Царствование Юстиниана и Пятый Вселенский собор

При Юстиниане (527–565) монофизитство, после бесплодных попыток к примирению, окончательно осуждается и отделяется от Церкви, получая особую организацию. Наряду с этим в результате спора о «трех главах» осуждается еще раз, и уже в самом корне, и несторианство, чем совершенно отнимается у монофизитов возможность обвинять «халкидонитов» в наклонности к этой ереси.

Юстиниан родился в 482/483 г. в Иллирике в селении Ταυρίσιον, получил юридические (латинское) образование и проходил военную службу. Со вступлением на престол его дяди Юстина он фактически уже принимал ближайшее участие в делах управления. 1 апреля 527 г. Юстинианом был объявлен соправителем императора, а 1 августа, по смерти Юстина, сделался единовластным государем. Не будучи гением по личным качествам, с характером довольно уравновешенным, Юстиниан великим является как представитель тех идей в государственной и религиозно – христианской политике, которые от начала до конца его царствования воодушевляли его в его неутомимой и разносторонней деятельности. В государственном отношении усилия Юстиниана постоянно были направлены на охранение и восстановление Империи в ее прежнем величии (возвращение захваченных германцами Африки, Италии и Испании на Западе, охрана границ Империи на Востоке от персов и на севере от славян и гуннов) и на установление правовых норм для внутренней ее жизни (кодификация прежнего римского законодательства и ряд новелл). Не меньшее внимание обращал он и на дела Церкви, не только по сознанию своих обязанностей христианского государя – ее покровителя, но и по личному интересу к этим делам, в частности к богословским спорам. С этой стороны задачей для него было утверждение в государстве христианства и православия (борьба с язычеством, указы об иудеях, самарянах, меры против манихеев, религиозный характер борьбы против германцев – ариан) и распространение веры, насколько это было возможно, и вне Империи (ряд миссий). В то же время законодательство Юстиниана было направлено сколько на гражданские отношения, столько же и на церковную жизнь (законы о вере, о клире, о монашестве). Вообще в жизнь Церкви и ее интересы он был погружен настолько, что один протестантский историк замечает, что «если бы не выступал ясно деспотический характер его мероприятий, его бы можно назвать отцем Церкви» (Kriiger). Известен он и как автор богословских полемических трактатов. Устранение монофизитской распри, вносившей осложнения и в государственную жизнь, очевидно, должно было явиться предметом особых забот с его стороны по мотивам и религиозным, и политическим.

В государственной и церковной политике царствования Юстиниана, и в частности – в истории при нем монофизитского вопроса, весьма важная роль принадлежит его супруге Феодоре. Дочь церковнослужителя, бывшая актриса с более чем сомнительным прошлым, вместе с Юстинианом, после того как она сделалась его супругой, венчанная на царство (1 апреля 527 г.), Феодора, по признанию некоторых историков, стояла выше самого Юстиниана по уму и энергии и вошла в роль императрицы не как в чуждую, а как вполне соответствовавшую ее природному расположению (см., например, поведение ее во время бунта 532 г.). На неустойчивого Юстиниана она имела величайшее влияние; он ставил ее всюду наравне с собой, относился к ней с неизменным уважением и выполнение воли Феодоры после ее смерти (548 г.) считал священным долгом. Не менее, чем Юстиниан, религиозно настроенная и проявлявшая широкую благотворительность вообще в отношении к Церквам и к бедным, в церковной политике она поставила себе, по – видимому, как программу покровительство монофизитам в целях именно примирения Востока; уже Евагрий высказывал предположение о возможности намеренного распределения в этом отношении ролей императора и императрицы (IV, 10: εϊτε και κατά τινα συγκείμενοι οικονομίαν), и новейшие историки признают, что этот план может лишь свидетельствовать об уме Феодоры.

