Основные проблемы, возникающие при работе с группой

Руководителю группы не удастся уклониться от двойной задачи: от работы с группой в целом и от работы с каждым участником отдельно. Возникает смешанная форма, состоящая из двух моделей: терапии индивида в группе и терапии группы, включающей в себя индивида. За каждым участником группы тянутся нити межличностных отношений, и все они образуют «паутину», представляющую собой основу, или «матрицу», для «вышивания» новых отношений. Исходя из этого, руководитель группы стремится понять участника и определять его положение в «паутине», прилагая все усилия для того, чтобы разглядеть «матрицу», а не вышитые на ней узоры. Каждый участник группы привносит в нее элементы своей биографии и непреодоленные конфликты, а также свои страхи и паттерны сопротивления.

В психоанализе сопротивлением именуют те стереотипы поведения, которые направлены против осознания целительных, значимых и симптоматичных конфликтов и их составляющих. Основанием для сопротивления является гордость, чувство собственного достоинства, самолюбие и стыд. Любой человек хочет выглядеть достойным в собственных глазах и в глазах окружающих. Но чаще всего сопротивление возникает из‑за того, что клиент боится потерять контроль над собой.

Сопротивление обнаружению неприемлемых желаний, продиктованных влечениями, обусловленное чувствами стыда и вины, страхом перед наказанием или боязнью потерять над собой контроль, приводит к тому, что каждый человек, сообразно со своими врожденными склонностями и привычками, выработанными воспитанием, формирует собственную своеобразную систему защиты от подобных чувств. Данные системы именуются в психотерапии защитными механизмами (см. раздел 2.2.3). Здесь мы более подробно рассмотрим, какие основные иллюзии и базовые конфликты присущи людям с разными типами характера и каковы специфические задачи терапевтической работы с каждым из данных типов (Лоуэн, 2000).

Как уже было сказано выше, каждая структура характера является результатом детского опыта, который в некоторой степени подрывает «чувство безопасности и самопринятия» человека. Поэтому в каждой структуре характера существуют свои образы, иллюзии, или идеалы Эго, которые компенсируют этот вред, нанесенный самому себе. Каждая структура характера содержит присущий ей конфликт, потому что внутри личности одновременно существуют потребность в интимности, близости и самовыражении – и страх, что эти запросы несовместимы. Структура характера является наилучшим компромиссом, к которому пришел человек в ранней жизненной ситуации. К сожалению, он продолжает держаться за этот компромисс, хотя с годами окружающая ситуация изменилась. Чем серьезнее травма, тем больше энергии вложено в воображаемый образ, или иллюзию, но во всех случаях этот вклад значителен. Иллюзии человека, или идеал Эго, единственные в своем роде, так же как его личность. Однако существует разновидность иллюзий, или идеала Эго, типичного для каждой структуры характера (Лоуэн, 2000).

Человек с шизоиднымхарактером избегает интимной близости: «Если я выражу мою потребность в близости, то появится угроза моему существованию», то есть: «Я могу существовать, если мне не требуется близость». Следовательно, он должен находиться в состоянии изоляции. При этом «шизоидный» человек чувствует себя отвергнутым как личность. Его реакция на это отвержение – создание образа себя, который превосходит остальных.

При работе с клиентами данного типа необходимо помнить: у шизоида нет ощущения, что тело – это он сам, скорее он считает свое тело не более чем вместилищем чувств и мыслей. Необходимо пробудить или усилить в клиенте самоотождествление с кинестетическими ощущениями тела; увеличить глубину и диапазон выразительных движений; развить физическое (телесное) отношение к объектам: пище, одежде, объекту любви и т. д. Базовыми проблемами тут являются проблемы установления границ и контактов с другими людьми.

Индивидуум с нарциссическим (оральным)характером может установить близость только на основе своей потребности в тепле и поддержке, т. е. на инфантильной основе. Конфликт можно тут выразить так: «Если я независим, я должен отказаться от потребности в любой поддержке и тепле». Тем не менее подобное заявление вынуждает его оставаться на зависимой позиции.

