Распространение марксизма в России.

1. Эпопея 1812 года и последующие походы армии глубоко потрясли всё русское общество. Патриотизм, проявленный всеми слоями без исключения, ясно показал, что нет никакого морального права у дворян держать в крепостной зависимости массы крестьян, столь очевидно доказавших свою преданность Отечеству. И многие ждали от государя, что он предпримет в этом направлении какие-либо шаги. Но ожидания оказались напрасными, после победы всё оказалось по-старому: крестьяне-ополченцы опять оказались крепостными, солдаты армии - в казармах с шагистикой, жесточайшей дисциплиной и мелочными придирками по малейшему поводу. Разочарованность общества привела к возникновению тайных обществ, из которых вскоре выросло движениедекабристов.

После окончания заграничных походов в армии стали выдвигаться на командные посты офицеры, ничем особенным себя во время войн не проявившие, но прекрасно знавшие строевую службу и рассматривавшие вполне понятные дисциплинарные послабления в войсках во время боевых действий как непозволительные отступления от устава. По возвращении в Россию эти командиры и начали "закручивать гайки". Самым возмутительным было то, что наказаниям зачастую подвергались заслуженные ветераны, герои войны. Многие боевые офицеры в эти годы подали в отставку. Огромный резонанс в стране получили волнения солдат и расправа с ними в Семёновском полку, где нижние чины не выдержали жестокого обращения полкового командира. Все эти причины привели к появлению у ряда молодых представителей аристократических фамилий, гвардейских и армейских офицеров мыслей о насильственном свержении власти и установлении более справедливых порядков. В первой половине 20-х гг. окончательно оформились два тайных общества - Северное и Южное, действовавшие в контакте друг с другом и имевшие конкретные планы переустройства страны в виде проекта конституции Никиты Муравьёва в Северном и "Русской Правды" Павла Пестеля в Южном. В организациях и методах декабристов явственно ощущается влияние европейского революционного движения. Они стремились к военной революции по типу испанской или португальской, без привлечения к движению народных масс, так как боялись повторения пугачёвщины.

Муравьев выступал за монархию, при которой законодательная власть должна была принадле­жать парламенту, названному им «Народное вече»: «Источник верхов­ной власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для самого себя». По мысли Муравьева, сословные привилегии отменялись, но избирательные права граждан ог­раничивались довольно высоким имущественным цензом. Пестель, на­против, безоговорочно высказывался за республиканский государствен­ный строй. Осуществление демократических преобразований он не ограничивал установлением революционными методами парламентс­кой республики с президентской формой правления. Пестель выступал за равенство всех граждан перед законом, уничтожение всех сословных привилегий и отмену избирательного ценза, что означало введение все­общего избирательного права.

Различные подходы к решению крестьянского вопроса отличали оба проекта. Пестель и Муравьев единодушно признавали необходимость полной отмены крепостного права, личного освобождения крестьян. Однако вопрос о наделении крестьян землей решался ими по-разному. Считая помещичью собственность на землю неприкосновенной, Мура­вьев предлагал передать во владение крестьянам приусадебный участок и по две десятины пахотной земли на двор, что никак не могло обеспе­чить рентабельность крестьянского хозяйства. Фактически это означало безземельное освобождение крестьян. Пестель же, напротив, выступал за освобождение крестьян с землей в размере, достаточном, по его выра­жению, для их пропитания. Впервые в России им был выдвинут принцип распределения земли по трудовой норме.

Расхождения затрагивали и другие стороны будущего социально-по­литического устройства России — если Муравьев предлагал федератив­ное устройство, то Пестель в национальном вопросе настаивал на обра­зовании неделимой централизованной России, отвергая федерацию как принцип, ослабляющий единство государства.

Декабристы впервые в истории России выступили с четкой револю­ционной программой, создали на ее основе революционную органи­зацию и подготовили два вооруженных выступления против самодержа­вия —в Петербурге и на юге России.

