Основные черты мировоззрение, человека эпохи Возрождения

Эпоха Возрождения XV — XVIII вв. — период ранней стадии кризиса феодализма и зарождения буржуазных отношений. Термин “Возрож­дение” употребляется для того, чтобы обозначить стремление веду­щих деятелей этого времени возродить ценности и идеалы античности. Однако в этом значении термин “Возрождение” следует трактовать весьма условно. Возрождение на деле означало поиск нового, а не рес­таврацию старого. В истории невозможно повернуть назад, возвра­титься в какую-либо прошлую эпоху. Пережитое, накопленный опыт и культурный потенциал, не выбросишь и не преодолеешь. Он все рав­но будет оказывать свое воздействие, поскольку именно этот капитал является той экономической и культурной средой, в которой прихо­дится действовать людям, ориентированным на его преодоление.

Таким капиталом, наследием для мыслителей и деятелей Воз­рождения было средневековье. Хотя, Возрождение и противопоставля­ет себя христианству, но оно возникло как итог развития средневековой культуры, а потому несет на себе отпечаток многих ее черт. Объективно эпоху Возрождения следовало бы характеризовать как эпоху перехода, потому, что она является мостом к системе общественных отношений и культуре Нового времени. Именно в эту эпоху закладываются основы буржуазных общественных отношений, прежде всего, в сфере эконо­мики, именно в этот период получают развитие науки, меняются отно­шения церкви и государства, формируется идеология секуляризма и гуманизма.

Важнейшей отличительной чертой мировоззренческой эпохи Возрождения являетсяориентация на человека. Если в центре вни­мания философии античности была природно-космическая жизнь, а в средние века — религиозная жизнь — проблема “спасения”, то в эпоху Возрождения на передний план выходит светская жизнь, де­ятельность человека в этом мире, ради этого мира, для достижения счастья человека в этой жизни, на Земле. Философия понимается как наука, обязанная помочь человеку найти свое место в жизни.

Философское мышление этого периода можно охарактеризо­вать какантропоцентрическое. Центральная фигура не Бог, а человек. Бог — начало всех вещей, а человек — центр всего мира. Общество не продукт Божьей воли, а результат деятельности людей. Человек в своей деятельности и замыслах не может быть ничем ограничен. Ему все по плечу, он может все. Эпоха Возрождения характеризует­ся новым уровнем самосознания человека: гордость и самоутверж­дение, сознание собственной силы и таланта, жизнерадостность и свободомыслие становятся отличительными качествами передового человека того времени. Поэтому именно эпоха Возрождения дали миру ряд выдающихся индивидуальностей, обладающих ярким темпераментом, всесторонней образованностью, выделявшихся среди людей своей волей, целеустремленностью, огромной энергией.

Мировоззрение людей эпохи Возрождения носит ярко выра­женныйгуманистический характер. Человек в этом мировоззрении истолковывается как свободное существо, творец самого себя и окру­жающего мира. Мыслители эпохи Возрождения, естественно, не мог­ли быть атеистами или материалистами. Они верили в Бога, призна­вали его первотворцом мира и человека. Сотворив мир и человека, Бог, по их мнению, дал человеку свободную волю, и теперь человек должен действовать сам, определять всю свою судьбу и отвоевывать свое место в мире. В философии этой эпохи значительно ослаблены * мотивы греховной сущности человека, “испорченности его природы”. Основная ставка делается не на помощь Божию — “благодать”, а на собственные силы человека. Оптимизм, вера и безграничные возмож­ности человека присущи философии этой эпохи.

Важным элементом мировоззрения является также культ творческой деятельности. В эпоху Возрождения всякая деятель­ность воспринималась иначе, чем в античности или в средние века. У древних греков физический труд и даже искусство ценились невысоко. Господствовал элитарный подход к человеческой дея­тельности, высшей формой которой объявлялись теоретические ис­кания — размышления и созерцания, потому, что именно они приоб­щали человека к тому, что вечно, к самой сущности Космоса, в то вре­мя как материальная деятельность погружает в переходящий мир мнений. Христианство высшей формой деятельности считало ту, ко­торая ведет к “спасению” души — молитву, выполнение богослу­жебных ритуалов, чтение Священного писания. В целом, все эти ви­ды деятельности носили пассивный характер, характер созерцания.

