Монтескье

Основной предмет философско-правовых исследований Монтескье (1689-1755) - политическая свобода, необходимыми условиями обеспечения которой являются справедливые законы и надлежащая организация государственности.

Проблематика различения и соотношения права и закона представлена в учении Монтескье не в традиционной форме соотношения естественного права и позитивного права, а в виде соотношения "духа законов" и самих законов (позитивного права).При этом под "духом законов" имеется в виду закономерное (разумное, необходимое) в законах. Опираясь на рационалистические представления о разумной природе человека, природе вещей и т.д., Монтескье стремился постигнуть логику исторически изменчивых позитивных законов, порождающие их факторы и причины.

Характеризуя свой подход, Монтескье писал: "Я начал с изучения людей и нашел, что все бесконечное разнообразие их законов и нравов не вызвано единственно произволом их фантазии. Я установил общие начала и увидел, что частные случаи как бы сами собою подчиняются им, что история каждого народа вытекает из них как следствие и всякий частный закон связан с другим законом или зависит от другого, более общего закона" [Там же. С. 289. ].

По смыслу такого подхода, собственно правовое начало (сущность и смысл права) - это не естественное право, принципиально отличное от позитивного права, а "дух" самих позитивных законов, т.е. то закономерное, что живет в самих законах как определяющее их "общее начало". Вместе с тем Монтескье не удалось ясно определить и четко провести принципиальное отличие "духа законов" от естественного права. Поэтому в его учении о законах приписываемые "духу законов" положения естественноправового происхождения (например, априорные положения о разумности и справедливости закона) сосуществуют с представлениями юридико-позитивистского и легистско-социологического толка (особенно там, где "дух законов" понимается как результат действия совокупности различных социальных, политических, географических и иных факторов, влияющих на характер законов).

В трактовке Монтескье положительный (человеческий) закон предполагает объективный характер справедливости и справедливых отношений. "Законам, созданным людьми, должна была, - подчеркивал Монтескье, - предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего ни справедливого, ни несправедливого, значит утверждать, что до того, как был начертан круг, его радиусы не были равны между собою" [Там же. С. 642.].

Из этих положений Монтескье хорошо видно, что "справедливость", о которой он говорит, взята им из арсенала традиционного естественного права и имеет естественноправовой смысл. Во всяком случае в его концепции не показано, почему и каким образом "дух законов" предполагает справедливостьзаконов и чем эта справедливостьотличается от естественноправовой справедливости.

В процессе исследования необходимых отношений, порождающих закон (т.е. законообразующих отношений и факторов), Монтескье прежде всего обращает внимание на характер и свойства народа, которым должен соответствовать закон, устанавливаемый для данного народа. Большое значение, далее, уделяется необходимости соответствия положительных законов природе и принципам установления правительства (т.е. форме правления), географическим факторам и физическим свойствам страны, ее положению и размерам, ее климату (холодному, жаркому или умеренному), качеству почвы, образу жизни населения (земледельцев, охотников, торговцев и т.д.), его численности, богатству, склонностям, нравам и обычаям и т.д.

Так, говоря о влиянии природы различных форм правления на законодательство, Монтескье отмечает, что основными для демократииявляются законы, определяющие право голосования, а также контроля за избранными уполномоченными (должностными лицами государства). Для аристократииосновными являются те законы, которые определяют право части народа издавать законы и следить за их исполнением. К основным законам монархииМонтескье относит законы, определяющие положение и власть дворянства. В условиях деспотического правления, где собственно нет законов и их место занимают произвол и прихоть деспота, религия и обычаи, основным законом является учреждение должности полновластного визиря.

Еще большее влияние на законодательство оказывает принцип соответствующей формы правления, из которого "законы вытекают, как из своего источника" [ Руссо Ж. Ж . Об общественном договоре, или Принципы политического права // Трактаты. М., 1969. С. 161-162.]. Таким принципом в республике (особенно в демократической) является добродетель, в монархии - честь, в деспотии - страх.

Исследуя соотношение закона и свободы, Монтескье различает два вида законов о политической свободе: 1) законы, устанавливающие политическую свободу в ее отношении к государственному устройству, и 2) законы, устанавливающие политическую свободу в ее отношении к гражданину. Речь, следовательно, идет об институциональноми личностном аспектахполитической свободы, подлежащих законодательному закреплению.

