Причины и исторические условия возникновения христианства

Христианство возникает на территории Римской империи в начале новой эры, которая и отсчитывается от предполагаемой даты рождения Христа. Предпосылками его возникновения, помимо субъективных, был системный кризис позднеантичной культуры и упадок государственной римской религии, когда духовный Вакуум заполнялся либо экзотическими политеистическими культами других народов, вошедших в состав империи, либо философскими системами, обретавшими фактически статус религии. Заметная часть

населения перешла к вольнодумству и чисто внешней религиозности.

Помимо чисто теологического объяснения (христианство как результат откровения бога, явленного в богочеловеке Иисусе Христе) в числе предпосылок появления христианства указывались:

- нарастание кризисных явлений в Римской империи, включая усиливающееся расслоение общества и нарастание социального и иных видов отчуждения;

- дальнейшее развитие иудейской религии, обусловленное внутренними закономерностями;

- личностный фактор в виде деятельности Иисуса

На рубеже нашей эры иудаизм переживал глубокий кризис. Несмотря на то, что число иудеев, по подсчетам современных специалистов, исчислялось в ту пору несколькими миллионами и что солидные иудейские колонии распространились уже по всему Средиземноморью, включая Египет и Малую Азию, конкретная историческая ситуация и реальное соотношение сил все более очевидно вели иудейское общество к кризису. Кризис усилился после подчинения Иудеи Риму. Светская власть династии Ирода не пользовалась авторитетом. Жрецы иерусалимского храма и близкие к ним партии и группировки (фарисеи, саддукеи, зелоты) также теряли власть и влияние, чему способствовала и их явная зависимость от наместников Рима в Иудее. Состояние перманентного политического и социально-религиозного кризиса вело к оживлению эсхатологических пророчеств, активизации деятельности различного рода сект с их ожиданием мессии, который вот-вот придет и от имени великого Яхве спасет запутавшийся в противоречиях, но все же богоизбранный народ. Мессию (греческий эквивалент этого иудейского термина - христос) ждали почти все со дня на день.

Столь напряженно ожидавшийся мессия просто не мог не появиться. И он появлялся, причем неоднократно. Все чаще то в одном, то в другом районе Иудеи, а то и вне ее, на периферии, среди евреев диаспоры, руководители

отдельных сект, бродячие проповедники или экстравагантные странники объявляли себя мессиями, призванными спасти заплутавшихся иудеев. Обычно власти болезненно реагировали на проповеди подобных деятелей. Все самозванцы сразу объявлялись лжемессиями, и их деятельность пресекалась. Это, однако, не могло приостановить процесс. На смену неудачникам приходили новые, и все повторялось сызнова. Иногда главы влиятельных сект оказывались достаточно могущественными, чтобы бросить вызов всесильному Риму. В результате следовавших за этим восстаний и войн (иудейские войны) Иудея как государство, а вместе с ней Иерусалим и иерусалимский храм во II в. н. э. перестали существовать.

Постоянные гонения на периодически появлявшихся харизматических лидеров и пророков, чьи деятельность и проповеди в условиях кризиса становились все более заметными и созвучными общим ожиданиям, и привели в конечном счете к укреплению в умах поколений идеи о великом мессии, Христе, который пришел, не был узнан и понят, погиб (приняв на себя грехи людей) и, чудесным образом воскреснув, стал божественным спасителем человечества. Именно те, кто признал за ним статус Мессии - Христа, помазанника, и получили именование христиан. Эта идея и была взята на вооружение в тех ранних иудео-христианских сектах, которые стали появляться как в самой Иудее, так и в ближайших к ней районах расселения евреев диаспоры (Египет, Малая Азия и др.) на рубеже нашей эры.

Переосмысление раннего христианства в духе паулинизма явилось началом, его трансформации в сторону организованной "вселенской" церкви. В этом смысле именно евангельский Павел может считаться первым патриархом (если не основателем) христианства. С Павла, точнее, с нападок паулинистов на иудаизм берет свое начало и тот резкий антагонизм между христианством и иудаизмом, который впоследствии стал столь заметным, несмотря на то, что Ветхий завет иудеев был включен в христианское Священное писание и что Иисус, его мать Мария, его ученики, включая и апостола Павла, были евреями.