Травма данного характера – это потеря права иметь потребности, результатом чего стали телесные нарушения. Следовательно, компенсаторная иллюзия тут – образ бытия, полностью заряженного энергией и чувствами, которые он свободно расходует. В период приподнятого настроения, которое типично для этой структуры, иллюзия начинает действовать. Человек становится возбужденным и разговорчивым, изливая мысли и идеи в приливе чувств. Это его идеал Эго – быть в центре внимания. Однако подъем неустойчив, как и образ, который невозможно поддерживать, потому что человек с оральным характером не имеет необходимой энергии.

Такие люди страдают от существенного дефекта самооценки – от глубокого стыда – и требуют компенсаторного внимания и одобрения. Они привычно сортируют других в терминах лучших и худших. Люди с нарциссическим характером обладают пустым внутренним миром, а их самоуважение зависит от внешних событий. Внимание к деталям является частью нарцисси‑ческого поиска совершенства.

Основная задача терапии нарциссического типа заключается в том, чтобы помочь личности достигнуть принятия себя без раздувания собственного «Я» или без принижения других. Подобная установка предполагает принятие человеческого несовершенства. Таким образом, базовыми проблемами являются установление границ и коммуникация с другими людьми.

Параноидныйтип характера озабочен вопросами силы. Он испытывает глубокую вину. Любые моральные нарушения со стороны личности, с которой он идентифицируется, ощущаются как порок в себе, который должен быть искоренен посредством изгнания виновного объекта. Он чувствителен к вопросам справедливости и правил. При работе с параноидными клиентами необходимо иметь в виду их трудности в отношении доверия. Общими целями терапии являются понимание на глубинном уровне, доведение до сознания клиента неизвестных аспектов его собственного «Я», помощь в принятии человеческой природы.

Параноидному клиенту полезно попытаться сделать фантазии о всемогуществе доступными Эго с помощью разумного передразнивания. При терапии необходимо быть крайне внимательным к границам. Базовыми тут являются проблемы установления границ и коммуникации с другими людьми.

Обсессивно‑компульсивный(ригидный) тип характера формирует относительно близкие отношения. «Относительно», потому что он остается сдержанным, несмотря на кажущуюся близость и обязательства. Ригидный характер свободен лишь относительно – потому что он постоянно оберегает свою свободу, не позволяя желанию сердца слишком сильно влиять на голову. Его конфликт можно выразить так: «Я могу быть свободным, если не потеряю голову и не попаду полностью под влияние любви». Ригидные люди отрицают «нежные» эмоции, озабочены проблемой контроля, подвержены стыду и склонны к праведному негодованию. Глубоко вникают в детали и могут неправильно видеть целую картину благодаря фиксации на мелочах. Испытывают страх физического повреждения и морального уничтожения.

Эта структура возникает из отвержения родителем детской любви. Ребенок переживал предательство. Для самозащиты он покрыл себя броней или заблокировал слишком откровенное выражение любви из‑за страха предательства. Его иллюзия, или представление о себе, такова: он – любящий человек, чью любовь не ценят.

Важный компонент терапевтической работы с обсессивны‑ми личностями – помочь им выразить гнев и критическое отношение. Обычно клиент не может сделать этого прямо, но терапевт подготавливает почву для того, чтобы клиент научился принимать свои чувства. Важно не только идентифицировать аффект, но и поощрять клиента получать от него удовольствие. Терапия не сводится к превращению бессознательного в сознательное: необходимо, чтобы клиент перестал относиться к тому, что осознает, как к чему‑то постыдному. Клиент патогенно убежден в собственной греховности. Чувство стыда имеет как обсессив‑ный, так и компульсивный механизмы. Тот факт, что можно получать удовольствие от садистической фантазии или извлекать ощущение комфорта из переживания горя, становится для клиента новостью. Чувство юмора, которым делится с ним терапевт, может облегчить груз вины и самокритики, давящий на клиента. Если он рациональным путем дойдет до того, что экспрессивность – это нечто иное, чем просто жалкое потакание своим слабостям, то он вероятнее осмелится двигаться в этом направлении.