В эпоху же Возрождения материально-чувственная деятель­ность, в том числе и творческая, приобретает своего рода сакраль­ный характер. В ходе ее человек не просто удовлетворяет свои зем­ные нужды: он создает новый мир, красоту, творит самое высокое, что есть в мире — самого себя. Именно тогда появляется в филосо­фииидея прометеизма — человек как сотворец мира, сотрудник Бо­га. В мировоззрении эпохи Возрождения происходит реабилитация человеческой плоти. В человеке имеет значение не только его духов­ная жизнь. Человек — это телесное существо. И тело — это не “око­вы души”, которые тянут ее вниз, обусловливают греховные помыс­лы и побуждения. Телесная жизнь сама по себе самоценна. С этим связан широко распространенный в эпоху Возрождения культ Кра­соты. Живопись изображает, прежде всего, человеческое лицо и че­ловеческое тело. Таковы общие характеристики мировоззрения че­ловека эпохи Возрождения. Теперь перейдем к рассмотрению собст­венно философских учений.

К вершинам философской мысли Ренессанса бесспорно принадлежит пантеистическая философия природы Джордано Бруно (1548-1600), в которой наиболее полно выражен гуманистический стихийно-диалектический характер философии и науки Ренессанса.

Творчество Бруно содержало в себе радикальные элементы средневековых традиций вольномыслия.

Пантеизм (отождествление бога с природой и рассмотрение природы как воплощение божества) философии Бруно - самый радикальный и последовательный из всех систем итальянской философии природы. Бруно вступил в непримиримый конфликт с тогдашним христианским, католическим и протестантским миром, со схоластической философией и университетской наукой. Он столкнулся с церковью, когда высказал сомнение по поводу некоторых католических догматов (например, о непорочном зачатии и т. д.). Преследуемый инквизицией, он покидает Италию. Побывал он в разных европейских государствах - во Франции, Англии, Германии (он был и в Праге, где опубликовал "Сто шестьдесят статей против математиков и философов". Постоянно преследуемый, он не находил нигде прочной опоры ни для педагогической деятельности, ни для издания своих трудов. В конце концов он возвращается в Италию и лишь некоторое время живет спокойно.

В Венеции он был арестован инквизицией, заточен, перевезен в Рим и там 17 февраля 1600 г. сожжен. Приговор Бруно принял мужественно, реагировал на него словами: "Вы, вероятно, с большим страхом выносите этот приговор, чем я его слушаю".

К главным трактатам Бруно относятся философские диалоги "О причине, принципе и едином", "О бесконечности, вселенной и мирах", в которых ставятся проблемы бесконечности мира, его динамического единства и вечности. Праосновой выступает Единое, материя, которая является неразвернутой причиной всего существующего, субстанциональной возможностью всего развернутого, конкретного. В Едином заключается внутренняя способность, материи быть всеобщей формой вселенной, формой всех форм: "Оно наконец созревает в единую подлинную и универсальную субстанцию, которая является одной и той же во всем (которая называется сущее), праосновой всех различных видов и форм... Оно само является Единым, бесконечным, неподвижным, субстратом, материей, жизнью, душой, тем, что суть истинное и доброе". Эту способность, удерживающую мир в единстве и в то же время в разнообразии, Бруно называет "душой мира", которая не только существует внутри материи, но и господствует над ней. Эта мировая душа представляет всеобщий разум, является внутренним действием материи, формирует ее изнутри.

"...Универсальной действующей причиной в природе является универсальный разум - первая и главная сила мировой души; мировая душа - его универсальная форма". "Это и есть то нечто, что не меняется, что все наполняет, что освещает весь универсум и побуждает природу, чтобы она соответствующим способом образовывала свои виды". Он также приходит к идее о всеобщей одушевленности материи.

"Говорю, что если жизнь находится во всем, то-душа является формой всех вещей. Всем владеет, во всем управляет, что есть сложено, решает о сложении и содружности частей. И поэтому форма существует, столько, сколько существует и материя"

Его философия природы имеет характер панпсихического материализма.