Паулинизм способствовал переключению радикальной активности христиан с критики существующих порядков на критику соперничающей религии, представители которой оказались теперь виновны во всех грехах, отклонениях и даже преступлениях - они ведь, в конце концов, распяли Христа. Кроме того, паулинизм сделал сильный акцент на загробное воздаяние, на вознаграждение за терпение и страдания блаженством на том свете. Эти два существенных момента сыграли важную роль в процессе дальнейшей трансформации раннего христианства.

В условиях становившейся все более жесткой догматической основы христианского вероучения уходила в прошлое полная опасностей и преследований, но отличавшаяся свободой духа и действий жизнь первоначальных сект и общин, возглавлявшихся харизматическими руководителями. На смену им в новых условиях приходили избиравшиеся верующими (а затем и утверждавшиеся сверху) должностные лица- дьяконы, епископы, пресвитеры. В рамках формировавшейся таким образом церковно-бюрократической структуры на переднем плане вскоре оказались епископы, которые вначале были лишь казначеями общин и ведали хозяйственными делами, но затем (именно в силу своей прочной позиции в общине) стали играть все более заметную руководящую роль. Уже со II в. епископы занимались толкованием сложных проблем догматики и культа, активно выступали против тех общин и сект, которые еще не смирились с общим процессом бюрократизации и догматизации христианства и пытались по-своему объяснять те или иные его проблемы. Необходимость борьбы с ересями, с остаточным влиянием харизматических лидеров, то и дело уводивших ту или иную из общин в сторону от главной линии эволюции учения, способствовала дальнейшему укреплению епископальной организации, формированию строгой церковно-бюрократической иерархии, представители которой консолидировали свое единство на вселенских соборах. Первые два из них состоялись в 325 и 381 г., и на них была осуждена арианская ересь; третий в 431 г. осудил ересь

несторианскую.

Замена харизматических руководителей бюрократической иерархией - неизбежное явление в условиях формировавшейся церкви с ее строгими канонами и нерушимыми догмами. "Видения" и "божественные откровения" трансформировавшейся и очищавшей себя от "ересей" ортодоксальной церкви более были не нужны. Страдавшие ими харизматические лидеры, пророки-проповедники уже в III-IV вв. не только решительно отстранялись от активной церковной деятельности, но и просто не допускались к ней. Их удел отныне стал иным: за их счет формировался институт монашества, деятельность и "святой дух" которого были поставлены теперь на службу церкви, на укрепление ее авторитета, причем без особой опасности для ее строгой внутренней структуры, так как уединенные и замкнутые высокими стенами монастыри препятствовали широкому распространению оригинальных "видений" осененных благодатью святых отцов в монашеской рясе.

Таким образом, очищенная от грехов молодости христианская церковь стала вполне приемлемым для социально-политических верхов институтом, влияние которого в массах делало желанным сближение с ним и использование его, на что не преминули обратить внимание римские императоры. Император Константин вначале IV в. поддержал церковь (по его инициативе был созван первый христианский собор), его преемники (кроме Юлиана Отступника, правившего сравнительно недолго) последовали его примеру, и вскоре христианство стало господствующей религией. Из гонимых христиане стали гонителями, о чем свидетельствует, в частности, погром "языческой" библиотеки в 415 г. в Александрии, видном центре эллинской культуры.

Раннее христианство, вызревавшее в недрах оппозиционных официальному иудаизму и римским властям аскетических сект и распространявшееся затем по всему эллинистическо-римскому миру, с первых своих шагов заявило себя учением угнетенных низов, учением обездоленных и страждущих. Правда, это учение не звало на борьбу - и в этом смысле его никак

нельзя считать революционным по характеру. Скорее, напротив, христианство было альтернативой различного рода восстаниям и войнам, начиная с восстания Спартака, которые сотрясали на рубеже нашей эры мощную Римскую империю. И в качестве такого рода "умиротворяющей" альтернативы, направляющей энергию угнетенных в русло религиозных иллюзий, христианство было вполне приемлемым, даже выгодным для власть имущих, вскоре понявших это и принявших христианское учение в качестве господствующей идеологической доктрины. Однако это произошло позже. Раннее христианство в первые два-три века своего существования, будучи религией бесправных и гонимых, не только стояло в оппозиции к властям, подвергаясь жестоким гонениям с их стороны, но и не было лишено радикальных элементов, даже революционного пафоса.