В день назначенного на 14 декабря 1825 г. восстания — день принятия Сенатом присяги Николаю I,сменившему на престоле Александра I пос­ле его смерти, — декабристы рассчитывали провозгласить Манифест к русскому народу, вобравший в себя программу демократических пре­образований, общую для обоих направлений. «Мы дышим свобо­дою», — произнес Рылеев на площади. Осознание себя как исторического лица, взгляд с точки зрения потомства заставляли вышедших на Сенат­скую площадь оценивать свою жизнь на высокой исторической сцене, которая заменяла служение власти ответственностью перед историей, а страх смерти — поэзией чести и свободы.

Воспользовавшись промахами восставших, правительство сумело подавить восстание.

Идейно-политическое содержание дворянской революционности не исчерпывается выработкой общественно-политических программ и об­разцов революционной тактики, участием в общественных спорах и ли­тературным творчеством. Декабристы создали совершенно особый тип необычного в дворянском кругу поведения, резко отличавшегося от того, что знала вся предшествовавшая русская история, — поведение значи­тельной группы молодых людей, которая по своим талантам, происхож­дению, характерам, положению в обществе находилась в центре обще­ственного внимания и оказывала воздействие на целое поколение русских людей. Они были в первую очередь людьми действия — в этом сказалась их установка на практическое изменение политического бытия России. Их, в большинстве своем боевых офицеров, выросших в эпоху общеев­ропейских войн, политические доктрины интересовали, как правило, не сами по себе, а как критерии для оценки и выбора определенных путей действия.

Несмотря на поражение, восстание декабристов имело чрезвычайно важные последствия для последующего развития России. Впечатление, которое оно произвело на взошедшего на престол Николая I, определило антилиберальный характер всего его царствования и содействовало ук­реплению не либеральной, а революционной традиции в России. Поэто­му его надо рассматривать как начальный пункт революционного дви­жения, развитие которого в России в течение XIX в. неизменно вызывало правительственную реакцию, так как в борьбе с революционными сила­ми власть вынуждена была опираться на правые элементы. Окончатель­ная победа радикального направления повела впоследствии к дальней­шему развитию социалистической идеи.

2. Дело декабристов оказало сильнейшее влияние на всю правительственную деятельность нового императора Николая I. Для себя он сделал вывод о неблагонадёжном настроении всего дворянства. Заметив, что большое количество людей, связанных с революционными союзами были из дворян, он не доверял дворянству, подозревая его в стремлении к политическому господству. Править при помощи дворянского сословия Николай не хотел, он постарался создать вокруг себя бюрократию и править страной посредством послушных чиновников. Покарав декабристов, Николай показал свою готовность начать реформы при условии неизменности самодержавного строя, но проводить их он намеревался без участия общественных сил. В свою очередь дворянство дистанцировалось от бюрократии нового царствования. Оно было запугано делом декабристов и само устранялось от общественной деятельности. Между властью и обществом произошло отчуждение. Правительство считало, что брожение 20-х гг. происходило от поверхностного воспитания и вольнодумства, заимствованного из иностранных учений, поэтому следовало обратить внимание на "воспитание" молодого поколения, дать силу в воспитании "истинно русским началам" и удалять из него всё, что бы им противоречило. На этих же началах должна была основываться и вся государственная и общественная жизнь. К таким исконным началам русской жизни, по мнению идеолога николаевского царствования министра народного просвещения и духовных дел С.С. Уварова, относились "православие самодержавие, народность", которые были положены в основу так называемой теории "официальной народности", ставшей идейным выражением охранительного направления. Главные положения вышеназванной теории были сформулированы в 1811г. историком Н.М. Карамзиным в его "Записке о древней и новой России". Эти идеи вошли в коронационный манифест императора Николая I и последующее законодательство, обосновав необходимость для Российского государства самодержавной формы правления и крепостнических порядков, а добавлением С. Уварова было понятие "народность". Провозглашённую триаду он считал "залогом силы и величия" Российской империи. Понятие "народность" рассматривалось С. Уваровым как самобытная черта русского народа, как исконная приверженность к царскому самодержавию и крепостному праву.