Мир является Единым, которое состоит из множества самостоятельных единиц. Космос есть структура, состоящая из дискретных частей, атомов, существующих в непрерывной бесконечности. "Атомизм" Бруно заключается в его учении о минимуме и максимуме. Физическим минимумом является атом, математическим минимумом - точка, минимумом метафизическим - монада. Образование монад неповторимо, но каждая монада как минимум отражает в себе также и весь универсум. В своей методологии Бруно пантеистически отождествляет движение и материю, природу и мировую душу (бога).

Тезис о бесконечности вселенной имеет основополагающее значение для космологии Бруно. Космос - одновременно пустая и одновременно наполненная бесконечность

Вне космоса нет ничего иного, он является всем бытием, вечным, несотворенным богом. Бесконечность мира не является божественным атрибутом, как это доказывает теология. Бруно отвергает также представление о том, что мир находится на некотором особенном месте, окруженном пустым пространством, или богом.

Бруно создает новую космологию, которая восходит к гениальным открытиям Коперника, и делает из гелиоцентрического понимания мира радикальные философские выводы. Бесконечность вселенной нельзя понять с точки зрения обыденного человеческого сознания, которое формируется на основе опыта в отношении конечных вещей. Бесконечность нельзя понять лишь с помощью представлении о том, что меньше и что больше. Здесь необходим философский разум. Мир однороден во всех своих частях, ни одно тело не имеет привилегированного положения, не существует никакого размещенного в центре внешнего источника движения (первого двигателя). Следствием концепции физического единства вселенной у Бруно является гипотеза, выражающая возможность существования жизни и на других планетах.

Теория познания Бруно исходит из идеи, что в человеческой душе проявляется единая вселенская мировая душа, которая неотделима от одушевленной материи. Человеческая душа отличается от душ животных своей особой "конфигурацией" - строением, зависящим от физической структуры телесных органов. Бруно развивает также идею классиков древности о значении руки и труда для развития разума. Цель разума - проникновение в глубину явлений, познание закономерностей природы, т. е. ее "божественности". Познание начинается с восприятия и идет к представлениям, рассудку и разуму. Чувственное познание само по себе недостаточно. Познание является бесконечным процессом, потому что и предмет его бесконечен.

Истины можно достичь лишь философскими средствами, но ни в коем случае теологическими. В отличие от догматического авторитаризма Бруно делает упор на том, что основой твердого и истинного знания должно быть сомнение, однако не в его абсолютизированном значении, не в виде скепсиса. Как и другие мыслители Ренессанса, он говорит о практическом значении познания, о "магии", т. е. о таком активном воздействии, которое состоит в раскрытии "тайн" природы.

Этика Бруно призывает к борьбе за благородные цели, за добро, которое неограниченно реализуется во вселенной (Единое и есть добро). Однако борьба за возвышенные цели требует жертв. Человек в этом устремлении должен преодолевать страх личной гибели, уничтожения. Истинным мерилом нравственности является деятельность, земные цели человека. Он отвергает пассивный аскетизм религиозной веры, выступает и против пассивного гедонизма. Человеческая деятельность должна быть возвышенной, устремленной к бесконечности, частью которой является он сам. Человек должен познавать вселенную и в соответствии с этим реализовать самого себя.

Пантеистическая философия природы Бруно завершает развитие ренессансного мышления. Последующее развитие философии связано с эрой, в которой естествознание развивается на экспериментальных и математических основах, что обусловливает новые способы философского отражения мира, новый подход к вопросам методологии наук.

К философам последующего времени, на которых оказал влияние Бруно, относятся Спиноза (пантеизм), Лейбниц (монадология), Шеллинг (диалектика).

3. Николо Макиа­велли (1469-1527) считается основателем политической науки. Он отделяет политическую мысль от спекулятивного мышления, этики и религии, и начинает рассматривать политику автономно.

Вокруг него на протяжении пяти столетий ведутся полемические бои, обнажаются самые разные, подчас противополож­ные позиции. С одной стороны, макиавеллизм представляется как новое яв­ление в политической науке, а Н. Макиавелли как один из первых ав­торов буржуазно-правовой теории, как «великий учитель». С другой стороны, макиавеллизм представляется как синоним политического, гражданского и человеческого коварства, лицемерия, шантажа, преда­тельства, жестокости, аморализма и т.д.