В христианстве, вобравшем в себя немалое наследие предшествовавших религий и учений, отчетливо ощущаются и доктрины иудаизма, и митраизм с его системой обрядов и культов, и идея умирающего и воскресающего божества из древневосточных религий. Позже, по мере своего становления, христианство многое восприняло из эллинистической философии, из учения стоиков (Сенеки) и др. Но суть новой религии не сводится к эклектической сумме заимствованных элементов. Оригинальность и сила ее в том новом, что возникло на базе сложного процесса религиозно-культурного синтеза всех этих элементов.

Основная идея христианства - идея греха и спасения человека. Люди грешны перед богом, и именно это уравнивает всех их: греков и иудеев, римлян и варваров, рабов и свободных, богатых и бедных - все грешники, все "рабы божьи". Но могут ли люди очиститься от этого греха, начиная с "первородного" греха Адама и Евы, который тяжелым камнем висит на человечестве? Да, могут. Но только в том случае, если они осознают, что грешны, если направят свои помыслы в сторону очищения от грехов, если поверят в великого божественного спасителя, который был прислан богом на землю и принял на себя грехи человеческие. Иисус Христос мученической смертью своей искупил

эти грехи и указал людям путь к спасению. Этот путь - вера в великого и единого в трех лицах бога (бог-отец, бог-сын, т. е. Иисус, и бог - "святой дух" - святая троица), благочестивая жизнь, покаяние в грехах и надежда на царство небесное после смерти. Праведнику воздастся на том свете, любой бедняк и раб может попасть в рай, тогда как нечестивец и стяжатель попадет в ад, будет гореть в "геенне огненной". Кроме "того света", нечестивцам и грешникам грозит и "второе пришествие" Христа, за которым последует "страшный суд" здесь, на земле.

Пафос этот сводился прежде всего к резкому неприятию сложившихся норм жизни. В одном из наиболее ранних и радикальных по характеру текстов Нового завета - в Апокалипсисе (Откровение святого Иоанна Богослова) - с огромной силой прозвучало осуждение Рима, как "великой блудницы", как нового развратного Вавилона со всеми его "мерзостями". Ангел божий предрекает падение этого Вавилона, силы небесные победят мрак и мерзость, произойдет страшный суд, и на обновленной земле возникнет "новый Иерусалим" во всем величии своей славы, с древом жизни, активно плодоносящим во имя всеобщего блага. Мистическая форма Апокалипсиса не может скрыть наполняющего его пафоса разрушения старой "мерзости" и грядущего обновления мира.

Революционный пафос раннего христианства нашел свое отражение в акцентировании внимания на двух важнейших сторонах новой религии. Во-первых, на проповеди ею всеобщего равенства. Хотя это было равенство в первую очередь лишь "во грехе", равенство "рабов божиих", даже в этом своем качестве лозунг всеобщего равенства не мог не привлечь к себе внимания. Правда, в некоторых евангелических текстах оправдывалось рабство и рабам внушалось повиновение их господам, но тем не менее провозглашение принципа всеобщего равенства в эпоху расцвета Римской империи стоило многого. Во-вторых, на осуждении богатства и стяжательства ("скорей верблюд пройдет через игольное ушко, чем богач попадет в царство небесное"), на

подчеркивании всеобщей обязанности трудиться ("не трудящийся да не ест").

Конечно, здесь нет активной революционности, но сам факт провозглашения эгалитарных принципов и следования им был вызовом господствующим общественным порядкам. Неудивительно, что членами первых христианских общин (особенно после перемещения, в начале нашей эры усилиями сторонников и последователей евангельского апостола Павла центра нового учения с периферии империи в Рим) оказались, прежде всего обиженные и угнетенные, бедняки и рабы, неимущие и изгои.

Первые христианские общины заимствовали от предшественников - сект типа эссенов - черты аскетизма, самоотречения, благочестия и прибавили к ним обрядовые ритуалы причащения митраизма и многое другое, включая торжественный акт крещения в качестве символа веры. Эти общины были достаточно замкнутыми. Во главе их стояли харизматические лидеры-проповедники, "учителя", осененные "благодатью" пророки, которые обычно прислушивались к своему "внутреннему голосу", имели "видения", слышали "глас божий" и потому считались имевшими бесспорное право на лидерство. Естественно, что вначале каждый из этих харизматических лидеров руководствовался своим пониманием основ новой религии. А если учесть, что эти лидеры чаще всего были личностями в психическом отношении неуравновешенными, легко возбудимыми (именно такие и считались осененными благодатью божьей), то несложно понять, что в их проповедях реальные факты прошлого смешивались с основанными на "видениях" фантастическими рассказами. Все это более или менее гармонично увязывалось с мифо-поэтическим наследием и постепенно укладывалось, обретая модифицированные формы, в основу христианской доктрины.