Заботясь об уничтожении религиозного разделения на Востоке, Юстиниан должен был иметь в виду настроение Запада (особенно ввиду задач своей государственной политики на Западе), который уже наглядно выразил свое отношение к делу в акакианской схизме. При этом, подобно Феодосию Великому, он начал с непосредственного доверия к Риму, стоял первоначально всецело на стороне Запада и потом уже, хотя и очень скоро, перешел к иной – восточной точке зрения, которой и определяется его политика во все последующее время. Как уже было сказано, его церковно – политическая деятельность началась еще с первых дней правления Юстина, и вместе с Виталианом он был одним из главных устроителей единения с Римом и торжества папы. Но еще во время пребывания легатов в Константинополе он был вовлечен в поднятый скифскими монахами спор о формуле: ενα της Τριάδος πεπονθέναι σάρκι; Unum ex Trinitate passum esse came. Формула была совершенно православна, но ее употребил во время Халкидонского собора сторонник Евтихия, монах Дорофей, она же встречается и в Энотиконе. Легаты отнеслись к ней отрицательно, так же отнесся к ней и папа Гормизд, к которому немедленно отправились монахи за решением вопроса. Юстиниан был сначала против монахов, даже когда Виталиан склонялся на их сторону, и писал 29 июня 519 г. папе, что они (только nomine monachi) заслуживают лишь изгнания. Скоро, однако, и в нем произошла перемена, и в июле он уже просит папу, чтобы он удовлетворил их и отпустил скорее. Папа, принявший сначала монахов благосклонно, потом стал относиться к ним с подозрением и оставил их до возвращения легатов, задержав их насильно, а когда они, заручившись ответом в свою пользу африканских епископов, находившихся в ссылке в Сардинии, начали раскрывать неправоту папы в публичных собраниях, причем участие в деле принимали даже сенаторы, папа, также насильно, постарался удалить их из Рима (август 520 г.), изложив в письме к одному проживавшему в Константинополе епископу со своей точки зрения обстоятельства дела. Главный представитель скифских монахов, Иоанн Максентий, подверг это письмо и действия папы беспощадной критике. Юстиниан, ожидавший еще осенью 519 г. решения этого спора «о словах» от папы, стал потом придавать ему серьезное значение и к папе уже обращался лишь за согласием с верой восточных и вместе с просьбой о внесении в диптихи преемников Акакия (9 июля 520 г. и далее). Папа отвечал императору неодобрением формулы, так как видел в ней или разделение Троицы, или савеллианство и вместе с тем теопасхитство. Для Юстиниана эта формула, напротив, сделалась, можно сказать, критерием православия, внесена была в его исповедание, помещенное в 533 г. в кодекс, в конце концов принята и папами Иоанном II (534 г.) и Агапитом (536 г.) и ограждена анафемой V Вселенского собора.

Таким образом, доверие Юстиниана к компетентности папы в догматических вопросах и к справедливости папских требований было поколеблено уже в самом начале выступления его на церковно – политическую деятельность. Тем скорее и легче он мог затем убедиться в нецелесообразности принятых в угоду Риму в 518 г. слишком крутых мер против монофизитов, которые могли лишь более ожесточить гонимых и вызвать сочувствие к ним в населении. Сделавшись императором, сам он принимает иную политику: прекратив преследования, по совету Феодоры, вступает на путь мирных рассуждений с несогласными. Некоторые из изгнанных в 518 г. епископов (общим числом шесть) приглашаются в Константинополь, и устраивается, вероятно в 533 г., диспут с ними пяти православных епископов (collatio cum Severianis подробно описан в письме одного из православных участников – Иннокентия Маронийского). Монофизитами было подано предварительное заявление (δέησις) императору, где они высказывались против несторианства и евтихианства, но они отвергали также и Халкидонский собор, и томос Льва и обосновывали свои мнения выписками из св. отцев. Рассуждения продолжались два дня; со стороны православных выступал Ипатий Ефесский. Севириане согласились, что Евтихий неправильно был оправдан Диоскором, но что и созванный для исправления дела Халкидонский собор тоже поступил неправильно, отвергнув μία φύσις и не утвердив послание Кирилла к Несторию с 12 анафематизмами и некоторые другие послания (к Евлогию, к Сукцессу 2–е) и затем – приняв Феодорита и Иву. Ипатий отвечал, что μία φύσις основывается на подлогах аполлинаристов, что собор указанных посланий Кирилла не отвергал (некоторые же и из них подверглись искажению), что Феодорит и Ива приняты после того, как анафематствовали Нестория, причем подлинности писем Ивы не доверял еще Кирилл. Эти разъяснения не удовлетворили, однако, монофизитов, и православным пришлось даже затем оправдываться перед императором от обвинения в несторианских тенденцлях и в том, что они не признают будто бы Сына «единым из Св. Троицы». Присоединился к православным из участвовавших к конференции епископов один лишь Филоксен Дорилейский. Император, сам обращавшийся после диспута к монофизитам с речью, подтвердил законом (15 марта 533 г.) значение Халкидонского собора, издал особый указ о том патриарху и уведомил папу. Увещания продолжались и далее и имели следствием обращение если не епископов, то многих клириков и монахов.