Психопатическийтип характера может установить отношения только с теми, кто нуждается в нем. Пока он нужен и находится в позиции контроля над отношениями, то может допустить некоторую степень близости. В этой структуре присутствует конфликт между независимостью (или автономией) и близостью. В своих отношениях он становится контролирующим родителем для другого, который редуцируется до оральной позиции. Это выражается так: «Вы можете быть близки со мной до тех пор, пока уважаете меня». Психопатическим элементом тут является такой поворот: «Вы можете быть близки» вместо: «Мне необходима близость с вами».

У такого человека имеются иллюзии власти, которой он якобы тайно обладает и которая имеет первостепенное значение. Эта иллюзия является компенсацией его переживаний беспомощности и бессилия в руках соблазняющего и манипулирующего родителя. Но, чтобы реализовать эту иллюзию, он также должен держать себя как человек, имеющий здоровье или власть. Когда человек с психопатическим характером добивается власти, что случается нередко, ситуация становится опасной, потому что он не может отделить свою реальную власть от образа своего Эго, где он представляет себя могущественным. И, таким образом, власть будет использоваться не конструктивно, а в интересах патологического образа Эго.

Психопатические люди приравнивают страх к слабости и презирают терапевтов, которые каким‑либо образом проявляют свое волнение. Они озабочены вопросами силы и испытывают недоверие к другим из‑за триумфа своего всемогущества. У них пустой внутренний мир, а самоуважение зависит от внешних событий.

Базовыми проблемами обсессивно‑компульсивного и психопатического типов характера являются сверхконтроль и агрессия.

Истерическиетипы характера направлены на объект, конфликтны и боязливы, терапевтические взаимоотношения с ними зависят от понимания терапевтом их страха. Они имеют существенный дефект самооценки – глубокий стыд и требуют компенсаторного внимания и одобрения; они идеализируют и обесценивают. Проблема самооценки связана с проблемой половой дифференциации или с каким‑либо частным конфликтом. Они дружелюбны и заботливы, эксплуататорские свойства проявляются, только если задета их сущностная дилемма и активизируется чувство страха. Озабоченность собой связана с вопросами пола и питается в большей степени тревогой, нежели стыдом.

При работе с истерическими клиентами очень важно дать им уверенность в способности отвечать за самого себя и принимать взрослые ответственные решения. Требуется внимание не только к выражению чувств, но и к интеграции чувств и мышления. Кроме того, необходима работа, направленная на создание адекватного образа собственного «Я».

Мазохистскийтип характера способен устанавливать близкие отношения на основе подчинения. Конечно, подобные отношения могут быть охарактеризованы только как «половинчатые», но степень близости тут выше, чем у трех предыдущих типов. Беспокойство мазохистской структуры заключается в том, что, если партнер заявит о любых негативных чувствах или провозгласит свою свободу, он потеряет эти отношения или будет отрезан от близости. Здесь присутствует конфликт между любовью и близостью – и свободой. Проще говоря, это: «Если я свободен, ты не полюбишь меня». Сталкиваясь с этим конфликтом, мазохист как бы говорит: «Я буду хорошим мальчиком, и ты будешь любить меня».

Каждый человек с мазохистским характером чувствует свою подчиненность при контактах и отношениях с другими людьми. Его стыдили и унижали как ребенка, но внутри он думал о своем превосходстве над окружающими. Этот образ поддерживает чувство презрения к терапевту, к своему начальнику и к любому другому, кто в реальности находится на вышестоящей позиции.