В процессе становления новой религии принимало участие множество сект с их проповедниками, что не могло не вызвать к жизни различные варианты и отклонения. Однако сквозь пестроту мнений, догматов и ритуалов постепенно вырисовывались контуры новой религии, каноническая жесткость

которой выковывалась в острых схватках между различными направлениями. Уже во второй половине I в. н.э. отчетливо наметились два главных течения - проиудейское, представленное Апокалипсисом и генетически восходящее, видимо, к сектам типа эссенов, и антииудейское, связанное с деятельностью апостола Павла. Именно с Павлом ассоциируется разрыв со свойственной иудаизму национальной ограниченностью велигии, ему приписывают слова о том, что для христианства "нет ни эллина, ни иудея", что богу угодны все - и иудеи, и язычники, и обрезанные, и необрезанные, достаточно лишь отказаться от старого образа жизни и поверить в Христа, т.е. жить "не по плоти, а по духу", приобретать праведность и спасение от грехов через веру и исповедание. В отличае от апостола Петра, которого евангельский Павел называл "апостолом для иудеев", себя Павел, по преданию, именовал "служителем Иисуса Христа у язычников".

Распад Римской империи в конце IV в. на Западную и Восточную привел к расколу христианской церкви. В Западной империи, где власть императора ослабевала, позиции церкви постепенно усиливались. В V в. всесильный римский епископ был провозглашен папой, в руках которого вскоре сосредоточилась огромная власть над всем раздробленным в политическом отношении западноевропейским римско-католическим миром. Старательно поддерживая идею о божественном происхождении своей власти и собственной непогрешимости, римский папа сумел поставить свой авторитет выше авторитета государей средневековой Европы, соперничавших друг с другом и искавших его поддержки.

С благословения римской католической церкви были преданы забвению и осуждены многие культурные традиции "языческой" античности с ее свободомыслием. Правда, церковная традиция, культивировавшая латынь, способствовала сохранению значительной части рукописного наследия античной культуры. Возрожденное с помощью а рабов учение Аристотеля, значительно подкорректированное церковью, стало даже (наряду с Библией)

своего рода высшим и чуть ли не последним словом духовной культуры. Однако многое было безвозвратно утеряно, и прежде всего духовная свобода. Католические священники (дававшие обет безбрачия и потому не связанные в своей деятельности лично-семейными интересами, целиком отдававшие себя службе, интересам церкви) ревниво следили за строгим соблюдением церковных догм и ритуалов, беспощадно осуждали и карали еретиков, к числу которых относились все, кто хоть в чем-либо смел отклониться от официального учения. Лучшие умы средневековой Европы гибли на кострах "святой" инквизиции, а остальным, запуганным и смирившимся "грешникам", церковь охотно продавала за немалые деньги индульгенции - отпущения грехов.

Жестокий фанатизм и активная агрессивность католицизма, опиравшегося на строго иерархическую централизацию власти церкви во главе с римским папой, вызывали неудовольствие государей средневековой Европы, постепенно преодолевавших феодальную раздробленность и усиливавших свое могущество. Эти государи тоже опирались на авторитет церкви и использовали его, о чем свидетельствуют крестовые походы на Иерусалим для освобождения "гроба господня" от "неверных". Но с течением времени их все более тяготила поставившая себя над ними в-ласть католической церкви. Более того, соперничество с церковью в какой-то мере активизировало их деятельность, способствуя усилению борьбы за приоритет именно светского начала, за освобождение от всесилия религии. И эта борьба дала свои результаты. Покончив с феодальной раздробленностью, усилившись за счет городов, т. е. поддержки третьего сословия, бюргерства, заинтересованного в укреплении центральной власти, антиклерикальные силы в XIV-XV вв. уже были готовы к тому, чтобы бросить вызов всесилию римской церкви. И этот вызов был брошен, причем брошен именно в той сфере, где всесилие церкви представлялось наиболее полным - в сфере культуры. Наступила эпоха Возрождения, Ренессанса.