Феодора между тем прямо взяла монофизитов под свое покровительство. Когда умер в Александрии монофизитский патриарх Тимофей (7 февраля 535 г.), монофизит Феодосии был избран по ее влиянию. В Константинополе затем, уже по смерти патриарха Епифания (5 июня), кафедра была замещена по ее воле Анфимом, который в сане епископа Трапезунтского участвовал в конференции 533 г. как один из представителей православной стороны, но потом перешел на сторону монофизитов; после 533 г. он проживал, по – видимому, в Константинополе и известен был за самого строгого аскета. Анфим вошел в сношения с Севиром и через его посредство с Феодосием, обменявшись посланиями с ними, признал Энотикон и анафематствовал Халкидонский собор и томос Льва. Сам Севир, который был еще раньше приглашаем Юстинианом в Константинополь, теперь (в 535 г.) пришел сюда и получил, при покровительстве Феодоры, помещение в самом дворце. Принимать Халкидонский собор монофизиты вовсе не думали и пользовались лишь удобством своего положения в целях пропаганды. Пропагандой усердно занимались проживавшие в Константинополе Петр, бывший епископ Апамейский, и особенно монах Зоора (Ζωόρας).

Такое положение дела в самой столице заставило Антиохийского патриарха Ефрема (526–545) обратиться с уведомлением о нем в Рим, к папе Агапиту, которому вскоре затем пришлось лично отправиться по политическому поручению в Константинополь. Папа отказался здесь вступить в общение с Анфимом, и тот поспешил заранее добровольно оставить кафедру. Агапит рукоположил вместо него пресвитера Мену, родом александрийца, заведовавшего ксенодохием[33]Сампсона. Уже по смерти Агапита (22 апреля 536 г.) вопрос об Анфиме был поставлен на обсуждение Константинопольского собора из 47 епископов под председательством Мены, в мае – июне того же года, по жалобам против Анфима, а также против Севира, Петра и Зооры со стороны константинопольских и восточных, находившихся в столице монахов, поданными еще Агапиту, затем Мене и императору. После троекратной попытки разыскать Анфима для приглашения его на собор (2, 6, 10 мая), на четвертом заседании (21 мая) был подтвержден произнесенный уже ранее папой приговор – отлучение от Церкви. На пятом заседании (4 июня) анафематствованы, после чтения разных обвинительных документов, и прочие три лица. Юстиниан утвердил решение собора обширным эдиктом (6 августа); осужденные не должны были жить в Константинополе и вообще в больших городах, а сочинения Севира присуждались к сожжению; переписчикам их угрожало отсечение руки, воспрещалось кому бы то ни было вести пропаганду против церковного учения, принимающим агитаторов монофизитства угрожала конфискация их домов и имуществ в пользу Церкви. Мена должен был разослать этот указ митрополитам.