Политическое учение Н. Макиавелли изложено в его трудах "Государь", "Рассуждение о первых десяти книгах Тита Ливия", "Военное искусство", "История Флоренции".

Вкратце учение Макиавелли сводится к следующим положе­ниям:

• он обосновал политическую науку как относительно самостоятель­ную область общественного знания. Такое обоснование рождалось из наблюдений и обобщений, автором которых он был сам, он че­тырнадцать лет работал секретарем правительства республики. Ви­дение политики как беспрерывной борьбы и столкновения интере­сов позволило Макиавелли нарисовать реалистическую картину политических изменений и процессов своего времени. Важно отме­тить, что вслед за мыслителями-материалистами Макиавелли осво­бодил политическую науку от теологии, стал рассматривать факты реальной политики наподобие природных, естественных;

• он рассматривал государство как институт, не тождественный всему обществу. Государство есть только определенная политическая ор­ганизация общества. Он ввел и термин "государство". Вслед за ан­тичными мыслителями Макиавелли выделяет шесть форм госу­дарства, три из которых "дурны во всех отношениях (тирания, оли­гархия, охлократия), а три другие "сами по себе хороши", но при определенных обстоятельствах тоже могут быть дурными (монархия, аристократия, демократия). Он, как и Цицерон, наи­лучшей формой государства считал смешанную форму правления, то есть умеренную республику, сочетавшую элементы монархии, аристократии и демократии.

Самоуверенность, смелость, гибкость - вот от чего, по мнению Ма­киавелли, зависит успех политика. В одном человеке нет всех этих качеств, поэтому республики предпочтительнее монархий, ибо рес­публики предполагают широкий спектр характеров, способных адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам. Единовластие, считает Макиавелли, необходимо при создании и реформировании государств, а республиканское правление является лучшим для под­держания государственной власти;

• он аргументировал взгляд на человека как индивида, наделенного разумом и обладающего свободой воли, что делает его не покорным слугой, а активным деятелем, борцом за свои интересы и идеалы;

• он решительно отделяет политику и право от морали. Политика,поего мнению, основывается не на христианских догматах или мо­ральных принципах, а на данных практики, опыта и решающую роль в ней играет сила. Отсюда - его советы государю, отли­чающиеся особой прагматичностью.

Во имя государства можно нарушить и религию и мораль. "Если безопасность государства зависит от предстоящего решения, не следует учитывать, справедливо оно или нет, гуманно или жестоко, благородно или постыдно... Нужно спрашивать лишь одно: спасет ли оно жизнь и свободу государства".

Вместе с тем неоправдано существующее мнение, что Макиа­велли проповедовал политическую безнравственность и насилие, хотя и не отвергал их для упрочения государства (государства сохраняются не только при помощи военной силы, методами осуществления власти являются также хитрость, коварство, обман, лесть). Макиавелли под­черкивал, что государь должен держать свое слово, жить, соблюдая христианские и человеческие нормы. Он не отрицал того, что благодаря религии люди становятся лучше и послушнее.

4. Эразм (1466—1536) родился в Роттердаме. Он был незаконнорожденным; позднее он сочинил весьма романтический, но далекий от правды рассказ об обстоятельствах своего рождения. В действительности отец Эразма был священником; он не был чужд учености и, в частности, знал греческий язык. Ещё в детстве Эразм потерял родителей, и опекуны (видимо, потому, что растранжирили его деньги) обманом и лестью уговорили его поступить монахом в Штейровский монастырь, — шаг, в котором он раскаивался всю свою жизнь. Один из его опекунов был школьным учителем, но латынь знал хуже, чем Эразм знал уже в школьные годы; получив от мальчика письмо, написанное по-латыни, школьный учитель писал в ответ: “Если тебе ещё раз доведется писать столь же изящно, то я прошу тебя сопроводить письмо комментарием".