Эпоха Возрождения в лице своих гениев и гигантов (Данте и Рабле,

Рафаэль и Боккаччо, Коперник и Галилей, Томас Мор и Кампанелла, Эразм Роттердамский и Сервантес, Леонардо да Винчи и Микеланджело и многие др.) опрокинула веками создававшийся церковный заслон, препятствовавший свободе мысли и научному поиску. Оставив как бы в стороне церковные догмы с их мертвящей схоластикой, деятели Возрождения щедрой пригоршней черпали из сокровищницы культурных традиций античности, возрождая тем самым "языческие" нормы свободы мысли и творчества.

Ренессанс, как сложное и многостороннее явление, был подготовлен всем ходом протекавших в Западной Европе социально-экономических процессов. Значение его в этом смысле выходит за пределы противостояния католицизму. Однако нанесенный им удар церкви оказался тем камнем, который рождает горную лавину. Если гиганты Возрождения реформировали лишь верхний слой культуры, возродив принцип гуманизма и свободомыслия, то сильнейший удар по обновам католицизма был нанесен следовавшей по пятам за Возрождением и бывшей по сути реакцией церкви на teero Реформацией.

Преследуя цель сохранить церковь от ударов, нанесенных ей Возрождением, и выступив против ассимиляции католичеством элементов ренессансной культуры, Реформация свелась к решительной реформе основ католического христианства. Ее лидеры - Лютер, Кальвин, Мюнцер - резко выступили против догмата о непогрешимости папы, практики продажи индульгенций, мишуры и пышности католического богослужения, наконец, против преувеличения роли церкви как посреди ника между человеком и богом. Начавшись в XVI в., реформационное движение быстро охватило широкие слои населения наиболее развитых стран северной и частично средней Европы - Англии, Голландии, Швейцарии, Германии. Идея упрощения церковной структуры и характера богослужения, призыв к строгости и скромности церкви, к отказу ее от честолюбивых и властолюбивых политических претензий, к противопоставлению внутреннего нравственного самоконтроля исступленной вере фанатиков - все это импонировало нарождавшейся европейской буржуазии

и отвечало ее интересам. Протестантизм, как это в свое время показал Вебер, стал духовной основой и этической нормой складывавшихся буржуазных государств Западной Европы.

Конечно, Реформация не означала гибели католицизма. Прибегнув к помощи контрреформации, католическая церковь сумела выстоять и вплоть до сегодняшнего дня вся ее церковная иерархия во главе с римским папой являет собой серьезную силу, влияние которой ощущается во многих районах мира. Однако эпоха Реформации нанесла католицизму и вообще всесилию христианской церкви такой удар, от которого оправиться было уже невозможно. Времена "святой инквизиции" и тотального контроля над мыслью, над духовной жизнью людей со стороны церкви стали уходить в безвозвратное прошлое. Католицизм - следом за протестантской церковью - вынужден был согласиться на то, что богу положено "богово", т. е. весьма определенное место в жизни и деятельности людей, остальное их время и внимание должны уделяться другим делам, не имевшим прямого отношения к религии и не зависевшим от ее вмешательства и оценки. Это, естественно, не означало, что роль церкви была сведена почти к нулю. Еще и в XVIII в. Вольтер, активно боровшийся с влиянием церкви, не мог выступить против нее с открытым забралом. И все же то отделение церкви от государства и от различных сфер деловой активности людей, которое было итогом Реформации, сыграло огромную роль в дальнейших судьбах Западной Европы, в успешном развитии ее по капиталистическому пути.

В Восточной империи (Византии), пережившей Западную почти на тысячелетие, положение церкви было иным. Здесь она не получила особой самостоятельности и собственного политического влияния. Разделенная к тому же на ряд патриархатов (константинопольский, антиохийский, александрийский, иерусалимский), она оказалась в почти полной зависимости от государства и практически идентифицировала себя и свои интересы с интересами государства. Стоит отметить также, что сфера влияния и массовая

база всех этих патриархатов была невелика, а после исламизации ближневосточного мира и вовсе стала мизерной. Но с усилением древней Руси заимствованное ею из Византии православие постепенно укреплялось, пока назначавшиеся из Константинополя митрополиты не превратились, наконец, в XVI в. в самостоятельных патриархов. Русская православная церковь не только поддерживала царскую власть, но и подчинялась ей, охотно сотрудничала с нею (лишь изредка бывали исключения; например, патриарх Никон в XVII в. пытался поставить церковь выше светской власти и вызвал раскол).

