматривая в первую очередь преступления против личности (убийство, покушение на здоровье и на честь), а затем преступления имущественные.

Преступления против жизни именуются «убийством» и «разбоем», при этом первым термином называется убийство вообще, вторым - предумышленное. Различие непредумышленного и предумышленного убийства в Правде Ярослава не указывается; но отчетливо различает эти понятия Пространная Правда (ст. 6 и 7). Она отличает убийство, совершенное в ссоре («сваде»), - на пиру, открыто, от убийства в разбое, без всякой ссоры. В первом случае община («вервь») помогает убийце уплатить виру, во втором - убийца выдается с женою и детьми «на поток» князю и «разграбление».

Увечье по Правде Ярослава относится к преступлениям против жизни, за него полагается вира (КП, ст. 5). Пространная Правда смягчает наказание за увечье, но не выводит последнее из разряда преступлений против жизни, назначая за него «полувирье».

Преступления против здоровья: легкие увечья - отрубание пальца, нанесение раны обнаженным мечом, побои и удары, не имеющие отношения к оскорблению чести. За все эти виды преступных деяний, среди которых есть весьма тяжкие, взыскивался обычно штраф в 3 гривны в пользу князя.

Преступления против чести. Русская Правда знает оскорбление чести только делом, а не словом, а потому эти преступления по внешнему составу сливаются с преступлениями против здоровья, но отличаются от них гораздо большей наказуемостью, порой не соответствующей величине наносимого материального вреда. Например, удар необнаженным мечом или рукоятью наносит гораздо меньше вреда, чем тяжкая рана мечом; но за это деяние полагался штраф вчетверо больший (12 гривен), чем за второе (КП, ст. 4). Точно так же высокий штраф полагался за удар батогом, жердью, ладонью, чашей или рогом (орудиями пира) или рукоятью меча (КП, ст. 3). Высоким штрафом наказывалось вырывание бороды и усов как символов мужества, особо чтимых многими древними народами (КП, ст. 8). Если за отрубание пальца взыскивалось 3 гривны, то штраф в 12 гривен за вырывание усов свидетельствует об отнесении этого деяния к преступлениям против чести (моральное оскорбление).

Преступления против свободы известны Русской Правде в двух видах. Это, во-первых, продажа полусвободного человека (ПП, ст. 61) и, во-вторых, лишение свободы по лживому обвинению (ПП, ст. 111).

Имущественные преступления. Русская Правда упоминает о разбое только как о преступлении против жизни, но умышленное убийство, по Русской Правде, есть убийство с корыстной целью, что приближается к понятию разбоя в нынешнем уголовном праве. Грабеж, хотя и не выделялся как специальный вид преступления, наказывался наравне с воровством («татьбой»). Русская Правда не знает также термина «мошенничество», но имеет в виду некоторые виды таких деяний: злостное банкротство и торговый обман при продаже коней.

Из имущественных преступлений, известных Русской Правде, первое место занимало воровство. В уголовной оценке «татьбы» конкурировали субъективный и объективный взгляды на преступление: тяжесть содеянного определялась ценностью украденного. При этом все предметы делились только на три категории: высшая, за предметы которой взыскивалось 12 гривен «продажи» (холоп, бобер); средняя - с «продажей» в 3 гривны (рогатый скот, пчелы, охотничьи собаки и птицы); низшая - с «продажей» в 60 кун. О рецидиве при краже Русская Правда не упоминает.

Истребление чужих вещей с точки зрения материального вреда, должно было бы оцениваться наравне с воровством тех же вещей, однако оно наказывалось в три раза строже. При этом поджог, по Русской Правде, не считался истреблением огнем каких бы то ни было вещей (борти, например) и квалифицировался как преступление особого порядка, наказываемое лишь 3 гривнами «продажи». Поджог в собственном смысле соотносился с истреблением огнем лишь зданий и карался «потоком и разграблением». Под зданиями Русская Правда имела в виду дворовые постройки и гумно, предназначенные для проживания человека и хранения продуктов.

Незаконное пользование чужими вещами каралось, по Русской Правде, наравне с татьбой: кто поедет на чужом коне, не спросившись у хозяина, должен уплатить 3 гривны (КП, ст. 12; ПП, ст. 33). Истребление признаков частной собственности (перетесов, межей) наказывалось высшей «продажей» в 12 гривен (КП, ст. 34).

Наказание. Термины, общие для обозначения этого понятия, в Русской Правде не встречаются. К видам наказаний относились: месть; денежные штрафы; уголовные кары. Месть понималась как возмездие за уголовную «неправду», совершенное руками потерпевшего. В том понятии, какое дает о ней Русская Правда, месть совмещала и частный, и общественный элементы наказания, как-то:

- месть не только признавалась, но и предписывалась законом (КП, ст. 1; ПП, ст. 1);

- месть соединялась с судом, то есть требовала или последующей санкции суда (как обычно и бывало), или предварительного решения суда;

- закон определял, кто имел право (и обязанность) мстить, а именно: за убийство мстят члены рода (отец и сын, брат, дядя и племянник; КП, ст. 1; ПП, ст. 1). Месть полагалась за убийство, увечье и покушение на здоровье и честь. Смерть должна была следовать только за убийство, но не за увечье и не за личные оскорбления: об этом свидетельствует аналогия постановлений о мести холопу, ударившему свободного мужа: при Ярославе было позволено убить его за это, но сыновья Ярослава, отменив такой суровый закон, постановили, что оскорбленный может или связать обидчика, или побить, то есть месть состояла в лишении свободы и телесном наказании.