Политическая свобода, по Монтескье, возможна вообще лишь при умеренных правлениях, но не в демократии или аристократии, а тем более в деспотии. Да и при умеренных правлениях политическая свобода имеет место лишь там, где исключена возможность злоупотребления властью, для чего необходимо достичь в государстве разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную.

Система разделения и взаимного сдерживания властей является, согласно Монтескье, главным условием для обеспечения политической свободы в ее отношениях к государственному устройству. При этом он подчеркивает, что политическая свобода состоит не в том, чтобы делать то, что хочется. "В государстве, т.е. в обществе, где есть законы, - пишет Монтескье, - свобода может заключаться лишь в том, чтобы иметь возможность делать то, чего должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не должно хотеть... Свобода есть право делать все, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане" [Там же. С. 170.].

Политическая же свобода в ее отношении уже не к государственному устройству, а к отдельному гражданину (личностный аспект свободы) заключается, согласно Монтескье, в обеспечении безопасности гражданина.

Основополагающим принципом законодательства, согласно Монтескье, является умеренность: "дух умеренности должен быть духом законодателя" [Там же. С. 156, 161, 174.].

В целом соотношение права и законапредстает в учении Монтескье как соотношение "духа законов" и позитивного законодательства, причем в "духе законов" присутствуют элементы и естественноправового, и юридико-позитивистского характера.

Руссо

В основе философского учения Ж. Ж. Руссо (1712-1778) о праве, государстве, законе лежат идеи народного суверенитета.

В его трактовке естественное состояние - строй всеобщей свободы и равенства. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства, противоречивших естественному равенству, начинается борьба между бедными и богатыми. Выход из такого состояния был найден с помощью соглашения о создании государственной власти и закона, которым будут подчиняться все. Но потеряв свою естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Неравенство частной собственности, дополненное политическим неравенством, привело, согласно Руссо, в конечном счете к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.

Бичуя такое ложное, порочное и пагубное для человечества направление развития общества и государства, Руссо выдвигает свой проект "исправления" истории - создание Политического организма как подлинного договора между народами и правителями. Последствия общественного договора, по Руссо, таковы: "Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое , образующееся, следовательно, в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиной , ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом : его члены называют этот Политический организм Государством , когда он пассивен, Сувереном , когда он активен, Державою - при сопоставлении его с ему подобным. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа , а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти и подданными как подчиняющиеся законам Государства".

В конкретно-историческом планеидеи Руссо были непосредственно направлены против современного ему феодального строя и носили прогрессивный характер.

Но в теоретико-концептуальном планеучение Руссо, несмотря на его постоянные апелляции к свободе, равенству и праву, трудно согласовать с ценностями правовой свободы и правового закона, с правами и свободами личности.

Общая воля, лежащая в основе общественного договора, находит свое воплощение в суверене и его актах (законах). При этом общую волю Руссо отличает от воли всех: общая воля имеет в виду общие интересы, а воля всех - интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявлений индивидуальных воль частных лиц. "Но, - поясняет Руссо, - отбросьте из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности; в результате сложения оставшихся расхождений получится общая воля".

Из учения Руссо следует, что общественный договор дает политическому организму (государству) неограниченную власть над всеми его членами (участниками соглашения); эта власть, направляемая общей волей, и есть единый, неделимый и неотчуждаемый суверенитет народа.

С этих позиций Руссо отвергает идею неотчуждаемых естественных прав человека. Но Руссо полагает, что то, что отчуждаетсяу каждого изолированного индивида в пользу образуемого по общественному договору целого (народа, суверена, государства) в виде естественных прав и свобод, возмещается ему(но уже как неразрывной части этого целого - гражданину) в виде договорно установленных (позитивных) прав и свобод. Происходит, говоря его словами, как бы "обмен"естественного образа жизни людей на гражданский образ жизни, причем отказ от одних прав и приобретение других происходит по "эквиваленту", в порядке "равноценного возмещения". Иначе говоря, естественное право без должной санкции обменивается на эквивалентное договорное (позитивное) право с необходимой санкцией.

Однако все эти представления об идиллических отношениях между сувереном и подданными начисто разрушаются утверждением самого Руссо о том, что суверен не связан собственными законамии "стоит выше и судьи, и Закона". Он имеет безусловное право на жизнь и смерть подданных.