В православной церкви в целом вследствие ее относительной слабости и политической малозначимости никогда не было массовых гонений типа "святой инквизиции", хотя это не означает, что она не преследовала еретиков и раскольников во имя укрепления своего влияния на массы. В то же время, вобрав в себя многие древние языческие обычаи тех племен и народов, которые приняли православие (их было немало хотя бы на одной только Руси), церковь сумела переработать и использовать их во имя укрепления своего авторитета. Древние божества превратились в святых православной церкви, праздники в их честь стали церковными праздниками, верования и обычаи получили официальное освящение и признание. Лишь немногие чересчур откровенные языческие обряды, как, например, поклонение идолам, восходившее к фетишизму глубокой старины, преследовались и постепенно отмирали, но и тут церковь умело трансформировала их, направив активность верующих на поклонение иконам.

Догматических и литургических отличий православия от католицизма немного. Православие иначе трактует троицу (считает, что святой дух исходит только от бога-отца), не признает чистилища между раем и адом, не практикует выдачу индульгенций, причащает хлебом (причем не пресным, а дрожжевым) и вином. Но за эти различия оно всегда держалось очень крепко, особенно после окончательного разрыва с католицизмом в 1054 г.

Христианство сыграло большую роль в становлении европейской

культуры. Конечно, богатая культура Европы восходит своими корнями и к философии, к скульптуре, архитектуре и театру античности, и к сарказму Рабле и Эразма, и к научным подвигам Коперника и Галилея, т. е. ко всему тому, что на протяжении тысячелетий противостояло христианству, боролось с ним. Однако при этом нельзя не отметить и того большого влияния, которое оказало христианство на характер и формы культуры, на образ мышления и систему ценностей европейцев. Библия, библейские образы и сюжеты на протяжении веков доминировали в живописи и скульптуре, внося тем самым немалый вклад в формирование культа обожествленного Христа. Лучшее, что создало европейское зодчество,- церковная архитектура - призвано было прославлять величие бога и церкви. Музыка в католическом храме (фуги и хоралы Баха), равно как и церковный хор в православных богослужениях, не могли не оказывать своего влияния на музыкальную культуру народов. Конечно, церковная музыка и пение тоже черпали свои истоки из народной культуры, но все созданное ими, наполненное торжественного благолепия, служило для прославления божественного, для укрепления веры.

Библейские афоризмы, образы, сюжеты, краткие и емкие понятия ("тяжел крест", "путь на Голгофу", царь Ирод, предатель Иуда и др.) веками формировали и питали системы жизненных восприятий, оценок, нравственных понятий. Важнейшие догматы и постулаты церкви о послушании, терпении, воздаянии на том свете формировали в народах представление о неизбежности, нис-посланности свыше тех порядков, которые царят па земле. В лучшем случае можно было надеяться на избавление от них после страшного суда и второго пришествия Христа. До того - приходилось лишь терпеть и надеяться на воздаяние в царстве небесном.

На протяжении долгих веков, даже тысячелетий нормы быта и морали, представления и ассоциации, традиции культуры и произведения литературы - все это формировалось под сильным воздействием христианской церкви. Однако важно учесть, что влияние церкви на традиции, культуру и быт народов

Европы было различным в западной (католическо-протестантч ской) и восточной (православной) ее частях. И это различие в немалой степени способствовало неодинаковым путям, темпам и результатам социальной эволюции стран и народов Европы.

На западе протест против всесилия церкви, приведший к Реформации, дал сильнейший толчок антиклерикализму, светскому развитию вне русла церковного влияния. На востоке слияние православной церкви с государством создало значительно более мощную систему незыблемой и освященной авторитетом церкви традиции, сломать которую оказалось много сложнее. Известно, скольких усилий это потребовало даже в том на редкость благоприятном для реформ варианте, который связан с именем и действиями Петра I, энергично и упорно пробивавшего "окно" в Европу. А ведь это окно имело огромное значение: через него проникали импульсы колоссальной разрушительной силы, способствовавшие преобразованиям Петра. Добиваясь этого, Петр упразд-Нил русский патриархат, место которого занял "святейший Синод", ставший послушным орудием императора в его преобразованиях.