Сущность уваровского представления о русской жизни состояла в том, что Россия - совершенно особое государство и особая национальность, непохожая на государства и национальности Европы. На этом основании она отличается всеми основными чертами национального и государственного быта: к ней невозможно приложить требования и стремления европейской жизни. Россия имеет свои особые учреждения, с древней верой, она сохранила патриархальные добродетели, мало известные народам Запада. Прежде всего, это касалось народного благочестия, полного доверия народа к властям и повиновения, простоты нравов и потребностей. Крепостное право сохранило в себе много патриархального: хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем могли бы они сами, и положение русского крестьянина лучше положения западного рабочего.

Уваров полагал, что главной политической задачей является сдерживание наплыва новых идей в Россию. "Устойчивая" крепостная Россия противопоставлялась мятущемуся Западу: "там" - мятежи и революции, "здесь"- порядок и покой. Этими идеями должны были руководствоваться литераторы, историки, воспитатели.

Уваровское виденье политической системы было довольно своеобразным. Уваров стремился соединить усвоение Россией европейской системы образования с сохранением собственной традиционной социально-политической системы. "Во всем пространстве государственного хозяйства и сельского домоводства, - заявлял он, - необходимы: русская система и европейское образование; система русская - ибо то только полезно и плодовито, что согласно с настоящим положением вещей, с духом народа, с его нуждами, с его политическим правом; образование европейское, ибо больше как когда-нибудь мы обязаны вглядываться в то, что происходит вне пределов отечества, вглядываться не для слепого подражания или безрассудной зависти, но для исцеления собственных предрассудков и для узнания лучшего".

Сохранение русской системы мыслилось Уваровым как опора на фундаментальные устои русской истории, как православие, самодержавие и народность. Как известно, эта концепция была подвергнута в демократически или прогрессивно настроенных кругах русского общества самой беспощадной критике, вследствие чего самая уваровская "триединая формула" в русской демократической традиции фигурирует не иначе как с определением "пресловутая". Главное в "формуле" Уварова - указание на необходимость при любом движении вперед, при любой реформе, направленной на дальнейшую модернизацию и европеизацию России, обязательно учитывать самобытность ее уклада, а это положение не так просто оспорить.

Естественно помимо официальных идеологов, были мыслители, далекие от правительства и Николая I. Они уже были оформлены в два известных лагеря "западников" и "славянофилов".Оказалось, что оба эти лагеря одинаково чужды правительственному кругу, одинаково далеки от его взглядов и работ и одинаково для него подозрительны. Неудивительно, что в таком положении очутились западники. Преклоняясь перед западной культурой, они судили русскую действительность с высоты европейской философии и политических теорий; они, конечно, находили ее отсталой и подлежащей беспощадной реформе. Западники направление русской антифеодальной общественной мысли 40-х годов XIX века, противостоящие славянофилам. В московский кружок западников входили А. И. Герцен, Т. Н Грановский, Н. П. Огарев, В. П. Боткин, К. Д. Кавелин и др. Тесную связь с кружком имел живший в Петербурге В. Г. Белинский. К западникам относился также С. И. Тургенев. Труднее понять, как оказались в оппозиции славянофилы.Главную роль в выработке взглядов славянофилов сыграли литераторы, поэты и ученые: А. С. Хомяков, И. В. Киреевский (написанные в 1838 году и не предназначавшиеся для печати статьи Хомякова "О старом и новом" и И. В. Киреевского "В ответ А. С. Хомякову"), Аксаков, Ю. Ф. Самарин. Близкими к славянофилам по общественно-идейным позициям в 40-50-х гг. были писатели В. И. Даль, А. Н. Островский, А. А. Григорьев, Ф. И. Тютчев, Н. М. Языков. Не один раз правительство императора Николая I (устами министра народного просвещения графа С. С. Уварова) объявляло свой лозунг: православие, самодержавие, народность. Эти же слова могли быть и лозунгом славянофилов, ибо указывали на те основы самобытного русского порядка, церковного, политического и общественного, выяснение которых составляло задачу славянофилов.Но славянофилы понимали эти основы иначе, чем представители "официальной народности". Для последних слова "православие" и "самодержавие" означали тот порядок, который существовал в современности: славянофилы же идеал православия и самодержавия видели в московской эпохе, где церковь им казалась независимой от государства носительницей соборного начала, а государство представлялось "земским", в котором принадлежала, по словам К. Аксакова, "правительству сила власти, земле - сила мнения". Современный же им строй славянофилы почитали извращенным благодаря господству бюрократизма в сфере церковной и государственной жизни. Что же касается термина "народность", то официально он означал лишь ту совокупность черт господствующего в государстве русского племени, на которой держался данный государственный порядок; славянофилыже искали черты «народного духа" во всем славянстве и полагали, что государственный строй, созданный Петром Великим, "утешает народный дух", а не выражает его. Поэтому ко всем тем, кого славянофилы подозревали в служении "официальной народности",они относились враждебно; от официальных же сфер держались очень далеко, вызывая на себя не только подозрения, но и гонение.