Денежные штрафы. Штрафы были уголовными (в пользу общественной власти) и в виде частных вознаграждений потерпевшему, а именно: за убийство - вира (в пользу князя) и головничество (родственникам потерпевшего), за прочие преступления – «продажа» (в пользу князя) и «урок» (потерпевшему).

Вира и головничество. По Правде Ярослава, вира взималась в том случае, если не было мстителя (КП, ст. 1). Ярослав Мудрый установил «урок» (таксу) в пользу вирника, собиравшего виры в пользу князя (КП, ст. 42). Вира не всегда взыскивалась только с преступника, но иногда и с общины (верви), к которой он принадлежал; в этом случае она называлась дикой вирой и взыскивалась в двух случаях: а) если было совершено непредумышленное убийство и преступник состоял с членами общины в круговой поруке; б) если было совершено предумышленное убийство, но община убийцу покрывала, не выдавала). В первом случае община платила виру с участием самого преступника (в соответственной доле); во втором - уплата виры рассрочивалась на несколько лет. Вообще с ослаблением значения частного лица (с уничтожением мести) повысилось значение общин в сфере уголовного права. Размер виры был постоянным: за свободных людей - 40 гривен, за привилегированных лиц - 80 гривен.

Продажа и урок. Уголовное значение «продажи» видно из некоторых приведенных фактов относительно виры; Правда Ярославичей указывает: если кто украдет ладью, то должен уплатить 30 резан за ладью и 60 резан штрафа князю (КП, ст. 35). Размеры штрафа постоянны: 12 гривен (за убийство вора без требования обороны, оскорбление чести, лишение свободы, за кражу холопа и бобра, за истребление коня и скота, за порчу меж); 3 гривны (и 30 кун) за все прочие преступления. Урок таксирован в законе относительно преступлений против личности, наносящих физический вред (за зуб, за палец, за рану - по 1 гривне). За преступление против чести Русская Правда не определяет таксы. При совершении имущественных преступлений возвращается либо вещь, либо цена за нее, назначенная в законе.

Поток и разграбление вместе составляли одно наказание. Они не только заменили виру за умышленное убийство, но и распространились на такие преступления, как конокрадство и поджог, а также следовали и за воровство («татьбу») при несостоятельности. Первоначально поток и разграбление имели неопределенное значение: с человеком, лишенным прав, и его семьей можно было сделать, что угодно. Разграбленное имущество иногда делили «по всему городу по 3 гривны»; в княжествах оно поступало князю. Смертная казнь в Русской правде не упоминается, хотя на практике она применялась.

Судебный процесс. В рассматриваемый период существовали как частные, так и государственные органы власти. Привилегия восстанавливать нарушенное право находилась в руках частного лица - главы семьи или рода, господина и землевладельца. Общая форма процесса включала три стадии: установление сторон, производство суда и исполнение решения. Но наряду с общей существовали и другие формы, в которых недоставало той или другой из указанных частей процесса.

Обе стороны именовались «истцами». Понятия о государстве как истце (в уголовных делах) еще не существовало, не было различия и между уголовным и гражданским, следственным и обвинительным процессом. Но государство помогало частному истцу в преследовании обвиняемого, возлагая эту функцию на общины.

Сторонами, по общему порядку, во всех делах являлись частные лица, под которыми подразумевались не конкретные физические лица, а семья, род и община. В частности, с иском, возникающим из таких преступлений, как убийство или увечье, выступал весь род или вся семья. Впоследствии это положение было ограничено и определено, кто именно может мстить за отца, сына или брата.

С другой стороны, ответчиком за преступления являлась также вся семья, род или община. Вероятно, личное присутствие сторон в суде было общим правилом, так как процесс совершался непосредственно на месте (например, испытание огнем или водой, клятвой или «полем») с помощью членов семьи или рода. Поэтому Русская Правда умалчивает о представительстве.

Процессуальные отношения сторон устанавливались, как правило, договором между ними. Но нередко договор между сторонами не мог быть заключен из-за уклонения ответчика от явки в суд. Тогда вместо договора истцу позволялось связать ответчика и вести его на княжеский двор. При этом возможные злоупотребления силой не допускались законом: если оказывалось, что человек был связан «без вины», истец платил большой штраф.