Кроме русской, остальные православные церкви, оказавшиеся в сфере воздействия исламского мира, не получили широкого влияния. Под их духовным воздействием находились лишь, греки, часть южных славян и румыны, которые после падения Византии в XV в. попали под власть Оттоман-ской империи, и сравнительно немногочисленные группы христиан в Эфиопии, Ливане, а также в Египте (копты). Правда, престиж патриархов Александрийского, Константинопольского или Иерусалимского (пока он еще существовал) был достаточно высоким. Но реальной власти эти епархии почти не имели. Крестовые походы привели в XI-XIII вв. к кратковременному захвату Иерусалима и даже Константинополя, но ненадолго. На востоке Европы и тем более в ближневосточных государствах католицизм не сумел укрепиться. Православие добилось несколько больших успехов, укрепившись, в частности, в Грузии. Однако далее на Восток (если не считать территории России)

православие не заходило. Туда проникали лишь откалывавшиеся от церкви еретические секты, прежде всего несториане.

Несториане - последователи епископа константинопольского Нестория (ум. ок. 451 г.) - были своеобразными предтечами православия. Гонимые преследователями после смерти их покровителя, они проникли довольно далеко на Восток. Сохраняя свои общины и свою веру на протяжении поколений и веков, несториане познакомили с христианством население Ирана, Монголии, даже Китая. Хотя большого успеха ни в одной из этих стран христианство несторианского толка не достигло, временами оно вызывало интерес со стороны отдельных представителей власть имущих, подчас даже переходивших в христианство.

Христианство сыграло свою роль и в формировании некоторых религиозных течений Среднего Востока, как, например, манихейства, созданного Мани в III в. на базе синтеза древнего зороастризма с христианством. Манихейство в III-IV вв. широко распространилось по всему Ближнему Востоку, достигло Индии, Китая. В VIII в. оно стало на короткий срок официальной религией Уйгурского каганата, но затем было вытеснено исламом и практически выродилось в узкую секту. Одно из ответвлений манихейства - маздакизм (от его вождя Маздака - не путать с древним маздаизмом-зороастризмом!) - широко распространилось в V в. в Иране, Азербайджане и соседних государствах Средней Азии. И манихейство, и маздакизм сочетали в себе идеи заимствованного у зороастризма дуализма (борьба добра со злом) и некоторые, преимущественно эгалитарные, концепции раннего христианства.

В позднем средневековье христианство появляется в странах Востока уже в ином виде - в форме миссионерства. Правда, это движение зародилось еще во времена крестовых походов. Однако сколько-нибудь существенных успехов оно добилось лишь в XVI - XVIII вв. Основное направление деятельности миссионеров было связано с освоением Америки, где католицизм особенно

преуспел на юге континента (Латинская Америка). Однако деятельность христиан-миссионеров распространялась также и на Азию, Африку, Океанию.

Миссионерское движение сыграло немалую роль в истории мировой культуры не столько обращением в христианство местных народов, сколько распространением на Востоке некоторых достижений европейской цивилизации. Это, естественно, подготовило почву для усвоения многими странами и народами Востока более развитых и передовых идей. Не следует, однако, забывать, что по пятам за миссионерами шли купцы и предприниматели, а за ними - завоеватели и колонизаторы, что придает этому движению в целом неприглядную окраску.

Миссионерское движение в высокоразвитых цивилизациях, в том числе в Индии и Китае, успеха практически не имело, что во многом связано с силой консервативной инерции местных религиозно-культурных традиций. Здесь достижения христианства сводились прежде всего к заимствованию некоторых элементов западной культуры, причем в этом отношении Китай оказался менее благодатной почвой, нежели Индия. В периферийных районах Азии, где пласт местной традиции был меньше, а привычка заимствовать чужое была более устоявшейся, влияние христианства оказывалось порой более заметным и ощутимым, как, например, в Юго-Восточной Азии.

В целом христианство в лице различных церквей и сект является ныне едва ли не наиболее распространенной мировой религией, доминирующей в Европе и Америке, имеющей весомые позиции в Африке и Океании (включая Австралию и Новую Зеландию), а также в ряде регионов Азии. Однако именно в Азии, т. е. на том Востоке, который является главным объектом нашего внимания, христианство распространено слабее всего.