Как мы видим, действия Николая I, совершаемые в соответствии с теорией «официальной народности», были одинаково чужды как для славянофилов, так и для западников. Оба эти течения пытались по-своему трактовать "уваровскую" триаду, чем вызывали недовольство Николая I.

Несмотря на это, император все же провел часть реформ, в надежде на улучшения положения как в стране, так и на международной арене. Но со временем реформаторский пыл Николая I угас, и конец эпохи его правления уже был крайне суровым.

Но все же теория «официальной народности»оставила глубокий след в истории. Эта теория действительно привилась в народе, и мы все прекрасно помним ее интерпретацию "За Веру, Царя и Отечество". Теория «официальной народности»дала обоснование института императорства. Конечно, такие попытки были и ранее, но при Николае I это обоснование стало, благодаря С.С. Уварову, научным.

4.После отмены крепостного права, начался второй этап революционного движения в России - разночинский, или буржуазно демократический. «Главной силой в освободительной борьбе становится интеллигент-разночинец, выходец, как правило, из непривилегированных слоев общества». Молодёжь решила идти «в народ» и вместе с просвещением распространять среди тёмного и забитого нуждой и бесправием крестьянства идей революции. Отсюда и название этих революционеров - народники. «Социализм был для народников естественной альтернативой хищническому, антигуманному западному капитализму», возведённому в систему «с его сословной нравственностью», «дикостью и варварством». Народники «считали развитие капитализма в России регрессом, упадком, считали необходимым и возможным остановить, задержать, обойти этот процесс». Народники верили в самобытное развитие России, стремились «избежать капитализма». Они считали, что «только радикальное изменение экономической политики самодержавия (на что уповало легальное народничество) или же вмешательство в социально-экономический процесс революционных сил (к чему стремилось народничество революционное) способно поддержать зачатки самобытности, обеспечить их развитие».

Народникам «был свойственен субъективно-идеалистический взгляд на историю и общество, на роль личности и масс». Революционеры тех лет видели народ лишь в крестьянстве. Рабочий в их глазах был тем же крестьянином, лишь временно оторванным от земли. И они верили, что

крестьянин сможет подняться на революцию.

В революционном народничестве 70-х гг. можно выделить 3 основных направления. Идеологом анархиз­ма, или бунтарского направления, был М.А. Бакунин. Его взгляды в значи­тельной степени повторяли П.Ж. Прудона с его знаменитым изречени­ем: «Собственность есть кража». Видя в государстве как политическом институте источник деспотизма, он звал всех «к топору» и считал, что крестьянство готово к революции — нужно только «бросить спичку». Теоретиком пропагандистского направления был П.Л. Лавров, который призывал к просвещению крестьянства—на это, как он считал, понадо­бится приблизительно лет двадцать. Заговорщики, которых представлял П.Н. Ткачев, последователь французского революционера Л.О. Бланки, ставили цель захватить власть, парализовав государственную машину с помощью революционной партии.