В 1493 году Эразм стал секретарем епископа Камбрэ, который был президентом Ордена Золотого руна. Это дало Эразму возможность оставить монастырь и отправиться в путешествие, правда не в Италию, как он надеялся. Греческий язык он знал тогда ещё очень плохо, но латинистом был блестящим; кумиром его был Лоренцо Валла, написавший книгу об изяществе латинского языка. В глазах Эразма латинский стиль был вполне совместим с истинным благочестием, в подтверждение чего он приводил пример Августина и Иеронима,— запамятовав, видимо, о том сне, в котором Господь осудил последнего за чтение Цицерона.

Эразм пробыл некоторое время в Парижском университете, но не нашел здесь ничего полезного для себя.

В 1499 году Эразм в первый раз посетил Англию, где ему понравился обычай целовать девушек. В Англии он подружился с Колетом и Мором, которые побуждали его бросить литературные безделушки и заняться серьезным трудом. Колет читал лекции о Библии, не зная греческого языка; Эразм чувствовал желание посвятить себя библейским исследованиям, но считал необходимым для этого овладеть греческим языком. Хотя Эразм был слишком беден, чтобы нанять учителя, он принялся за изучение греческого языка после отъезда из Англии, состоявшегося в начале 1500 года; осенью 1502 года он уже хорошо владел языком, а когда в 1506 году поехал в Италию, то обнаружил, что ему нечему учиться у итальянцев. Эразм решил издать сочинения св. Иеронима и опубликовать греческий текст Нового завета с новым латинским переводом; и то, и другое было осуществлено в 1516 году. Открытие ошибок в Вульгате было впоследствии использовано в полемических целях протестантами. Эразм предпринял попытку изучить и древнееврейский язык, но не довел её до конца. Единственной книгой Эразма, которая и в наше время находит читателей, является “Похвальное слово Глупости". Замысел книги зародился у него в 1509 году, когда он пересекал Альпы по пути из Италии в Англию. Книга была в короткий срок написана в Лондоне, в доме Томаса Мора, которому была посвящена с шутливым намеком на сходство, ибо “moros" значит по-латыни “глупец". Книга написана как монолог, произносимый самой Глупостью; захлебываясь от восторга, она распевает сама себе дифирамбы. Глупость охватывает все проявления человеческой жизни, все классы и профессии. Если бы не глупость, человеческий род вымер бы, ибо кто может сочетаться браком, не становясь глупцом? Она советует, в качестве противоядия мудрости, “сочетаться браком с женщиной, скотинкой непонятливой и глупой, но зато забавной и милой, дабы она своей бестолковостью приправила и подсластила тоскливую важность мужского ума". Кто может быть счастлив, не обольщаясь лестью или себялюбием? Но такое счастье — глупость. Самые счастливые люди те, которые близки к скотскому состоянию и лишены разума. Высшее счастье то, которое покоится на обмане, ибо так живется лучше: легче быть королем в собственном воображении, чем на самом деле. Далее Эразм высмеивает национальную гордость и профессиональное тщеславие: почти все мужи искусств и науки в высшей степени тщеславны и счастье свое черпают из своего тщеславия.

В ряде мест сатира уступает обличению, и речи Глупости выражают сокровенные мысли самого Эразма; эти места касаются церковных злоупотреблений. Отпущения грехов и индульгенции, в которых священники “измеряют срок пребывания душ всех людей в чистилище"; почитание святых, не исключая Богородицы, “которую простой народ чтит даже более, чем Её Сына"; распри теологов о Троице и Воплощении; доктрина пресуществления, схоластические секты; папы, кардиналы и епископы — все служат мишенью злых насмешек Эразма. Особенно злым нападкам подвергаются монашеские ордена: это сборище “сумасшедших идиотов", которые далеки от всякого благочестия, “а между тем сами они вполне собою довольны". Ведут они себя так, как будто бы религия заключалась в одной лишь мелочной проформе: “Сколько узлов обязан носить монах на своем башмаке, какого цвета должен быть его пояс, какими внешними признаками должна отличаться его одежда, из какой ткани подобает её шить, какой ширины должен быть пояс" и так далее. Нетрудно было бы услышать, что они скажут перед судом Христа. “Тогда один выставит напоказ свое брюхо, раздувшееся от рыбы всевозможных пород. Другой вывалит сто мер псалмов... Иной станет бахвалиться тем, что пятьдесят лет подряд притрагивался к деньгам не иначе, как обмотав предварительно пальцы двойной перчаткой". Но Христос прервет их: “Откуда эта новая порода иудеев? Лишь один закон признаю я моим, и как раз о нем ничего до сих пор не слышу". (“Горе вам, книжники и фарисеи... Я завещал вам лишь одну заповедь — возлюбить друг друга, и как раз о ней ничего до сих пор не слышу".) Однако на земле эти люди внушают страх, ибо благодаря исповеди они знают много тайн и часто выбалтывают их, когда напьются пьяными. Не пощажены и папы. Верховные первосвященники должны были бы подражать своему Господу в смирении и бедности. “Они же уповают на оружие да на те сладкие словеса, о которых упоминает апостол Павел и которых никогда не жалели папы в своем милосердии, а именно — на интердикты, на освобождение подданных от присяги, на повторные отлучения, на анафемы, на картинки с изображением чертей и, наконец, на те грозные молнии, при помощи которых души смертных низвергаются в самую глубину Тартара. Святейшие отцы поражают этими молниями тех, кто, наученный дьяволом, пытается умалить или расхитить достояние св. Петра".