Монофизитству нанесен был, таким образом, тяжкий удар после того, как попытки правительства привлечь их окончились и теперь неудачно. В Восточном диоцезе монофизиты подверглись жестокому гонению от Ефрема в 537 и 538 гг. (по сообщению Иоанна Телльского). Но Феодора не изменила своих отношений к ним. Анфиму она до своей смерти давала убежище у себя во дворце. Между прочим, по смерти Агапита его диакону Вигилию обещан был ею папский престол только под условием, если он отвергнет Халкидонский собор и согласится с Феодосием, Анфимом и Севиром. Вигилий обещал, и хотя престол был уже занят Сильверием, последний был устранен, и Вигилий 29 марта 537 г. сделался папой. Обещание он, однако, не исполнил и в 540 г. заявил в посланиях к Юстиниану и Мене о согласии с собором 536 г. Севир удалился в Египет и там умер в 538 г. Феодосии в этом году был вызван в Константинополь; за отказ принять Халкидонский собор его сослали во Фракию, в Деркос (куда был сослан и Зоора); в Александрию назначен был синодит Павел (539 г.), а потом, когда он подвергся осуждению в 542 г., – Зоил (542–551). Императрица скоро, однако, вызвала Феодосия из Фракии в Константинополь, и здесь дворец ее был местом встречи разных монофизитских деятелей (566 г.). Сама Феодора была в постоянных сношениях с монофизитами и оказывала поддержку гонимым. Но и у Юстиниана за официальной строгостью, облеченной в форму закона, скрывалось личное снисходительное отношение к несогласным. Он не только мирился по необходимости с фактом их упорства, но и находил возможным пользоваться, например, их услугами в миссионерских делах (Иоанн Ефесский).

Монофизитство, во всяком случае, теперь начинает жить уже совершенно обособленной жизнью. От вызванной стесненным в силу закона положением опасности внутреннего разъединения и оскудения иерархии оно было предохранено благодаря неутомимой и самоотверженной деятельности рукоположенного Феодосием в Константинополе в 541 или 543 г. для Эдессы Иакова Барадея (t 578 г.) вместе с Феодором – для Босры, по просьбе арабского шейха Гарпта бар Габала. В течение более чем 35–ти лет он странствовал в одежде нищего по Сирии, Малой Азии, Египту и островам, рукополагая в монофизитские общины епископов, священников и диаконов и счастливо избегая преследователей. При хиротонии епископов ему содействовали два его спутника – монахи Конон и Евгений, сами рукоположенные для этой цели в Египте: один – в Тарс, другой – в Селевкию. В Антиохию Иаковом был рукоположен, после Севира, сначала Сергий, потом Павел (550 г.). Им же рукоположен Иоанн, церковный историк, в Ефес, который насчитывал до 27 епископов, поставленных Иаковом, кроме двух патриархов, число же посвященных им пресвитеров и диаконов доводящий до 100 000. От Иакова Барадея и получили монофизиты свое название «яковитов».

Неуклонно настаивая на признании осудившего монофизитство Халкидонского собора и строго запретив монофизитам агитировать против собора, Юстиниан пришел к убеждению о необходимости высказаться со всей определенностью и против несторианства, осудив его главного родоначальника – Феодора Мопсуэстийского, и вместе письмо Ивы и писанные в защиту Нестория и против Кирилла сочинения Феодорита, дававшие повод противникам собора обвинять собор в несторианстве ввиду оправдания им Ивы и Феодорита. Так как это оправдание состоялось в своей время под влиянием Рима и некоторые из западных богословов готовы были не видеть ереси даже у самого Феодора, то Юстиниану пришлось встретить при осуществлении своей мысли самое сильное противодействие со стороны Запада; в его попытке усматривали покушение на авторитет Халкидонского собора. Юстиниан, однако, довел дело до конца, несмотря на все препятствия. Возник так называемый спор о «трех главах», послуживший поводом к созванию V Вселенского собора (κεφάλαια, capitula по первоначальному смыслу – три отдела или параграфа эдикта, и лишь затем – сами обозначенные в них лица и их сочинения).

