НЕПОСТОЯННОСТЬ

Другим важным качеством реакций переноса является их непостоянность. Чувства переноса часто неустойчивы, хаотичны, беспорядочны и причудливы. Это в особенности верно для раннего анализа. Гловер (1955) определил эти реакции очень подходящим образом как "плывущие" реакции переноса.

Типичный пример внезапных и неожиданных изменений, которые могут иметь место в ситуации переноса, - следующая последовательность событий, которые происходили в течение одной недели в анализе одной молодой истерично-депрессивной женщины во время второго месяца лечения.

Она работала хорошо, несмотря на свой страх, что я могу найти ее ординарной и не заслуживающей вознаграждения. Ее чувства по отношению ко мне были полны благоговения и обожания со скрытой надеждой, что она мне понравится.

Внезапно, на одном из сеансов, после значительного затруднения она допустила, что влюблена в меня. Она приписывала начало этого чувства концу прошлого сеанса, когда заметила, что мои брюки помяты, а мой галстук перекосился. Она посчитала, что это признак того, что я не материалист, не жадный капиталист, но мечтатель, идеалист, даже художник. Весь день и ночь она фантазировала обо мне так, что интенсивность ее чувств увеличилась и она наслаждалась этим состоянием связи. Даже когда мы начали анализировать эту реакцию и провели ее назад, в прошлое, ее чувства сохранились.

На второй день она была переполнена чувством вины. У ее ребенка в течение ночи развилась боль в ухе, и пациентка чувствовала, что это результат ее беспечности - она провела так много времени в мечтах о своей новой любви вместо того, чтобы заботиться о своем ребенке. Из этого она заключила, что я должен презирать такую фривольную женщину. Когда я попытался проследить историю этой реакции, она почувствовала, что я наказываю ее, как она того заслуживает.

На третий день она ощущала мое приветствие как холодное, почти как ухмылку, а мое молчание как презрительное. Теперь она чувствовала, что я не идеалист, не мечтатель, не заботящийся о внешнем виде, а что я самонадеян и высокомерен со своими пациентами, "бедными богатыми невротиками". Она защищает себя и свою группу, атакуя меня, как одного из "этих дьявольски умных психоаналитиков", которые живут за счет богатых, но при этом презирают их. Она нашла, что запах моей сигары отвратителен, даже тошнотворен.

На следующем сеансе она нашла мои попытки анализировать ее враждебные чувства неуклюжими, но внушающими любовь. У меня, вероятно, хорошие намерения и доброе сердце, только я угрюм. Я был вынужден сменить сорт своих сигар и покупать более дорогие из-за ее критиканства, и она была признательна за мою предупредительность. Она надеется, что я буду когда-нибудь ее гидом и ментором, потому что (она знает) я в этом отношении блестящ. Когда же я промолчал, она почувствовала, что я чванлив, старомоден и брюзга. Я, вероятно, зубрила и тягловая лошадь, которая любит только свою работу. Она ушла с сеанса с таким чувством, что я, может быть, хороший аналитик, но ей жаль женщину, вышедшую за меня замуж.

Это весьма "крайний" пример непостоянности, но он показывает причудливый и переменчивый характер реакций переноса в раннем анализе некоторых истеричных и депрессивных пациентов.