Одна из трудностей работы с этой проблемой состоит в том, что клиент с подобной структурой характера не может позволить терапевту быть на высоте. Успех терапии доказал бы, что терапевт был лучшим, более компетентным человеком, чем клиент. Вот почему люди с мазохистским характером тяготеют к неудаче. Неудача всегда объясняется так: «Я недостаточно сильно старался». Это означает, что он мог бы реально достичь успеха, если бы захотел. Провал, таким образом, поддерживает иллюзию превосходства.

При работе с клиентом‑мазохистом необходимо дать ему образец здорового самоутверждения. Им нужно увидеть, что их принимают даже тогда, когда они выходят из себя. Более того, им необходимо понять, что гнев естественен, когда не удается получить то, что ты хочешь, и это легко понимают другие. Подобное поведение не нуждается в защите с помощью безапелляционного морализаторства и демонстрации страдания. Таким образом, базовой проблемой мазохистского характера является создание адекватного «Я‑образа».

Маниакально‑депрессивныйтип характера демонстрирует смирение ради любви и внимания. Однако это смирение ценой потери внутреннего осознания, так как принудительное добродушие обязательно влечет за собой подсознательное ожидание взаимности. Так как подсознательный характер желания любви не позволяет говорить об обольщении или преследовании, такой человек испытывает наибольшее чувство благодарности, когда кто‑либо замечает его самопожертвование, и можно сказать, что поиск любви тут проявляется в основном в желании быть признанным в самопожертвовании и бескорыстном великодушии (Мак‑Вильямс, 1998).

Императивом в работе с депрессивными клиентами является необходимость исследовать и проинтерпретировать реакции на потерю объекта. Депрессивные люди глубоко чувствительны к тому, что их оставляют, и несчастливы в одиночестве. Потеря – обычно неосознанно – доказывает такому человеку, что он плохой. Иными словами, как и в двух предыдущих случаях, базовой проблемой маниакально‑депрессивного характера является создание адекватного «Я‑образа».

Групповые сопротивления отличаются от индивидуальных не только количественно, но и качественно. Наиболее очевидны различия количественные. При групповом сопротивлении не один, а многие члены группы, иногда вся группа, действуют сообща, сопротивляясь пониманию самих себя.

Когда двое или больше клиентов вырабатывают общий способ сопротивлений, говорят о групповом сопротивлении (иногда говорят о «сопротивлении группировки»). Почти всегда, однако, под групповым сопротивлением понимают сопротивление пяти и более человек.

Редко можно встретить клиента, который избавился бы от сопротивлений только на основе знания о них. Чтобы человек освободился от потребности сопротивляться сказанному другими, ему нужно научиться видеть, как он сам блокирует неприятную информацию. Более того, он должен увидеть, как это происходит, не один раз, а многократно, столько раз, чтобы этого было достаточно для осознания сопротивления.

Окружающие воспринимают нас сквозь призму собственного личностного опыта. Мы часто кажемся другим или более добрыми и заслуживающими доверия, или наоборот, по сравнению с тем, что есть на самом деле, и это связано с ожиданиями и особенностями восприятия, на которые влияет их собственный опыт (Ормонт, 1998).

Это перенесение ожиданий прошлого в настоящее называется термином «перенос». Ожидания переносятся не только на отдельных людей, но и на группу в целом. В групповой терапии перенос играет не менее важную роль, чем в индивидуальном психоанализе. Благодаря переносу прошлое становится настоящим, иначе говоря, то, что произошло давно и в другом месте, повторяется сейчас и здесь. В групповой ситуации с особенной легкостью оживляется былое соперничество между братьями и сестрами. Трехсторонние отношения, в частности отношения между отцом, матерью и ребенком, проецируются на терапевта, группу или одного из клиентов. Вместе с тем происходит реактивация патологических двусторонних отношений; причем объектом подобного переноса зачастую оказывается не только ведущий, но и определенный участник группы. Во всех этих случаях речь идет о так называемом объектном переносе, при котором клиент проецирует свои инфантильные чувства, первоначально относившиеся к одному из первичных объектов – к отцу или матери, – на объект, встреченный им в настоящем времени.