В 1874 г. народники предпринимают массовое «хождение в народ», который сочетал в их глазах свойства, достойные поклонения, и вселял надежды на политические перемены. Само слово «народ» было для них священным. Крестьянство было средоточием общинных, добуржуазных институтов, оно было наиболее многочисленной и угнетаемой силой. Однако попытки разжечь крестьянский бунт не имели успеха. Народ в целом оказался абсолютно не готов к социалистическим и даже демок­ратическим преобразованиям. Тот самый «голоплецкий Еремей», за сво­боду которого ратовали народники, описанный И.С. Тургеневым в рома­не «Новь», и передал их сам в руки полиции. Народ не принял борца за свои права. С 1876 г. народники переходят к «оседлой пропаганде» в де­ревне: создают сельскохозяйственные колонии, работают в земствах и волостных управлениях.

В 1876 г. в Петербурге возникла революционная народническая орга­низация «Земля и воля» — самая крупная и сплоченная организация за всю историю народничества. В ее состав входили А.Д. Михайлов, Г.В. Плеханов, С.М. Кравчинский, В.Н. Фигнер, Н.А. Морозов. В пара­графе 9 Устава этой народнической организации 70-х гг. записано: «Цель оправдывает средства». Имели место попытки поднять крестьян с помо­щью подложных царских манифестов, выпуска фальшивых ассигнаций. Насилие признавалось необходимым и по отношению к тем, ради кого совершался переворот. По стране прокатилась волна убийств нечаевского типа. Принцип вседозволенности позволял совершать убийства по по­дозрению. Народники ставили цель создания не партии западного образ­ца, а военной организации, скрепленной железной дисциплиной и принципом единоначалия, высокой степени конспиративности. В рядах борцов за «братство, равенство и свободу» царил дух иерархии, элитар­ности и соперничества. Во многих случаях достижение благородной цели заменялось хорошо замаскированным властолюбием. Рядовые члены низводились до роли простых исполнителей, обязанностью которых было повиноваться, а не рассуждать.

Наибольшее воплощение эти взгляды получили в теории единомыш­ленника Нечаева — Ткачева о взаимоотношении партии и народа «на другой день после революции». Согласно ей, русский крестьянин, хоть и «коммунист по инстинкту», но сочетает общинный коммунизм с кон­серватизмом, патриархальными традициями и предрассудками. Поэто­му после прихода к власти понадобится насилие меньшинства «над кос­ным, рутинным большинством, которое не доросло еще до понимания необходимости революции». Корни такой психологии заключались в многовековой традиции самодержавия, духе приказа свыше, всеобщего послушания, произвола властей. Герцен называл это «аракчеевским эле­ментом» в революционном движении. Стереотипы господства и подчи­нения впитывались русскими с самого детства, воспринимались как нечто непреложное. В этих кругах наряду с борьбой за лидерство господ­ствовала нетерпимость к чужому мнению, суть которой —отрицание человеческого достоинства, прав и ценности личности. Процветала на­рочитая бюрократизация революционного дела — многочисленные пе­чати, документы, ревизии, расписки использовались для контроля и до­носительства. Парадоксально, но в своей революционной деятельности «нечаевщина» следовала традициям самодержавия и угнетения, против которого боролась.

В конце 1879 г. из-за расхождений по тактическим вопросам «Земля и воля» распалась на две самостоятельные организации — «Черный пере­дел» и «Народная воля». Группа «Черный передел» во главе с Плехановым и Засулич осталась на позициях пропаганды социалистических идей, но вскоре была разгромлена правительством. В 80-е гг. ее лидеры перешли на марксистские позиции и продолжали свою деятельность за границей.

В Западной Европе конституции были результатом продолжительной борьбы феодализма и абсолютизма, с одной стороны, и буржуазии, кре­стьян и ремесленников—с другой. В России роль этих последних взяла на себя партия революционного террора. Под ее давлением были достиг­нуты некоторые послабления режима — понижены выкупные платежи, организован кредит для покупки земли крестьянам, проведено переселе­ние в многоземельные районы, в Петербурге понижены цены на хлеб, приняты первые акты фабричного законодательства. Правительство опа­салось поддержки террористов со стороны народа. И действительно, до 1 марта 1881 г. общество было на стороне народовольцев. Так, напри­мер, годовой бюджет «Народной воли» в 80 тыс. рублей составлялся в основном из пожертвований сочувствующих либералов.