Мысль об осуждении «трех глав», и прежде всего Феодора, внушил впервые императору, по некоторым сведениям, епископ Кесарии Каппадокийской Феодор Аскида, оригенист, ввиду задуманного Юстинианом осуждения Оригена по поводу волновавших палестинское монашество оригенистических споров. Сначала император хотел достигнуть цели, издав лишь обширный эдикт о «трех главах» в 543 г. и разослав его для подписи. Восточные епископы, хотя не без колебаний, подписали его. Но со стороны западных последовал протест. С эдиктом не соглашались проживавшие в Константинополе римский апокрисиарий диакон Стефан Факунд Гермианский из Африки (который в конце 547 – начале 548 г. закончил свое обширное сочинение Pro defensione trium capitulorum («В защиту трех глав»)) и Датий Медиоланский. Отрицательные ответы получены были из Рима от Вигилия и из Карфагена от Понтиана. Против осуждения «трех глав» (и особенно – Ивы) писал в Рим карфагенский диакон Фульгентий Ферранд. Юстиниан вызвал тогда папу (545 г.) в Константинополь, куда тот прибыл лишь в начале 547 г. (25 января), долгое время перед этим пробыв в Сицилии.

В Константинополе Вигилий сначала не хотел быть в общении с патриархом, исключив его из диптихов, но затем вошел в соглашение с императором и императрицей, имел совещание с собранными для этой цели семью епископами и 11 апреля 548 г. издал «judicatum» с осуждением «глав» при сохранении авторитета Халкидонского собора (judicatum, равно как и первый эдикт Юстиниана, известны лишь в отрывках). Уступчивость папы другими представителями Запада встречена была крайне неодобрительно. Собственные его диаконы Рустик (его племянник) и Севастиан в Константинополе отделились и действовали против него, так что он должен был отлучить и низложить их. От епископов Валентиниана в Томи (в Скифии) и Аврелиана Арльского получены были запросы с выражением недоумения. Далматинские епископы не приняли judicatum'a, иллирийские низложили за принятие его Бенената, архиепископа Первой Юстинианы, а африканские, с Репаратом Карфагенским во главе, отлучили самого папу. Ввиду такого настроения на Западе Юстиниан позволил Вигилию взять judicatum обратно, заручившись клятвой от него (15 августа 550 г.), что он будет содействовать императору в решении вопроса в желаемом для последнего направлении на соборе, который будет для этого созван.

Но прежде чем созвать собор, Юстиниан выступил в начале 551 г. с новым эдиктом о том же предмете. Новый эдикт не был принят и патриархом Александрийским Зоилом, который был исключен за это из диптихов Феодором Аскидой, а на его место был избран Аполлинарий. Папа, заявивший ранее об отлучении вообще всех принимающих эдикт, отлучил теперь и Феодора (в июле). Опасаясь гнева императора, вместе с Датием он ушел (в августе) из дворца Плакидии в базилику Петра (in Ormisda) и письменно засвидетельствовал низложение Аскиды и отлучение Мены. Возвратившись на некоторое время во дворец, он в декабре ночью снова бежал, на этот раз в Халкидон, в церковь св. Евфимия, и в январе 552 г. обнародовал оставшийся неизданным декрет против Феодора и Мены. В феврале затем (5–го числа) им издана была энциклика, где он говорит о перенесенных им за это время за несогласие с эдиктом оскорблениях. В видах примирения подвергшиеся его осуждению епископы обращались к нему с оправдательным посланием и исповедание веры – и лишь после всего этого открылись переговоры о созвании собора. Уже после смерти Мены (август 552 г.) новый патриарх Евтихий в ответ на свое послание о соборе в начале 553 г. (6 января) получил согласие папы (8 января). Но папа желал при этом, чтобы собор был в Италии или Сицилии, где западные епископы могли бы присутствовать в значительном числе. Император предлагал ему вызвать их в Константинополь; затем предлагал устроить небольшое собрание из патриархов с тремя или пятью епископами при каждом, но папа требовал, чтобы число восточных и западных членов было одинаковое (три патриарха с одним епископом каждый и папа с тремя епископами). Так как папа в конце концов отказался сам явиться на собор, обещая потом письменно изложить свое мнение, собор решено было открыть без него.