В учении Руссо о государстве по существу игнорируютсявсе те теоретические и практические резоны, которые в своей совокупности представлены в идеях и конструкциях правовой свободы и правовой государственности. Также и руссоистской демократической концепции закона и законотворчества не хватаеткак раз собственно правовых оснований, критериев и ориентиров, словом - юридического правопонимания и идеи правового закона, поскольку все в сфере законодательства определяется общей волей суверена, не ограниченной каким-либо объективным правовым началом.

Кант

Значительное внимание в творчестве И. Канта (1724-1804) уделено философской разработке проблем права и государства.

По смыслу кантовского агностицизма (познаваемость лишь явлений и невозможность познания "вещи в себе", а также сущностей типа "свобода воли", "бессмертие души", "бытие бога" и т.д.), теоретический разумможет достоверно ответить лишь на вопрос: "что человек может знать?", но не на вопросы: "что человек должен делать?" и "на что человек может надеяться?" Эти два последних вопроса, недоступные собственно познанию (теоретическому разуму), оказываются у Канта проблемами практики, практического разума- сферой должного, где трансцендентальные идеи разума играют лишь регулятивную, а не собственно познавательную роль. Поэтому кантовская метафизика (учение о морали и праве)предстает как учение о социальных регуляторах, о должном и недолжном в социальных отношениях и вообще в человеческих действиях, как своеобразная соционормативистика.

Регулятивная значимость трансцендентальных идей проявляется в том, что они дают направление, ориентир и цель деятельности разума (и действиям человека как разумного существа): априорные максимы разума выступают как законы и правила для практической сферы в виде долженствования,обозначая тем самым нормы морального и правового порядка.

Основной трансцендентальной идеей и первым постулатом кантовской этики является свобода человека, его свободная воля, которая определяет смысл моральной независимости и автономии личности, ее способность и право самой устанавливать правила должного и следовать им без внешнего принуждения и давления.

В качестве эмпирического существа человек (как часть природы, вообще мира явлений) и все его поведение, все его действия подчинены всеобщей каузальности и внешней необходимости, так что человек и его поступки в этой плоскости сущего, где вообще нет свободы, тоже несвободны. Однако поскольку человек не только эмпирическое явление (феномен), но и трансцендентальная сущность (ноумен), ему присуща свобода, и его поступок в данной плоскости является актом свободной воли, совершенно независимой от внешних (феноменальных) необходимостей, детерминаций и каузальностей.

Свободная воля одновременно является и моральным законодателем (установителем), и добровольным исполнителем моральных правил (максим разума), причем Кант особо подчеркивал (как свое открытие в области морали), что в свободном моральном поступке личность подчинена " только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству" .

Эта мысль отчетливо присутствует в категорическом императиве, гласящем: "Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом".

Применительно к праву кантовский категорический императив велит: "... Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом".

Имея в виду право, требуемое идеей разума, Кант определяет его так: "Право - это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы".

Такое правопонимание у Канта опирается на идею моральной автономии личности, ее абсолютной самоценности, ее способности самому дать себе закон, знать свой долг и осуществлять его. Сама возможность свободы и общего для всех людей закона коренится, согласно Канту, в этой моральной автономии (т.е. самоценности, самозаконности и независимости) личности.

Принцип кантовского морального законапо сути дела является лишь модификацией принципа формально-правового равенства(с его всеобщностью, независимостью индивидов, свободой их воли и т.д.). Иначе говоря, кантовская концепция моральности права имеет правовой смысл и значима для философии права именно потому и постольку, поскольку сама эта моральность по сути своей юридична.

Именно поэтому, кстати, и нельзя согласиться с гегелевскими утверждениями, что в кантовском моральном учении о праве "практический разум полностью лишен материи законов и способен установить в качестве наивысшего закона только форму пригодности максимы произвола", и будто нет ничего, что с помощью кантовского категорического императива не могло бы быть представлено в виде морального закона.

