Переживание процессов внимания
Слово «внимание», подобно слову «чувство», употреблялось в истории психологии для обозначения очень различных процессов. Внимание рассматривалось иногда как особая сила или способность, как возможность концентрировать сознание, произвольно сузить поле сознания; как особая форма душевной деятельности, как усилие, которое кто-нибудь производит, как инициатива, которая кому-нибудь принадлежит, как существенная противоположность пассивности, с которою воспринимаются впечатления; как состояние полного сознания, как состояние ясного понимания и работающей мысли; как чувствование или душевное движение и, наконец, как комплекс ощущений, в особенности кинестетических ощущений.
Ясно, что не все эти взгляды могут быть правильными, хотя каждый из них может найти известное оправдание в данных наблюдения. Если я так углублен в научную проблему, что забываю о головной боли или перестаю слышать обеденный колокол, то я, по-видимому, как раз и проявляю эту способность концентрации. Если я заставляю себя приняться за дело, несмотря на искушение окончить интересный роман, то, по-видимому, я проявляю произвольную активность, сам определяя свой мир переживаний. Если я, далее, хочу вполне уяснить себе что-нибудь и стать господином положения в данной области, то я отдаю этому предмету свое полное внимание. Внимание будет, таким образом, тем состоянием сознания, той степенью сознательности, которая обеспечивает нашему умственному труду лучшие результаты. Если я обращаю на какой-нибудь предмет большое внимание, я также живо интересуюсь этим предметом, а интерес — это уже вид аффективного переживания. Наконец, если я стараюсь на что-нибудь, обратить внимание, то я постоянно нахожу у себя на лбу складки, дыхание задерживается, и тело принимает некоторое определенное и неподвижное положение. Все такие положения и движения вызывают характерные комплексы кожных и кинестетических: ощущений. Почему бы этим ощущениям и не представлять в психологии того, что мы на разговорном языке называем вниманием?
Решение вопроса зависит от экспериментального самонаблюдения, и притом мы должны руководствоваться уже указанными выше положениями, а именно: если результаты экспериментов вступят в конфликт с нашими предвзятыми мнениями, то эти последние должны уступить место первым. Но прежде чем приступить к экспериментальному исследованию внимания, попробуем применить к нему отчасти и прямой анализ: возьмем типический душевный процесс внимания и посмотрим, не поможет ли наш навык в психологическом анализе субъективно разложить его.
Наиболее целесообразным для этого будет случай внезапного возникновения внимания. Положим, я работаю или спокойно читаю, и сообщение по телефону или появление посетителя внезапно требует к себе моего внимания. Прежде всего, происходит перераспределение всех содержаний сознания. Появляющиеся вновь представления — дело моего друга или содержание телефонного сообщения — стремятся к центру сознания, а все прежнее, как мое прежнее занятие, так и впечатления от окружающего, оттесняется к периферии. Сознание при переживании душевного процесса внимания расположено или распределено в -фокусе и на границе, на переднем плане и заднем плане, в центре и на периферии. И различие между процессами, находящимися в фокусе сознания, и процессами, находящимися на границе его, есть по существу, различие ясности. Центральная область сознания ясна, более отдаленные области темны. Этот факт в действительности представляет собою ключ ко всей проблеме внимания. В этом последнем отношении, по существу, внимание тождественно с сенсорной ясностью.
Но мы должны ограничиться наблюдением, нечего не предрешая в распределении сознания на ясную и темную области: это, во всяком случае, очевидно. Содержатся ли в сознании чувства? Необязательно. Мы можем приветствовать нашего друга с искренней радостью, с живым интересом или с предчувствием неприятности; но мы можем также обратить на него только поверхностное и механическое внимание, которое не сопровождается никаким чувством с нашей стороны. Содержатся ли в сознании кинестетические ощущения? Опять-таки необязательно. Кинестетические ощущения могут быть вызваны в большом объеме, но может и не быть никакого заметного изменения в мышечной системе: это зависит от обстоятельств. Таким образом, даже при простом самонаблюдении оказывается, что распределение содержаний сознания на ясные и темные группы является единственным и характерным признаком внимания как душевного процесса.
Едва ли есть необходимость повторять здесь, что современная психология ничего не знает о неизменной душе, о способностях, деятельностях или проявлениях такой души. Чем бы ни было внимание, его следует описывать в понятиях психических процессов, указывая соответствующие ощущения, образы и чувства, и объяснять, указывая его отношение к физиологическим условиям его существования. С другой стороны, само внимание представляет собою превосходный пробный камень для критики взглядов современной психологии. Ведь весь характер внимания, как кажется на первый взгляд, определяется выбирающей и произвольной деятельностью. Когда я откидываюсь в своем кресле, чтобы обдумать какую-нибудь психологическую проблему, я подвергаюсь воздействию всякого рода сенсорных возбудителей: на меня производят впечатления и температура комнаты, и давление моей одежды, и вид разнообразных предметов обстановки, и звуки, идущие дома и с улицы, и запахи, которые находятся в самой комнате или вносятся в нее через открытое окно, и разного рода органические возбуждения. Я легко мог бы отдаться воспоминаниям, предоставив этим впечатлениям вызвать в моем сознании картины прошлого. Я легко мог бы дать свободу своему воображению, предоставив мысли направиться на дальнейшие задачи дня или представляя себе события, которые могут случиться в ближайшем или более отдаленном будущем. Но в действительности я в состоянии легко игнорировать все эти рассеивающие внимание отклонения мысли и всецело отдаться единственному самопроизвольно выбранному мною представлению — представлению о проблеме, которая ждет своего разрешения. Верно, что это представление ясно и находится в центре сознания, в то время как все другие душевные процессы в данный момент темны и находятся на периферии сознания. Но, по-видимому, верно и то, что эта ясность представления скорее зависит от собственной концентрации сознания, чем от характера самого представления. Кроме того, при желании я могу направить свою мысль и на совершенно другой предмет; я могу отказаться от решения данной проблемы, если только я почувствую к этому расположение.
Таков психический характер внимания, как его представляет себе популярная психология. Мы должны принять в расчет указанные ею признаки и посмотреть, не могут ли наши собственные методы осветить глубже данный вопрос.
Дата добавления: 2015-10-05; просмотров: 677;