Особые виды установления отношения сторон до суда составляли свод[14] и гонение следа[15]. Свод включал несколько этапов. Сначала истец отыскивал надлежащего ответчика посредством заклича (объявления) на торгу. Закон полагал, что объявление должно стать известным в миру, где оно прозвучало, в течение трех дней. Если истец находил свою вещь в установленный срок, тот, у кого она была найдена, признавался ответчиком, и должен был не только возвратить вещь, но и уплатить уголовный штраф - 3 гривны за обиду. Если же заклич еще не был сделан или собственник до истечения узаконенных трех дней после «заклича» находил свою вещь в руках другого, или не в своем городе («миру»), начинался «свод». Однако человек, у которого была обнаружена вещь, не признавался еще ответчиком: так как мог законным путем приобрести ее от третьего лица, ему известного. Поэтому закон, оставляя вещь во владении купившего, обязывал последнего вместе с пострадавшим идти к тому лицу, у кого была приобретена вещь. Если третье лицо ссылалось также на законный способ приобретения, «свод» продолжался дальше всеми заинтересованными лицами. Участие первоначального собственника в этом иске подлежало, впрочем, ограничениям. Так, если «свод» проходил в одном городе, собственник участвовал в нем до конца, но если круг заинтересованных лиц выходил за пределы города в область, подчиненную городу, истец «доходил» только до третьей очной ставки. Тот же, до кого «доходил» третий свод в области, должен был вручить истцу деньгами цену, равную стоимости вещи, а сам продолжать «свод» дальше (КП, ст. 16; ПП, ст. 36). Исключение составляли иски о челядине. Истец должен был участвовать в процедуре даже тогда, когда он проходил в одном городе, потому что в этом случае не было надобности в присутствии хозяина: челядин сам мог указать, какими путями он переходил от одного владельца к другому. Третий приобретатель челядина должен был выдать истцу своего раба, а сам получить украденного челядина и вести «свод» дальше (КП, ст. 16; ПП, ст. 38).

Свод мог закончиться трояким образом: или последний владелец не доказывал, что приобрел вещь законным образом у кого-либо; или он мог доказать это, но не знал человека, у которого приобрел вещь; или, наконец, «свод» приводил к границам государства. В первом случае последний владелец признавался вором и подлежал уголовному штрафу и частному взысканию, которое поступало на удовлетворение тех, кому он продал краденую вещь. Во втором и третьем случаях последний владелец должен был доказать, что купил, а не украл вещь. Доказать это можно было только присягой двух свидетелей покупки. Присяга двух свободных мужей могла заменяться присягой одного мытника. И хотя последний владелец лишался денег, заплаченных за вещь, он навсегда сохранял за собою право иска в отношении лица, продавшего ему эту вещь. Если ему удавалось когда-либо встретить преступника, «свод» начинался вновь и заканчивался обязанностью виновного наградить потерпевшего и уплатить уголовный штраф.

Гонение следа. Если преступник не был застигнут на месте преступления, начинался розыск следов. Предполагалось, что там, где найден след («лицо»), там скрывается и преступник. Отсюда, если был обнаружен труп убитого («голова»), то та община, на территории которой он был найден, должна была разыскать виновного и выдать, после чего обвиняемый уже не пользовался никакими процессуальными средствами защиты; либо сама «вервь» платила «дикую виру». Если «поличное» (украденная вещь) находилась в чьем-либо доме, хозяин дома отвечал за «татьбу», как предполагаемый вор.

Разыскивая покражу по «следу», истец мог потерять его. Там, где он терялся, предполагалось, и находится преступник. Это положение основывалось на том, что все общины и отдельные поселения, лежащие на пути «следа», должны были помогать истцу найти его продолжение. Если какая-нибудь община не указывала его продолжения или силой отстраняла истца от розысков, - закон предполагал, что здесь и скрывается преступник (ПП, ст. 77). Если же след терялся на большой дороге или в пустой степи, всякий иск заканчивался.

Суд, по Русской Правде, представлял собой борьбу сторон перед судьей. Важнейшими судебными были: послухи, суды Божии и акты.

Послухи и видоки. В литературе существует двоякое объяснение этих терминов. В первом случае «видок» - это очевидец совершавшегося факта, «послух» - человек, свидетельствующий по слуху. Во втором – «видок» и «послух» означают две различные процессуальные роли. «Видок» - простой свидетель в нынешнем смысле этого слова, а «послух» - пособник, на которого «сослался» истец и ответчик.

Послух был обязан присутствовать на суде: неявка его вела к потере иска для стороны истца. Послух должен был подтвердить словесно все, что говорила выставившая его сторона.

На Руси практиковались следующие формы суда Божия: жребий, «рота», «ордалии» и «поле». Жребий - древнейший способ решения всяких сомнительных дел. Он являлся или альтернативой «роты» (присяги), или имел вспомогательный характер: им решается вопрос, кому приносить присягу. Самостоятельного значения «жребий» не имел.

В Русской Правде «ротой» называлась присяга. «Рота» становилась вспомогательным средством при наличии свидетельских показаний и при судебном поединке. Показания свидетелей в эпоху Русской Правды всегда заканчивались «ротой».

Ордалии. Ордалиями называлось отыскание истины посредством разрушительных сил природы - огня и воды. Упоминание об испытании раскаленным железом присутствует в Пространной Правде (ст. 85 - 87).

Судебный процесс начинался, велся и заканчивался силами самих сторон. Решение суда выносилось устно, а затем оформлялось в виде грамоты - «правой», если суд состоялся, или «бессудной» - если ответчик был обвинен по неявке.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