Реализация требований категорического императива в сфере государственности предстает у Канта как правовая организация государства с разделением властей(законодательной, исполнительной и судебной). Государство - это, по Канту, "объединение множества людей, подчиненных правовым законам"4. По признаку наличия или отсутствия разделения властей он различает и противопоставляет две формы правления: республику(кантовский эквивалент правового государства) и деспотию. "Республиканизм, - писал он, - есть государственный принцип отделения исполнительной власти (правительства) от законодательной; деспотизм - принцип самовластного исполнения государственных законов, данных им самим; стало быть публичная воля выступает в качестве частной воли правителя" .

В целом проблема различения права и законараскрывается (и подменяется) у Канта в контексте соотношения морали и права.

Морально обоснованный закон у Канта - это разумное право, продиктованное трансцендентальной идеей. Общность морали и права в их кантовской трактовке состоит в том, что они оба представляют правила должного, продиктованные идеей разума. Специфика морали состоит, по Канту, в том, что она (и ее правила) требует автономного установления и исполнения долга ради самого долга - без всяких внешних расчетов, вмешательств, наград и принуждений.

В зависимости от характера мотивов, определяющих отношение человека к требованиям морального закона, Кант различает моральность и легальность, моральный и легальный поступки: в первом случае деяние продиктовано чисто моральным мотивом и совершается ради самого морального закона, во втором случае действие обусловлено иными (не моральными, возможно и аморальными) мотивами, но требования морального закона (т.е. законность, легальность) не нарушаются.

Для гарантирования велений трансцендентального разума (свободы личности, ее моральной автономии, принципа добровольного самопринуждения в сфере морали, правовой формы регуляции и разрешения конфликтов и коллизий) необходима принудительная власть, которая тоже является идеей разума, категорическим императивом. "Карающий закон, - подчеркивает Кант, - есть категорический императив... Ведь если исчезнет справедливость, жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности".

Существенное достоинство кантовского философского подхода к государственно-правовым проблемам состоит, в частности, в том, что эту тему он ставит и разрабатывает во всемирно-историческом масштабе, не только применительно к отношениям внутри отдельного народа, общества, государства, но и в плане международного и межгосударственного общения - в перспективе прогрессирующего движения (в соответствии с категорическими требованиями идей разума) к установлению всемирного гражданско-правового состояния и вечного мира между народами.Соблюдение и осуществление на практике регулятивных идей разума во всех человеческих отношениях (в индивидуальном и коллективном поведении, в государственном устройстве, в действиях властей, в законодательстве, во всей внутренней и внешней политике) является, по Канту, единственно возможным путем к осуществлению этого идеала.

Большое внимание в этом контексте Кант уделяет проблеме преодоления разногласий между моралью и правом, с одной стороны, и политикой, с другой.Он резко критикует двуличие реальной политики в отношении морали и права, ее порочные принципы и практику, которые под предлогом слабости человеческой природы и необходимости коварных и насильственных средств и методов в борьбе против зла во внутренних и внешних отношениях на самом деле умножают и увековечивают это в своекорыстных целях, тормозят моральный и правовой прогресс. Выступая за соединение морали и права с политикой, их совмещение в единой моральной политике, Кант обосновывает мысль о праве как "ограничительном условии" политики.

Гегель

Проблемы философии права и государства занимают большое место в творчестве Гегеля (1770-1831).

Уже в работе "О научных способах исследования естественного права, его месте в практической философии и его отношении к науке о позитивном праве" (1802-1803) Гегель различает три научных способа трактовки естественного права: эмпирический (концепции Гоббса, Руссо и других мыслителей до Канта); формальный (подход Канта, Фихте и их последователей) и абсолютный (свой подход).

В этом смысле свою философию права Гегель понимал как подлинно научный способ трактовки естественного права (или, что для него то же самое, - "философского права").

Моральность и легальность, противопоставляемые друг другу в учениях Канта и Фихте, представляют собой, согласно Гегелю, лишь абстрактные моменты целостности, которые "снимаются" и вместе с тем сохраняются в системе нравственности. Эти мысли развернуто и систематически развиты Гегелем в "Философии права" (1820 г.), полное наименование которой ("Естественное право и наука о государстве в очерках. Основы философии права"), да и ее содержание показывают, что Гегель, не отвергая самой идеи естественного права, настаивает на его именно философской(в гегелевском смысле этого понятия) трактовке.

В философии права Гегель освещает формы обнаружения объективного (объективно свободного) духа в виде осуществления понятия права в формах наличного бытия. Так как реализация понятия в объективной действительности, по Гегелю, есть идея, предметом философии праваявляется "идея права - понятие права и его осуществление".