Подобные места наводят на мысль, что Эразм должен был бы приветствовать Реформацию, но в действительности он занял противоположную позицию.

Книга заканчивается серьезным заключением, что истинная религия является разновидностью Глупости. На протяжении всей книги Эразм говорит о двух видах Глупости — одном, восхваляемом иронически, и другом, восхваляемом серьезно; тот вид Глупости, который восхваляется серьезно, раскрывается в христианской простоте. Это восхваление находится в полном соответствии с тем отвращением, которое Эразм питает к схоластической философии и ученым докторам, не знавшим классической латыни. Однако это восхищение имеет и более глубокий аспект. Насколько мне известно, оно представляет собой первое выражение в литературе взгляда, сформулированного Руссо в “Савойском викарии", — взгляда, согласно которому истинная религия идет от сердца, а не от ума и, следовательно, всякая сложная теология является ненужной. С течением времени эта точка зрения получала все большее и большее распространение, а ныне принята почти всеми протестантами. В сущности своей она является отвержением эллинистического интеллектуализма в пользу сентиментализма Севера.

В свой второй приезд в Англию Эразм оставался здесь целых пять лет (1509—1514), живя частью в Лондоне, частью в Кембридже. Он оказал значительное влияние на развитие английского гуманизма. Система образования в английских государственных школах до самых недавних пор оставалась почти такой же, какой она могла бы представляться желательной Эразму: основательная подготовка по греческому и латинскому языкам, включающая не только перевод, но и сочинения в стихах и прозе. Наука, несмотря на то, что уже с семнадцатого века она заняла господствующее положение в интеллектуальной сфере, считалась недостойной внимания джентльмена или служителя церкви; изучение Платона одобрялось, но не тех отраслей знания, которые сам Платон считал достойными изучения. Все это находится в полном соответствии с влиянием Эразма.

Эразм был литератором до мозга костей, безнадежным и воинствующим. Он написал книгу "Руководство христианского воина", содержащую наставления необразованным солдатам: им вменялось читать Библию, а также Платона, Амвросия, Иеронима и Августина. Эразм составил обширный сборник латинских поговорок, который в последующих изданиях был пополнен многими греческими поговорками; его первоначальным замыслом было дать возможность людям писать по-латыни разговорным языком. Огромным успехом пользовалась книга Эразма “Домашние беседы", написанная с целью научить людей говорить по-латыни о будничных делах, вроде игры в шары. Это принесло, возможно, больше пользы, чем представляется нам ныне. Латынь была единственным международным языком, и в Парижский университет стекались студенты со всей Западной Европы. Часто случалось, что единственным языком, на котором два студента могли общаться между собой, была латынь.