Находя уступки со стороны властей мизерными, группа «Народная воля», в составе которой были А.И. Желябов, С.Л. Перовская, Н.А. Мо­розов, Л.А. Тихомиров, А.Д. Михайлов, переходит к чистому террору. Их главной мишенью становится Александр II —на него начинается настоящая охота. 1 марта 1881 г. террорист И.И. Гриневицкий достиг цели — «помазанник Божий», освободивший миллионы русских крестьян, был смертельно ранен. Современников это потрясло — завершением ре­форм оказалось убийство их автора. Это событие стало кульминацией народовольчества. Их непосредственная цель была достигнута, но пла­ны, которые связывались с цареубийством, — нет: не произошло ни вос­стания, ни падения самодержавия, на которое они рассчитывали. Начал­ся быстрый распад движения.

Народничество 80-х гг. переходит на либеральные позиции. Правое его крыло во главе с Я.В. Абрамовым, В.П. Воронцовым, С Н. Кривенко, С.Н. Южаковым выступает за улучшение экономического положения крестьянства, оставив в стороне борьбу за его политические права. Ле­вое крыло, которое представляли Н.К. Михайловский (журнал «Русское богатство»), Н.Ф. Анненский, В.Г. Короленко, В.А. Мякотин, А.В. Пешехонов, считало, что в России нет глубоких корней для развития капитализ­ма. Их внимание по-прежнему занимала жизнедеятельность патриар­хальных институтов — общины, артелей, где они занялись устройством дешевых кредитов, земских банков, торговых складов, улучшением усло­вий аренды, развитием агротехники.

4.

Умами наиболее радикально настроенной части российской интеллигенции начал всё больше овладевать марксизм. В обстановке острого кризиса народничества в начале 80-х годов XIX в. это была попытка спасти революционные социалистические идеалы. Возникшая в 1883 году в Швейцарии группа «Освобождение труда» во главе с Плехановым Г. В., а затем группы Д.Н. Благоева, Н.Е.Федосеева, М. И. Бруснева, которые вели пропагандистскую работу уже непосредственно в России, проложили дорогу «русскому марксизму».

Первым шагом русских марксистов стало издание «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса в переводе Плеханова. Он считал, что, во-первых «без революционной теории нет революционного движения». Революционная по своему внутреннему содержанию идея «есть своего рода динамит, которого не заменят никакие взрывчатые вещества в мире». Во-вторых, он «опроверг утверждения народников о неприменимости учения Маркса в России». В третьих, он показал что «народнические теории.. .стали тормозом революционного движения». История человечества, считал Плеханов, «есть прежде всего история борьбы классов за распределения собственности, и только пролетариат может положить конец этой борьбе, уничтожив частную собственность раз и навсегда».

Зёрна марксизма упали не в твёрдый грунт, а в почву, хорошо подготовленную. Каторжный труд, тяжёлые условия, длинный рабочий день, бесправие, низкая производительность труда на капиталистических предприятиях толкали рабочих на борьбу за свои права. На заводах и фабриках появились кружки металлистов, текстильщиков, печатников. С середины 90-хгодов начался процесс соединения марксизма с массовым рабочим движением. В 1891 году в Петербурге прошли первая маёвка и первая демонстрация. Они стали первыми выступлениями рабочих социал-демократов.

В 1895 году был создан «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» с целью объединить разрозненные кружки и соединить их с рабочим движением. Им руководили В.И.Ульянов (Ленин) и Ю.О.Цедербаум (Мартов). Но эта организация была быстро ликвидирована царской охранкой. Однако появление и деятельность марксистских кружков способствовали становлению социал-демократии и образовании в будущем политических партий.

Литература

1.Деревянко А.П., Шабельникова История России. М., 2006

2. Захаревич А.В. История Отечества. М., 2008

3.Кириллов В.В. История России. М., 2006

4. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. М.,2003

5.Некрасова М.Б. История Отечества. М.,2002

6. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. М., 2008

7. Семеникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 2006