Тремя основными формами конкретизации понятия права являются: абстрактное право, мораль, нравственность. В сфере абстрактного права воля непосредственна и абстрактна. В сфере морали выступает право субъективной воли в отношении ко всеобщему - к праву мира. В сфере нравственности достигается синтез этих двух предшествующих абстрактных моментов.

Абстрактное правопредставляет собой первую ступень в движении понятия права от абстрактного к конкретному, в диалектике свободной воли. Понятие права пока еще абстрактно. Человек здесь выступает в качестве совершенно абстрактного и свободного "я". Такая единичная воля есть лицо, личность, которая обладает правоспособностью. "Отсюда веление права гласит: будь лицом и уважай других в качестве лиц " . Абстрактное право выступает лишь как абстрактная и голая возможность всех последующих, более конкретных, определений права и свободы.

На ступени морали личность (персона) абстрактного права становится моральным субъектом. Здесь впервые приобретают значение мотивы и цели поступков субъекта. Требование субъективной свободы состоит в том, чтобы о человеке судили по его самоопределению. Лишь в поступке субъективная воля достигает объективности и, следовательно, сферы действия закона; сама же по себе моральная воля ненаказуема.

Абстрактное право и мораль являются двумя односторонними моментами, которые приобретают свою действительность и конкретность в нравственности, когда понятие свободы объективируется в наличном мире в виде семьи, гражданского общества и государства.

У Гегеля каждая ступень развития объективного духа (абстрактное право, мораль, нравственность) есть право и обладает "своим собственным правом, так как она есть наличное бытие свободы в одном из ее определений".

Подобная характеристика относится к абстрактному праву, морали, семье, обществу и государству. Эти особые права даны исторически и хронологически одновременно (в рамках одной формации объективного духа); они ограничены, соподчинены и могут вступать во взаимные коллизии. Последующее особое право, диалектически "снимающее" (т.е. преодолевающее и вместе с тем сохраняющее суть и смысл) предыдущее, более абстрактное особое право, представляет его основание и истину. Более конкретное особое право первичнее более абстрактного. На вершине иерархии особых прав стоит право государства(государство как правовое образование, как наиболее конкретное право).

Одним из определений свободы и форм объективации понятия права является закон. Характеризуя "право как закон", Гегель писал: "То, что есть право в себе, положено в его объективном наличном бытии, т.е. определено для сознания мыслью и известно как то, что есть и признано правом, как закон; посредством этого определения право есть вообще позитивное право" .

В процессе законодательства право превращается (позитивируется) в закон и тем самым праву придается форма всеобщности и подлинной определенности. Предметом законодательства, подчеркивает Гегель, могут быть лишь действия людей, внешние стороны человеческих отношений, а не их внутренняя сфера.

В своей концепции различения права и закона Гегель стремится исключить их противопоставление. "Представлять себе различие между естественным или философским правом и позитивным правом таким образом, будто они противоположны и противоречат друг другу, - замечает Гегель, - было бы совершенно неверным; первое относится ко второму как институции к пандектам" .

Законодательство, по признанию Гегеля, может исказить содержание права: "то, что есть закон, может быть отличным от того, что есть право в себе". Поэтому, поясняет Гегель, "в позитивном праве то, что закономерно , есть источник познания того, что есть право, или, собственно говоря, что есть правое ".

Гегеля интересует лишь это закономерное в позитивном праве. Поэтому в гегелевской философии права речь идет не о противостоянии естественного (философского) права и закона, а лишь о различных определениях одного и того же понятия права на разных ступенях (и в разных формах) его конкретизации. Оправдывая такой подход, Гегель пишет: "То обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу". По своей идеальной природе положительное право (закон) как ступень самого понятия права - это разумное право.

Гегелевская трактовка естественного права как философского понятия права, одной из форм проявления которого является закон (позитивное право), представляет собой существенный отход от прежних естественноправовых учений. Однако в целом ряде моментов он остается под влиянием естественноправовых представлений (смешение права с моралью и нравственностью и т.д.), в силу чего у него нет принципа отличия права от морали и нравственности. По этой причине в гегелевской философии права нет юридически определенной концепции собственно правового закона.