После Реформации Эразм жил сначала в Лувене, придерживавшемся чистейшей католической ортодоксии, а затем в Базеле, который стал протестантским городом. Каждая партия пыталась перетянуть его на свою сторону, но долгое время безуспешно. Эразм, как мы видели, подверг резкому обличению церковные злоупотребления и порочность пап; в 1518 году, том самом году, когда Лютер поднял свой бунт, он опубликовал сатиру “Julius exclusus", “недопущенный Юлий" в которой описывалось, как Юлий второй тщетно пытался попасть на небо. Однако неистовость Лютера отталкивала Эразма, ненавидевшего борьбу. В конце концов он пристал к католической партии. В 1524 году Эразм написал книгу в защиту принципа свободы воли, который Лютер, следуя Августину и даже приписывая ему то, чего тот не говорил, отверг. Лютер ответил озлобленно, и это ещё более толкнуло Эразма в объятия реакции. С этого времени и до самой своей смерти он все более и более терял остатки своего влияния. Эразм всегда принадлежал к людям робкого десятка, а такие люди уже не годились для наступивших времен. Единственным честным выбором для честных людей была мученическая смерть или победа. Его другу Томасу Мору пришлось избрать мученическую смерть, и Эразм заметил по этому поводу: “Как бы я хотел, чтобы Мор никогда не связывался с этим опасным делом и предоставил разбирать теологические споры самим теологам". Эразм жил слишком долго, до века новых добродетелей и новых пороков — героизма и нетерпимости, которые приобрести ему было не под силу.

5. Утопические учения XVI в. связаны прежде всего с трудами английского гуманиста Томаса Мора и итальянского монаха Томмазо Кампанеллы.

Томас Мор (1479-1555) происходил из богатой семьи королевского юриста. Его гуманистическое мировоззрение формировалось в Оксфордском университете, центре тогдашних английских гуманистов. Как член парламента, он смело выступает против финансовых махинаций короля Генриха VIII, против его деспотизма. Этим он способствовал росту своего авторитета среди лондонской мелкой буржуазии. На королевской службе в качестве канцлера Генриха VIII он становится противником реформаторских усилий короля. Впоследствии был казнен.

Утопия — это остров, расположенный в южном полушарии, где все вершится наилучшим способом, какой только возможен. Случайно его посетил моряк по имени Рафаил Гитлодей, который провел здесь 5 лет и возвратился в Англию лишь затем, чтобы сделать известными мудрые учреждения Утопии.

В Утопии, как и в “Государстве" Платона, все находится в общей собственности, ибо благополучие общества невозможно там, где существует частная собственность, без коммунизма не может быть равенства. Мор в беседе, завязавшейся с Гитлодеем, возражает, что коммунизм непременно сделает людей бездельниками и уничтожит всякое уважение к властям; но Рафаил на это отвечает, что тот, кто пожил в Утопии, никогда не пришел бы к такому заключению.

В Утопии пятьдесят четыре города, выстроенные по одному и тому же плану, за исключением того, что один является столицей. Все улицы имеют одинаковую ширину — 20 футов, совершенно одинаковы и все частные дома — с одной дверью на улицу и другой в сад. Двери не имеют никаких замков, и каждый может входить в любой дом. Крыши сделаны плоские. Каждые десять лет жители меняют дома, очевидно, чтобы не зарождались никакие собственнические чувства. В деревнях есть фермы, в каждой из которых живет не менее сорока человек, включая двух рабов; каждая такая ферма управляется отцом и матерью семейства, людьми преклонных лет и мудрыми. Цыплята выращиваются не наседками, а в инкубаторах (которые были неизвестны во времена Мора). Все утопийцы одеваются одинаково, за исключением того, что одежда мужчин отличается от одежды женщин, а одежда людей женатых — от одежды людей неженатых. Моды никогда не меняются, летняя одежда не отличается от одежды зимней. На работе утопийцы прикрываются кожей или шкурами, которых хватает на 7 лет. После окончания работы они надевают шерстяной плащ поверх своей рабочей одежды. Все эти плащи одинаковы, естественного цвета шерсти. Каждое семейство само изготовляет для себя одежды.

Все — как мужчины, так и женщины — работают 6 часов в день: три часа до обеда и три часа после. Все ложатся спать в восемь часов и спят восемь часов. В ранние утренние часы читаются лекции, которые собирают множество слушателей, хотя посещение их не обязательно. После ужина 1 час посвящается забавам. Шестичасового труда совершенно достаточно, ибо в Утопии нет бездельников и не тратятся усилия на бесполезные занятия;